Алан Савадж - Повелительница львов

— Ваша светлость, выдохнул он, — меня послал граф Пемброкский.

— Да? — проговорила я, и мне показалось, будто чья-то ледяная рука стиснула мне сердце: ясно, что этот человек привёз отнюдь не радостные новости. Мне было страшно слышать, какая участь постигла Джаспера Тюдора.

— С нашей армией случилось большое несчастье, ваша светлость, — заикаясь, проговорил гонец. — Несколько дней назад граф, сопровождаемый своим отцом, встретился с йоркистами у Мортимерова креста. Йоркистами, ваша светлость, командовал граф Марч, который, так он утверждает, видел одновременно три солнца. Вдохновляемый этим знамением, он оказался непобедим.

— Мы потерпели поражение? — спросил Клиффорд, как будто это не было уже очевидно.

— Граф Пемброкский вместе с остатками своей армии бежал. Его отец и все пленные лорды отведены в Херфорд и там обезглавлены.

— Оуэн Тюдор мёртв? — пробормотала я, думая, какой эффект произведёт известие о смерти отчима на Генриха.

— И многие другие, ваша светлость. Говорят, что граф Марч, который как наследник присвоил себе отцовский титул герцога Йоркского, объявил, что перебьёт всех знатных ланкастерцев, чтобы отомстить за смерть отца и брата в Уэйкфилде.

Я взглянула на Клиффорда, на какое-то мгновение он побледнел, но тут же разразился громким смехом.

— Этот парень собрался обезглавить нас всех? Но сперва мы подкинем ему несколько голов, чтобы ему было чем поиграть.

Теперь не было уже никакой возможности спасти пленников. Вступись я за них, утратила бы поддержку тех самых лордов, которые помогали отстаивать престол. Стоя рядом с принцем, я наблюдала, как двух злосчастных людей, чья вина состояла лишь в том, что они выполнили свой долг, подвели к плахе и обезглавили.

Примечательно, что я впервые видела, как головы отделяют от тел.

Однако у нас были более важные дела, чем казнь йоркистов. Разгорелся яростный спор: что же делать дальше? Должна открыто признать: в тот момент я отнюдь не играла главенствующую роль как обычно. Я была физически утомлена усилиями последних нескольких дней, а сокрушительный удар, который получила как раз тогда, когда считала, что одержала полную победу, породил ещё и чувство умственного утомления. Разумеется, я утешала себя мыслью, что победа йоркистов — всего лишь булавочный укол, хотя и болезненный, и справиться с этим выскочкой, молодым парнем удастся без труда. Тогда я ещё не имела представления, с каким чудовищем мне придётся иметь дело. Тем не менее меня угнетала мысль, что я не только не смогу отдохнуть, но вынуждена буду немедленно начать ещё одну военную кампанию.

Отвлекало меня от заседания военного совета и беспокойство о Белле. Как я и опасалась, Грей умер всего через несколько часов после посвящения в рыцари. Белла впала в совершеннейшее отчаяние, и я почти ничего не могла сделать, чтобы утешить её. Когда она попросила разрешения сопровождать тело мужа в Гроуби, где его должны были предать земле, я сразу же согласилась. Мы крепко обнялись, расцеловались, и тем же вечером, пообещав, что приедет ко мне в Вестминстер, как только я туда возвращусь, она уехала. Иногда кажется, что мы, смертные, строим свои замыслы лишь для того, чтобы Господь Бог в одно мгновение расстроил их. Я так никогда и не возвратилась в Вестминстер, и прошло более десяти лет, прежде чем мы увиделись с Беллой... К этому времени обстоятельства сильно изменились. Можно даже сказать, что мы с ней поменялись местами.

