Ирина Корженевская - Девочка-Царцаха

— И все-таки хоть председатель и подписал, за яд отвечаете вы. Один бочонок обязательно должен быть у вас. Вы, наверное, его где-нибудь обронили. Нужно найти. Вы слышите, Капитолина Семеновна?

— Я вам уже сказала, что не знаю, где ваш бочонок! Ну посудите сами, для чего мне ваш яд?

— Только для борьбы с саранчой. И вообще я удивляюсь вам. Ведь вы ехали вместе с Михаилом Ивановичем, везли груз не только для Сонринга, но и для своих работ. Неужели вас не интересовало, сколько бочонков оставил в Сонринге экспедитор?

— Совершенно не интересовало! Моего там ничего не было. Ксения покачала головой.

— Ваше—наше, твое—мое... А ведь это все наше—и саранча, и работа... Бочонок из Сонринга мы затребуем сегодня же, но второй, который вы привезли, должен быть найден.

— Кто расписался, тот пусть и ищет!— огрызнулась Капитолина.

— Ах ты бессовестный женщина!— не выдержал председатель. — Деньга я у тебя украл, яд тоже я? Непорядочный ты...

— Тсс...— замахала на него Ксения.— Вы, Капитолина Семеновна, за расписку не спрячетесь. Вспомните-ка лучше, где он мог упасть.

— Мне нечего вспоминать! Я говорю — яд был все время с нами!— распаляясь, закричала Капитолина, но вдруг осеклась, задумалась.

— Вспомнили!—воскликнула Ксения.—Правда ведь, вспомнили?

— Наверное, где-нибудь в балке. Почему-то мне казалось, что мы его привезли... Ну, конечно же, он лежит в балке,— смущенно сказала Капитолина.

—Эх, ты!—сокрушенно произнес председатель,—Может, и деньги твоя в балке лежит и голова твой там тоже остался...

— Ладно, ладно!— Ксения снова махнула на него, боясь, что они начнут ссориться.— Надо ехать туда сейчас же и искать, а то найдет его кто-нибудь и попробует. Ведь это яд!

— Я сам поеду с тобой бочонка искать,— сказал председатель Капитолине.

— А пятьдесят рублей все равно у меня украли,— упрямо повторила Капитолина, когда Ибель ушел.

— Председатель? А вы хорошенько подумайте, может быть, еще что вспомните?

— Не Михаил же Иванович! Он же такой порядочный чело-век... От Кирова благодарность имеет... Не мог же он украсть! И у кого? У женщины, жены своего начальника? Он был такой любезный, внимательный, всю дорогу конфетами меня угощал...

— Конфетами? А какими, если не секрет?

— Почему же секрет! «Цитрон».. У него целый ящичек был. Как от Булг-Айсты отъехали, так до самой балки угощались...

— Д-да...—Ксения задумалась.—А знаете, Капитолина Семеновна, кажется мне, что ваш волшебный парень—порядочная гадина... Вы раньше меня увидите Вольдемара Вольдемаровича, так это мнение ему и передайте. Проверить надо этого Михаила Ивановича. Он у всех деньги взаймы берет и даже казенными нуждами прикрываться не стесняется.

Не имея возможности задержаться в Харгункинах, Ксения поехала с Говоровым дальше, а Капитолина и председатель отправились в злополучную балку. Каково же было их удивление, когда они обнаружили там телегу Эрле! Она лежала на боку, в самой грязи, подле нее валялись вожжи, дуга и хомут. Председатель и Капитолина долго ломали головы — как она могла здесь очутиться?— и решили, что не иначе как бедный Михаил Иванович попался бандитам, которые украли лошадь, а его, наверное, убили и бросили где-нибудь в степи...

Пока Ибель перезапрягал лошадь, чтобы вытащить телегу Эрле из балки, Капитолина отправилась на поиски бочонка. Найти его не составило большого труда: совершенно невредимый, он лежал на дне балки.

...Когда после грозы Ксения и Говоров уехали, Михаил Иванович сидел в кибитке, попивал «тепленькую» и оживленно беседовал с калмыками. Одежда его успела подсохнуть, и сам он разогрелся и как-то размяк.

— Ты сегодня не доедешь до Сонринга.,— сказал ему пожилой калмык, взглянув в харачи.— Или здесь ночевать будешь?

— Нет, поеду... Ночью еще лучше ехать. А ты не знаешь ли, где тут ближе на Дивное проехать?

— На Дивное? Только от Сонринга. Там прямая дорога есть. А зачем тебе туда?

— Дело одно есть.

— Ты, наверное, партийный?—спросил все тот же калмык.

— Конечно... У нас теперь каждый передовой человек партийный. Ты, я вижу, тоже передовой. Вон как по-русски говоришь хорошо. Тоже партийный?

— Да,—калмык засмеялся и, передавая ему очередную порцию «тепленькой», сказал:—Пей как следует, большевик. Жена У тебя есть?

— А как же без жены можно? Конечно, есть. И детишки тоже есть, трое. Очень хорошие жена и детишки... А ты немолодой. Где

ты так хорошо русскому языку научился? Небось работал с русскими до революции?

— Работал.

— А теперь сам себе хозяин, душа веселится, верно? Благодать! Газеты читаешь?

— Откуда здесь газета?

А ты бы в аймак когда-нибудь заехал, у председателя есть газеты. Читать их надо, политикой интересоваться,—наставительно сказал Михаил Иванович, которому уже немного хотелось спать.

— А что там есть в газетах?— калмык еще раз подал Михаилу Ивановичу чашку с «тепленькой».

— Да много разных новостей пишут. Вот вчера, к примеру, читал я, что пока Озуна не поймают, Шарголскому улусу ни копейки денег на строительство не дадут,.

— А еще что?

— Да много всякого пишут. Отряд специальный из области сюда послали, чтобы Озуна ловить, голову его оценили.

Калмык не понял:—Как это?

— А вот так: кто его поймает, большие деньги получит. В газете так и написано.

— А сколько?

— Ни мало ни много, а пять тыщонок обещают,— вожделенно вздохнул Михаил Иванович.—Да такие денежки его любой товарищ согласится скрутить. Вот, значит, скоро будет Озуну крышка!

— А что такое «будет ему крышка»?

— Ну — каюк, секим-башка, вот что это такое. Понял? Если бы тебе попался Озун, ты, наверное, рад бы был пять тысяч заработать, правда?

— Конечно,— ответил калмык, улыбаясь.— А что бы ты на пять тысяч сделал?

— Я? Ну, я-то место им нашел бы... Я бы пир устроил и в «тепленькой» бы целый год купался,— засмеялся Михаил Иванович. — Да-а... Если бы он мне только попался, и пикнуть не успел бы, как бы я его скрутил.

Михаил Иванович уже изрядно охмелел. Глаза у него слипались и язык заплетался.

— Я его, между прочим, встречал уже...— неожиданно для самого себя выпалил он, и тотчас ему показалось, что он действительно видел Озуна.—Довольно-таки противный калмык. Я его подстрелил, между прочим. Я ведь стрелять мастер!

— Когда же ты подстрелил Озуна?

— Да с месяц назад... Чуть не поймал, понимаешь, сукина сына! Но подстрелил, сам видел, как он за левую руку схватился!

— Так скрутил бы, говоришь?—хитро блеснув узкими глазами, спросил калмык.

— А то нет? В-вон к-кулаки-то у меня, каждый, как голова Озунья!— и Михаил Иванович показал свои внушительные кулаки, добавив:—Иеддят его м-мухи с ком-марами! Показал бы я ему Сидорову козу!

— Ну-ну?