Алан Савадж - Османец

Вильям осознал, что они не добились никакого успеха. К тому же погода устанавливалась холодная. Турки не могли быть чистоплотными в этой грязи и начали умирать от болезней.

Десятого октября прибыл посланник с новостями, которые потрясали как Сулеймана, так и его военачальников. Король Франции заключил союз с императором Карлом.

— Это придумали и организовали их почтенные матушки, — сказал Сулейман, читая послание. — Какое влияние имеют женщины в этом мире!

— Француз предал нас, — прорычал Вильям. — Он предал меня, падишах, я подвёл тебя. Ты вправе снести мне голову.

— Это то же самое, что я отрублю себе правую руку, — проговорил падишах. — Скажи мне честно, Хоук-паша, мы можем рассчитывать на успех в этой осаде?

Вильям вздохнул, плечи его поникли.

— Нет, падишах. Через месяц землю покроет снег. К весне император освежит свои силы в Австрии, потому что он больше не боится французов.

— Сможем ли мы когда-нибудь взять Вену?

— Я верю в это, падишах. Но моя стратегия в этот раз подвела. Даже со всей поспешностью мы не можем привести армию из Константинополя в Вену меньше чем за три месяца. Слишком мало остаётся до прихода зимы. Мы должны концентрировать армию на границе с Венгрией и предпринять атаку, как только погода улучшится.

— Но тогда весь мир будет знать, что мы затеваем!

— Это неизбежно, падишах.

Сулейман кивнул:

— Это надо обсудить. Но сейчас, Хоук-паша, мы разбиты. Отдай приказ к отступлению. Мы должны уйти до холодов.

— Мы побеждены, — тихо произнёс Вильям Хоквуд, кутаясь в плащ. Турки уже начали отступление.

— Это иногда случается, — сказал Гарри. — Даже Завоеватель не смог взять Родос.

— Но я взял Родос, — откликнулся Вильям, до сих пор не знавший горечи поражения.

Венцы подняли шум. Жители Вены насмехались над отступающими турками. Но эти усмешки сменил крик ужаса и боли, когда Сулейман обезглавил всех пленных мужчин у стен города.

Эта неудача подкосила силы Вильяма Хоквуда. Во время отступления его самочувствие становилось всё хуже и хуже. К концу месяца, когда пошёл снег, обозы пришлось бросить, чтобы спасти людей. Спасать людей имело больший смысл, чем спасать вещи.

Людей и оружие. Никто из потомков Джона Хоквуда не рискнул бы оставить пушку. Когда стало невозможно тащить их, Хоук-паша приказал погрузить их на борт галер, которые всё ещё контролировали Дунай. Это была труднейшая задача, и её предстояло выполнить измученным и замерзшим людям. Но они всё сделали, потому что были преданы Хоук-паше.

Пушки были спасены, но это стоило жизни многим людям. И среди них был сам Хоук-паша. Постоянно находясь в снегу, он схватил насморк, но проигнорировал его. Вскоре у него начался жар. Его положили на носилки, которые несли верные ему артиллеристы, Гарри был с Хоук-пашой, когда тот умер.

Набальзамированное тело Вильяма Хоквуда привезли в Константинополь, чтобы захоронить в саду его дворца. Эме, Джованна и слуги рыдали.

По окончании церемонии султан Сулейман послал за Гарри.

— Теперь ты Хоук-паша, — объявил он, передавая Гарри жезл с двумя узлами на конском хвосте.

— Я не достоин такой чести, падишах, — запротестовал Гарри.

— Я не сомневаюсь, что всё ещё впереди, — твёрдо сказал Сулейман. — Теперь скажи мне, где бы ты хотел быть.

— Я буду там, где надо.

— Мы потерпели горькое поражение у стен Вены, — отметил султан. — Смерть твоего дяди не меньшее поражение, чем наше отступление. Теперь мне стало известно, что персы затевают войну на восточной границе моих владений. Этого я не могу допустить.

— Мы выступим в поход в следующем году? — с горячностью спросил Гарри.

— Мы вынуждены сделать это. Христиане, конечно, скажут, что я отступил потому, что разбит, и потому, что боюсь их. Эта мысль невыносима для меня. Но я не могу вести две войны одновременно.

Султан замолчал, Гарри ждал продолжения. Он понимал затруднительное положение султана, но не имел представления, чем может помочь ему. Гарри считал себя слишком молодым, чтобы командовать таким походом.

— Мы должны заставить их понять, что это временная отсрочка, — наконец сказал Сулейман. — И когда я разберусь с более насущной проблемой, с персами, я вернусь к осуществлению плана Хоук-паши — захвату Вены. Мы должны держать Габсбургов в постоянном напряжении и тревоге. Кроме всего, мы должны заставить предателя Франциска пожалеть о разрыве нашего договора. Ты выполнишь эту задачу, Хоук-паша.

— Охотно, падишах. Если ты скажешь, какие силы будут мне приданы и какой стратегии я должен придерживаться.

Сулейман посмотрел на него.

— Хайреддин в Золотом Роге.

Сердце Гарри громко забилось.

— Хайреддин говорит об огромных флотах, вмешивающихся в торговлю на Западе, и более того, совершающих нападения на прибрежные города и вселяющих страх в сердца чужеземцев...

Гарри едва мог сдержать возбуждение.

— Хайреддин говорит о расширении Османской империи вдоль северо-африканского побережья и превращении его в плацдарм для нападения на христиан на юге. Ты веришь, что это осуществимо, Хоук-паша?

— Я верю, что это возможно при наличии подходящей силы.

— Все янычары, находящиеся в моём распоряжении, должны идти со мной на Тавр. Ты должен сформировать собственное войско, но набирай людей здесь, в Константинополе. Можешь рассчитывать на султанскую казну и вооружение, когда это потребуется. Я назначаю тебя главнокомандующим. Ты — друг Хайреддина. Он большой плут, но смелый и изобретательный человек. Он будет командовать пиратскими судами, но ты будешь руководить им от имени султана. Я дам ему это понять, и ты должен помнить об этом всё время.

— Я удостоен не только большой чести, падишах, но и большой ответственности. Будь уверен, я прославлю твоё имя.

— Заставь рыдать неверных, Хоук-паша. Вот твоя задача.

Ибрагим-паша смотрел на список имущества и денег, представленный ему Гарри.

— Очевидно, иногда наш хозяин думает, что, как только я щёлкну пальцами, динары начинают расти на деревьях, — рявкнул он. — Пушки? Ты собираешься взять пушки в море?

— Испанцы так и делают.

— Вряд ли, с их-то галерами...

— Если я собираюсь нападать на их караки, мне нужны пушки.

— А ты собираешься это делать? — поинтересовался Ибрагим. — Хорошо, кто я такой, чтобы отказать тебе, Хоук-младший? Прошу прощения, я имел в виду Хоук-паша. Ты так внезапно возвысился. Поверь, я скорблю о смерти твоего дяди.

— Спасибо, — сказал Гарри.

— Как я завидую твоему отъезду из Константинополя... и вместе с тем я буду скучать без тебя. Что ты думаешь о султане?

— Не моё это дело и не твоё судить о султане.

— Он моложе и тебя и меня, Хоук-паша, и теперь ему не хватает великого Хоука, на которого он полагался в годы своего правления. Пока султан не станет на ноги, нас ожидают тревожные времена.