Алан Савадж - Османец

— Если бы мы могли добиться этого... Кого бы мы послали к королевскому двору, Хоук-паша?

— Кто может быть более подходящим, чем мой племянник, о падишах?

Эме была несказанно обрадована, что племянник вернётся на её родину, и хотела поехать с ним. Она долго рассказывала Гарри, кого где найти и куда нужно сходить.

Вильям Хоквуд советовал ему, что делать и чего избегать. Но в нынешнее время ни один из их советов не имел большого значения. Франция 1528 года значительно отличалась от Франции 1483 года.

Гарри поехал той же дорогой, что и его дядя сорок пять лет назад, чтобы не попасть в руки Габсбургов или Папы Римского. Через три месяца он оказался в Париже. Как и дядю, его приняли с почестями — французы прекрасно знали, что происходит в мусульманском мире; имя Хоук-паши также хорошо было всем известно.

Гарри был поражён весёлостью и причудами французского двора и открытостью Франциска, так не похожего на Всемирного Паука, которого описывали ему дядя и тётя.

Франциск был красив и отличался изысканными манерами, у него было сердце мечтателя, озлобленное, правда, множеством чрезмерных амбиций. Всего несколько лет назад его армия была разбита у Павии, а сам он был взят в плен его смертельным врагом императором Карлом, который к тому же был королём Испании и Генуи и соперничал с самим султаном в распределении власти.

Чтобы вернуть свободу, Франциску пришлось, дать все мыслимые и немыслимые клятвы. По возвращении домой он тут же нарушил их, заявив, что на него было оказано сильное давление.

Мысль о том, что брат Карла, эрцгерцог Фердинанд, будет контролировать Центральную Европу, леденила кровь Франциска.

Также Франциск не питал большой любви к Англии. Генрих VIII был сводным родственником Карла и верным союзником Испании. Несколько лет назад Генрих и Франциск встретились за пределами английского анклава в Кале на конференции, собранной для того, чтобы разрешить разногласия. Вместо того она только увеличила их, так как развивала в нарастающем соперничестве и личную власть, и закон того монарха, который мог дать больше денег, — представление богатых, получившее название «поле золотых одежд». И снова Францию обошли.

— Если бы у всех королей Европы была одна голова, я бы снёс её, — говорил Франциск Гарри. — Я ненавижу всех. Но твой султан... Если он пойдёт на Вену — я буду аплодировать ему.

Гарри добился того, чего хотел, и поспешил домой. Тех знакомых, о которых говорила Эме, уже не было в живых или их оказалось невозможно найти. Климат Франции был влажным, унылым. В женщинах, желавших пофлиртовать с красивым английским вероотступником (как его до сих пор называли), Гарри не нашёл той чистоты и привлекательности, как в его Яне.

Он вернулся в Константинополь в апреле 1529 года с хорошими новостями. Десятого мая султан Сулейман, не разглашая свой план никому, и тем более христианским купцам, заполнявшим город, вышел в поход с 50-тысячной армией.

В этот раз Ибрагим остался в городе, чтобы набирать войско, которое последует за основной армией. И в этот раз о гаремах не шла и речь: «скорость» — вот девиз Хоук-паши.

Гарри пришлось попрощаться с Яной, жёнами, матерью и тётей, он даже не успел рассказать им о своём пребывании в Париже.

Скорость! Хоук-паша предложил своим людям суровые условия. Настоящие воины охотно отозвались, но слабые вскоре покинули строй. Гарри смотрел на дядю, с трудом скрывая беспокойство, но тот держался стойко.

В этот раз турецкая армия добралась до границы не за четыре, а за три месяца. Венгерская армия не выдержала её натиск; Буда, осаждённый 3 сентября, пал через пять дней. Сулейман приказал перебить весь гарнизон и отдал город на разграбление.

Это были преднамеренные действия Сулеймана и Хоук-паши. Оба хотели, чтобы ужас при упоминании турок распространился как можно дальше. Гарри был менее уверен в эффективности этого метода, чувствуя, что это вряд ли сможет сдержать сопротивление Австрии.

Но Сулейман твёрдо стоял на своём. Он разослал наёмников по всем австрийским провинциям, чтобы они жгли и обезглавливали, насиловали и грабили. Вся страна к востоку от Вены была превращена в дымящиеся руины. Захватчики процветали, потому что Хоук-паша спланировал этот решающий поход с величайшей тщательностью и использовал Дунай как главную артерию. Галеры, курсирующие по всем направлениям, подвозили пищу из Венгрии и Сербии войску на марше, но что не менее важно, оснащённые оружием суда формировали постоянно защищённое правое крыло армии и предупреждали какую-либо опасность внезапного нападения с тыла.

Не то чтобы существовала какая-то опасность, но все манёвры Хоук-паши предназначались для того, чтобы привести Габсбургов в замешательство. Когда спустя две недели после ухода из пылающего Буды султан и Хоук-паша взирали на Вену, а кавалерия османцев окружала город, выяснилось, что против турок выставлено не более семнадцати тысяч человек.

Застигнутые врасплох, но действуя, однако, чётко, командиры гарнизона Филипп, пфальцграф Австрийский, Николаус, граф де Сальма и маршал Вильгельм фон Роггендорф объявили в городе осадное положение столь жестокое, как бы это сделали турки. Наблюдатели видели, что все дома, возвышающиеся над крепостными стенами, были срезаны, формируя открытую линию огня по всем направлениям, добавочные огневые точки поставлены, а также все деревянные крыши в городе были снесены, чтобы уменьшить опасность пожара от попадания зажигательных снарядов.

— Эти люди намерены серьёзно бороться, Хоук-паша, — заметил Сулейман.

— Посмотрим, насколько хорошо они будут сражаться, когда здесь появятся пушки, — сказал Вильям. Турецкая кавалерия, вместе с которой ехали султан и его паши, опередила пехоту и грузовой обоз.

Гарри Хоквуд посмотрел на небо, огромную массу тёмных облаков. «Если артиллерия чем-нибудь поможет нам...» — подумал он.

В ту ночь начался дождь, который лил всю неделю не переставая. Река поднялась, равнина превратилась в болото. И всё же осада началась со всей жестокостью, присущей османцам. Флотилия поднялась по Дунаю выше осаждённого города и лишила защитников какой-либо надежды на пополнение запасов продовольствия.

По прибытии пехоты Хоук-паша предпринял одну или две пробные атаки. Как он и ожидал, их мужественно отразили защитники города.

Наконец подошла артиллерия. Лошади, почти мёртвые от усталости, с трудом тянули груз по мокрому месиву. Стрелять из пушек оказалось почти невозможным — при каждом выстреле огромная бомбарда всё глубже утопала в грязи. Хоук-паша использовал все свои знания и вспомнил все рассказы своего отца, Энтони Хоквуда, об осаде Константинополя. Он заставил людей рыть подкопы. Иногда стены оседали, и большие группы людей оказывались заваленными грязью «и начинали задыхаться. Другие, всё же пробираясь под стенами, натыкались на грозные контратаки. Каждый турецкий туннель заканчивался точно таким же с противоположной стороны. Вильям начал подозревать измену, но даже самые тщательные расследования не выявили, как мог кто-либо из турок связываться с командованием противника. Вильям так и не нашёл ответ, но Гарри впоследствии узнал, что венцы поставили котлы с водой по всей длине стен, и, когда один из котлов начинал дрожать, они понимали, что именно здесь ведётся подкоп.