После отъезда Беллы я тут же легла и уснула как мёртвая. Сон хорошо освежил и мой ум, и моё тело. Я позавтракала, оделась и вместе с принцем Эдуардом отправилась к мужу. Но едва я вышла из дома, который выбрала как своё временное пристанище, как с изумлением увидела, что моя армия собирается в поход. Я, конечно, не собиралась оставаться в Сент-Олбансе, ибо намерена была идти на Лондон... но насколько я могла видеть, моя армия готовилась отправиться в противоположную сторону, на север. Я быстро разослала сквайров с повелением собрать моих военачальников, которые тут же явились.

— Объясните мне, пожалуйста, что происходит? — повелительно спросила я. — Лондон — в той стороне. Туда направился граф Уорик. Там размещается правительство. Куда же нам идти, как не на Лондон?

Генри Сомерсет покачал головой.

— Это невозможно, ваша светлость.

Я пришла в замешательство.

— Но почему?

— К этому времени Уорик, должно быть, уже успел добраться до Лондона, — объяснил Клиффорд.

Его слова усугубили моё замешательство.

— Стало быть, мы должны последовать за ним.

— Мы уже не сможем его догнать, ваша светлость, — сказал Уилтшир. — А он пользуется большой популярностью среди лондонцев. У нас недостаточно людей, чтобы сражаться с целым городом.

— С подмастерьями! — фыркнула я.

— Но с ними герцог Йоркский, — пробормотал кто-то.

— Вы, видимо, говорите о графе Марчском, — отрезала я. — Герцог Йоркский мёртв, и никто не имеет права без согласия короля присваивать себе этот титул.

— Как бы он там ни назывался, ваша светлость, — сказал Клиффорд, — он идёт в Лондон со своей армией, которая пополняется на каждом привале. Двигаясь вперёд, мы рискуем оказаться между Уориком и его лондонцами с одной стороны, и графом Марчским и его людьми с другой.

— Есть и ещё одна причина, которую мы должны учитывать, — сказал Уилтшир. — Шотландцы. Все лондонцы возьмутся за оружие, лишь бы не допустить этих разбойников в город, тем более, ваша светлость, что все помнят о вашем обещании отдать Лондон на разграбление.

В то время я, слишком разгневанная, не сумела как следует осмыслить эти слова, которые, в сущности, означали, что та речь, которую я произнесла перед нортгемптонским сражением, навсегда лишила меня шансов быть принятой в столице.

— Уж не хотите ли вы сказать, джентльмены, что одержанная нами победа бессмысленна? — спросила я полным сарказма голосом.

— Ни в коем случае, — сказал Клиффорд. — Но надо учитывать все обстоятельства. Отойдя на север, мы сможем пополнить наши силы, возможно, объединиться с графом Пемброкским и его валлийцами и, когда будете полной готовности, попытаемся разделаться с Йорком — извините, ваша светлость, с Марчем... и Уориком.

— Значит, вы оставляете им Лондон.

— Сам по себе Лондон не имеет большого значения, ваша светлость. Значение имеет король. А король снова находится с нами. В этом истинная ценность одержанной победы. Сейчас йоркисты-мятежники, с оружием в руках восставшие против своего законного повелителя. Они это скоро поймут и тогда либо разойдутся, оставив дорогу на юг открытой, либо будут стремиться к сражению, которое мы им дадим тогда и там, где и когда хотим сами.

Возможно, я отдохнула не так хорошо, как мне казалось. Я позволила себя убедить, даже не оскорбилась, что о короле говорили так, словно он некий неодушевлённый трофей, ибо именно так оно и было. Я с готовностью признала правоту моих сторонников. Мы с королём ехали впереди армии, и по обеим сторонам дороги стояли многочисленные толпы людей, собравшихся, чтобы приветствовать своего монарха. Возгласы: «Да здравствует Генрих!» перемежались возгласами: «Да здравствует капрал Маргарет», и под наше знамя стекалось множество добровольцев. К тому времени, когда мы достигли Йоркшира, под моим командованием была самая большая армия, которая когда-либо собиралась под знаменем английского короля. Даже и сама точно не знаю, сколько людей выразили готовность обнажить свой меч в защиту нашего правого дела, но по прикидочным оценкам наша армия насчитывала шестьдесят тысяч человек.