Алан Савадж - Повелительница львов

Возглавлял этот отряд сам Уорик, жаждавший наложить на меня руки, и не только в фигуральном смысле. Меня там не оказалось, зато оказалась Белла. Если верить ей, а я вполне верила (не только потому, что последующее подтвердило её слова, но и потому, что было невероятно, чтобы какой-нибудь мужчина — за исключением, может быть, моего мужа, — фактически захватив Беллу в плен, не вспомнил о своей принадлежности к сильному полу), граф проявил некоторую склонность к насилию и грабежу, ища утешения в тех дивных белых полушариях, которые сейчас были прижаты к моим.

— Негодяй! — вскричала я. — И ему удалось добиться своей конечной цели?

Белла очень мило покраснела.

— Что я могла поделать, ваша светлость? Мой муж отсутствовал, мать очень стара, сыновья ещё малы... А вообще этот Уорик просто коротышка.

Это замечание не смягчило моего сердца, но я с интересом выслушала рассказ Беллы. Переспав несколько раз с прелестной девушкой, Уорик отбыл, но о том, что он не забыл доставленного ему удовольствия, свидетельствовали многочисленные презенты, полученные Беллой в последующие шесть месяцев.

Нетрудно догадаться, какие чувства испытывала Белла, её оскорблённая женственность взывала к возмездию. Она прежде всего добивалась полного падения Уорика; в этом отношении она оставалась постоянной всю свою жизнь, но так как она по-прежнему живёт и процветает, правильнее было бы сказать всю его жизнь. Для его разгрома она прилагала все усилия. Её план был прост. Уорик ещё никак не мог знать, что Грей Гроуби уже присоединился к моим войскам. Но он отлично знал, что Грей является сторонником Ланкастерского Дома. Белла не сомневалась, что если прибудет в Сент-Олбанс, якобы ища неведомо куда уехавшего мужа, то Уорик встретит её с распростёртыми объятьями и с тёплым ложем... так что у неё будет неплохая возможность выяснить численность его войск, их расположение, а также его намерения.

Я с ужасом думала о риске, которому Белла намерена себя подвергнуть. Но она с таким воодушевлением хотела сыграть роль лазутчицы, что я в конце концов согласилась, сомневаясь, однако, что Уорик и в самом деле так сильно оскорбил её женственность, как она мне поведала. Как бы там ни было, она уехала и через несколько дней вернулась, слегка растрёпанная, но ликующая. Всё произошло именно так, как она и предполагала: в течение трёх ночей граф осквернял её тело, но зато три дня она собирала необходимую информацию.

Вот что она мне рассказала. Уорика в основном поддерживают герцог Норфолк, герцог Суффолк и граф Арундейл, зато других вождей йоркистов на его стороне очень мало. У него большая армия, — по оценке Беллы, около тридцати тысяч человек, почти столько же, сколько и у меня с тех пор, как я отослала Джаспера, — но она состоит главным образом из неопытных новобранцев и почти нет артиллерии. Она также сказала мне, что Уорик отнюдь не собирается безвылазно сидеть в Сент-Олбансе, что мы так неудачно пытались сделать шесть лет назад, а услышав о нашем приближении, выведет своих солдат из города на плоское возвышение перед домами и блокирует северную дорогу, по которой я, по его предположениям, буду двигаться. Там он и даст мне сражение, если только я не отойду прочь, испугавшись кровопролития. Он до сих пор считает меня никчёмной маленькой женщиной, памятуя, с какой лёгкостью одержал верх при Нортгемптоне. Пожалуй, самым важным из всего рассказанного мне Беллой было то, что король находится в лагере Уорика.

Мои лорды, как и следовало ожидать, тут же затеяли ожесточённую перепалку, высказывая противоречивые мнения. Могу заверить, что редко собирался более оживлённый совет, куда входили бы столь знатные вельможи, справедливо гордившиеся своей голубой кровью. Вокруг меня стояли графы Эксетерский, Сомерсетский, Девонширский, Нортумберлендский и Шрусберийский, не говоря уже о лордах Клиффорде, Фицхью, Грее Коднорском, Грейстоуке, Русе, Уэллсе, Уиллоуби и Грее Гроуби, который ещё не был возведён в сан рыцаря, но уже прославился своим военным талантом. Почти все эти люди присутствовали в Уэйкфилде, что должно было внушить им уверенность в себе, но всё же явно колебались, пока я не прекратила их спор, изложив мой план.

Я тешу себя мыслью, что этот план был так же прост, как и то, что предложила Белла, и отличался такой же целеустремлённостью, как планы Цезаря, во всяком случае, оказался не менее успешным. Некоторые мои военачальники выступали за то, чтобы сразиться с Уориком на его проклятой Вересковой пустоши, другие — за обход врага. Мой неопытный, но проницательный ум не видел никакой причины, почему бы нам не выполнить оба эти манёвра одновременно, посеяв смятение во вражеских рядах. Намерение моё повергло всех в ужас, но я не слушала никаких возражений, и на другой день две трети моей армии, направившись на запад, стали обходить противника с фланга, тогда как оставшаяся треть во главе с Сомерсетом — сюда входили и свирепые шотландские горцы — двинулась прямо по дороге.

Сомерсет получил приказ двигаться как можно медленнее, тогда как я всячески торопила свои войска. Однако йоркисты, очевидно, разгадали наш замысел. Этого-то и опасались мои лорды, предполагая, что враг может вторгнуться в пространство между двумя частями армии и разбить их до отдельности. Но я знала Уорика. Он не только бездарный военачальник, обязанный своими-успехами скорее случайности, чем способностям, но к тому же имеет одну роковую слабость: боится поставить на карту всё, включая и свою жизнь, предприняв смелое нападение, если у него есть какая-то возможность добиться победы с помощью оборонительных мер. Кроме того, в его лагере находился король, который, как ни испытывала его судьба, всё же оставался единственным законным оправданием для захвата йоркистами власти. Будущий Делатель Королей опасался потерять своего туза.

Я в точности предвидела его действия во время сражения. Он не мог оставаться там, где был, ибо ему грозило нападение сразу с двух сторон; он боялся двинуться вперёд и поставить всё на одну карту, поэтому решил отступить в мнимую безопасность Сент-Олбанса. И это перед лицом грозно надвигающегося противника. Как только я увидела, что его знамёна, колыхаясь, двинулись назад, сразу поняла, что победа будет за нами. Я сделала для этого всё, что от меня зависело. Отъехала на своей лошади в сторону и сказала Клиффорду, командовавшему моей частью армии:

— Проложите мне путь к моему мужу.

Он издал громкий боевой клич: «За Маргариту!» — как восхитительно прозвучал этот клич! — и повёл армию в наступление. Сидя рядом со мной на своих лошадях, принц Эдуард и Белла наблюдали за происходящим. Мои люди сражались с большим воодушевлением. Не давая врагам времени перестроить свои ряды, они ворвались в город с севера и запада, и уже не в первый раз в решительный момент мужество изменило Уорику. После того как он обвинил меня в супружеской измене, а моего сына назвал ублюдком, он, без сомнения, хорошо знал, какая участь ожидает его, окажись он в плену. Не прошло и часа, как йоркисты во главе с командирами начали поспешное отступление; за мной приехал вооружённый отряд, чтобы эскортировать меня в город, к месту моей победы.