Ирина Корженевская - Девочка-Царцаха

— Достаточно с вас?

— Вполне,— улыбнулся Виктор Антонович.

Важные, медлительные быки тащили скрипучие телеги, нагруженные ящиками и бочками. Ребджюр, назначенный старшим рабочим, ехал на тачанке, где лежали вещи Ксении и палатка, а Ксения и Виктор Антонович поехали верхом; легкой рысцой они опередили отряд и углубились в степь, чтобы подыскать удобное место для становища.

Солнце уже приближалось к горизонту, когда они перебрались через крутой овраг и подъехали к колодцам. Убедившись, что в них есть вода, всадники направились к кургану, подле которого виднелось большое черное пятно; едва они вступили на него, миллионы черных саранчуков запрыгали во все стороны, создавая характерный шум, напоминающий бурление котла.

По ту сторону кургана тоже была саранча, но там суетилось множество ярко-розовых птичек. Это были скворцы. Не обращая внимания на всадников, они с резкими криками истребляли саранчу.

— Интересно, о чем они говорят?—сказал Виктор Антонович.

— Они рассказывают легенду о саранче,— ответила Ксения с самым серьезным видом.

— Легенду о саранче? Я слышу только — шрр, щерр и цви-ширр... Может быть, вы переведете эту легенду со скворчиного языка на человеческий?

— Охотно.

Ксения помолчала, вскинула голову и начала:

К кочевью страстию дыша,

Когда-то, много лет назад,

Пришел к верховьям Иртыша

Союз племен Дербен-Ойрат. 21 21 Буквально — «четыре ойрата».

Дербен-Ойрат — союз свободный,

Ежу колючему подобный,

Он сеял только смерть и страх

В степях сибирских и горах.

Его боялись караваны

И блудный сын степей кайсак,

И самому Кучуму-хану

Дербен-Ойрат был лютый враг!

Но пал три сотни лет назад

Союз племен Дербен-Ойрат.

Сошлись однажды для совета

На перекрестке двух дорог

Зюнгаров 22 22 Племена ойратов. вождь и вождь тергетов— 22

Хара-Кулла и Хо-Орлок.

Хара-Кулла сказал: «Свободных

Монголов бродят племена

В степях унылых и бесплодных,

И только общая война

Соединяет их орды...

Дожить так можно до беды —

Ведь лишь врага простынет след,

Зюнгара бьет свой брат тергет,

Буянит, чинит грабежи...

Ужель то правильно, скажи?!

Дела такие, я боюсь,

Погубят славный наш союз,

Союз могучий и старинный.

Давай же ссоры прекратим

И властью крепкой и единой

Монголов запада сплотим!

Я буду вождь ваш, друг и брат

И сохраню Дербен-Ойрат!»

Недолго думая, ответил

Вождю зюнгаров Хо-Орлок:

«Велик, разумен, строг и светел

Явленный в Лотосе нам бог!

Его великие заветы

Я чту, как лучший жизни дар,

Но не родилося тергета,

Которым правил бы зюнгар!

Сам по себе я! Добрый путь!

Богат и счастлив, брат мой, будь!»

Хара-Кулла темнел, как туча,

К таким речам он не привык.

«Ты не желаешь жизни лучшей?

Так будь отныне ты к а л м ы к!—

Так закричал он Хо-Орлоку.—

Есть право сильного в борьбе

Упорной, грубой и жестокой,

Не дам нигде я жить тебе!

Будь проклят!» — С этими словами

Он топнул, злобно хохоча,

И родилась вдруг саранча

И поднялась, треща крылами,

И грозной тучей полетела

На север, юг, восток, закат,

И всю растительность поела,

И расплодилась в тыщу крат!

Затрепетали тут калмыки,

В смятенье сбились их стада,

И страха горестные крики

Схватило эхо, и тогда

Народ калмыцкий в беспорядке

Пустился в бегство без оглядки

И сорок восемь лет подряд

Бежал куда глаза глядят!

А саранча их догоняла,

И дня сиянье заслоняла,

Уничтожая на пути

Все, что осмелилось расти!

Вот так три сотни лет назад

Погиб союз Дербен-Ойрат!

Орлока-хана нет в помине,

Орлок под Астраханью спит,

Но саранче с тех пор поныне

Страшить народы надлежит.

Но есть еще одно преданье:

Когда бежал хан Хо-Орлок,

В жене зюнгара состраданья

Внезапный вспыхнул огонек.

И, раня тонкие персты,

Она с поспешностию рвала

С кустов шиповника цветы

И беглецам вослед бросала.

И лишь цветы земли касались,—

Тому свидетельство отцов,—

Вмиг лепестки их превращались

В веселых розовых скворцов!

За саранчою они мчались,

И лишь садилась саранча,

Скворцы на землю опускались

Задорно, звонко щебеча:

«Смерть саранче! Шерширр! Цвишир!

Спешите, скворушки, на пир!»

И гибла вражеская сила...

Освобожденная ж земля

Цветы и травы вновь растила,

Глаза и сердце веселя!

— Интересная легенда,—сказал Виктор Антонович.— Где вы ее раздобыли?

— В одной старинной книге.

— Вряд ли в старинной,— усомнился Виктор Антонович.— Это легенда нашего времени. Ведь в ней сказано—назад тому три сотни лет, а хан Хо-Орлок привел калмыков в Россию в половине семнадцатого века. Значит...

Ксения засмеялась.

— Не все ли равно? Скворцам необязательно знать хронологию.

— Не спорю, А вы не можете показать мне, который из скворцов придумал эту легенду?

— Вот об этом они не говорят,— ответила Ксения, прислушиваясь к гомону скворцов.

— А не этот ли?— спросил Виктор Антонович, со смехом указывая на Ксению.

— Право же это не имеет значения,— сказала она.— Я нахожу, что вы не в меру любопытны. Но если вам непременно хочется знать, то автором легенды является калмыцкая степь, а я только ее подслушала и рассказала вам. Ширр-шерр! Цвишир! Понятно?

Когда всадники вернулись к колодцам, туда уже подъезжал Ребджюр. Он выразил опасение, что быки не успеют засветло перебраться через овраг, и поэтому было решено остановить обоз Для ночлега по ту сторону. Ребджюр уехал туда, а Ксения и Виктор Антонович принялись за разбивку палатки и сбор топлива. Чай поспел, когда совсем стемнело, и пили его при слабом свете костра.

— Вы, кажется, нахмурились? Вам не нравится ваше первое становище?— спросил Виктор Антонович.

— Что вы! Оно мне нравится, и вообще все было хорошо: и отряд сформирован, и саранча найдена, и даже розовые скворцы

нас встретили... Но, когда я думаю, что Кубань саранчу будет уничтожать с самолетов, а нам не дали ни одного, мне становится грустно. Разве я смогу уничтожить всю саранчу в Шарголском улусе? Как только она окрылится, полетит и на Кубань, и в Сталинград, и куда ей вздумается. Получается, что там, где лучше условия,— есть и люди, и транспорт, и вода, совершенная техника работы, а рядом в пустыне, торчит кустарь-одиночка Юркова с дурацкими помонами. Ведь это все равно что ехать на ишаке рядом с автомашинами!