Алан Савадж - Османец

Гарри только вздохнул, не зная, что ещё сказать.

Следующие несколько месяцев оказались счастливыми. Иногда Гарри задумывался, может, ему судьбой предначертано стать кораблестроителем?

Большую часть дня он проводил в доках, наблюдая, как набирают силу его новые корабли. Часто Барбаросса и Драгут присоединялись к нему, и тогда они втроём обсуждали стратегию, которую применят против генуэзцев, когда будут готовы выйти в море.

Как можно больше времени Гарри старался проводить дома, потому что теперь у него были для этого веские причины.

Он никогда не думал, что когда-либо сможет забыть Яну, но ночь от ночи Фелисити вытесняла из его памяти русскую женщину. Гарри любил её, он учил её любить. Фелисити отвечала ему взаимностью. Он не знал, тоскует ли она по своей жизни в Англии; если это и случалось, то она не подавала виду. Она казалась абсолютно счастливой, и Гарри хотел, чтобы так было всегда. Её тело наливалось женской красотой день ото дня... и наконец она забеременела.

— В шестнадцать лет рановато становиться матерью, — тревожилась Эме. Она подсчитала, что Фелисити родит следующим летом.

Флот был готов к выходу в море к середине марта 1536 года. Хоквуд доложил об этом Сулейману.

— Прекрасные новости, — обрадовался султан. — Я хочу провести смотр твоих войск, поэтому приведи их ко дворцу. С тобой должны быть Хайреддин, Драгут и все твои капитаны.

Гарри поклонился.

В конце месяца Сулейман и его военачальники были готовы к инспектированию нового османского флота. Драгут возглавил парад, Барбаросса и Хоук-паша сопровождали султана, когда он шёл через ряды матросов.

— Теперь вы отомстите за Тунис, — сказал султан. — Вы должны прославить себя, меня, Хоук-пашу и Хайреддин-пашу. А теперь празднуйте... я угощаю.

Несколько тысяч моряков издали приветственный клич. Гарри шёл рядом с Ибрагимом, когда военачальники возвращались в Высокую Порту. Сулейман, расположившись на диване, обвёл взглядом своих министров, генералов и адмиралов.

— Я доволен, — произнёс он. — Но не до конца...

Четыре евнуха, находившиеся тут же, выступили вперёд. Прежде чем кто-либо из присутствующих успел сделать движение, двое из них схватили Ибрагима за руки... двое других набросили ему на шею струну и затянули её.

Великий везир только успел выдохнуть, и жизнь покинула его.

Ибрагим лежал на полу в роскошном зале Высокой Порты. Несколько секунд никто не двигался. Гарри в ужасе смотрел на безжизненное тело, распростёртое у его ног.

— Он был предателем и задумал покуситься на мою власть, — объявил Сулейман. — Сообщите людям, что он казнён. Скажите им, что богатство, награбленное великим везиром, будет распределено между ними. Хайреддин, займись этим!

Хайреддин прекрасно понял ситуацию и поспешил во двор.

— Он был греком, — сказал Сулейман, скользя взглядом по лицам присутствующих. — Я допустил ошибку, возвысив его. Его преемник будет турок, я назову его сейчас. — Он взглянул на Гарри. — Пойдём со мной, Хоук-паша.

Гарри медленно пошёл вперёд. Евнухи принялись вытаскивать тело Ибрагима.

Сулейман вошёл в свой кабинет и сел за огромный стол.

— Я должен был это сделать, Гарри.

— Прими моё уважение, падишах. Но разве нельзя было его простить. Дать ему возможность защититься?

— Такая возможность была все последние пять лет, с тех пор как я стал подозревать его в предательстве. Он ни разу не попытался помириться со мной. Он презирал меня. К тому же он внёс смуту в ряды моих людей. Я султан, стоящий надо всеми в моих владениях. Я разделю его богатство между бедными. Я также приказал уничтожить его семью. Пусть это послужит уроком всем, кто задумает тягаться со мной. Я положу этому конец.

— Ты действительно веришь в это? — удивился Гарри. «Или это может произойти с любым, на кого падёт змеиный взгляд Рокселаны?» Гарри почувствовал, как забилось его сердце.

Рокселана для начала уничтожила самого сильного человека в империи. Теперь она будет искать следующего, а к Гарри у неё личная неприязнь с тех пор, как он не смог спасти её сестру от ужасной смерти. Она приказала истребить всю семью Ибрагима.

— Я понимаю, что ты огорчён, Гарри, — продолжал Сулейман. — Я также скорблю. Он был другом и тебе, и мне, но нет ничего превыше интересов государства. Гарри... тебя бы я хотел поставить вместо Ибрагима.

— Падишах, — с трудом сказал Гарри.

— Но это невозможно, — добавил Сулейман.

Гарри вздохнул с облегчением.

— Я действительно сделаю так, как сказал: новый великий везир будет назначен из моих советников.

— Так и должно быть, падишах. Я же простой солдат и моряк. Разреши мне вывести свой флот в море, чтобы я нашёл генуэзцев.

— Разрешаю, но только один поход, — кивнул Сулейман. — Восстанови славу моего имени в Средиземноморье, Хоук-паша, и возвращайся обратно. Ты будешь моей правой рукой, ты станешь главнокомандующим сухопутными и морскими силами. Мы вместе поведём армию, как делали наши отцы, и вместе возьмём Вену.

Гарри поклонился.

Гарри приказал Барбароссе готовить флот к выходу в море и поспешил домой. Надо спешить, прежде чем Рокселана снова не начнёт плести интриги.

Эме уже обо всём знала, она слышала официальное сообщение, что Ибрагим был смутьяном, заговорщиком.

— Как невообразимо глупы люди... — удивлялась она. — У Ибрагима было всё — и всё это он выбросил на ветер.

Гарри рассказал ей правду.

— Если это действительно так, — побледнев, сказала Эме, — ни один мужчина не может здесь чувствовать себя в безопасности.

— И ни одна женщина... если она... если она имеет отношение к этому мужчине. Тётя, мой флот выйдет в море через сутки. Я хочу, чтобы ты и Фелисити были со мной.

— Отправиться, в море? Спустя столько лет? Я сомневаюсь, что способна на это. И Фелисити с ребёнком... Это рискованный шаг, Гарри.

— Оставляя тебя здесь, я рискую ничуть не меньше. Пойми: всё рушится там, куда эта женщина запускает руки. Семьи Ибрагима больше нет.

Эме в отчаянии прижала руки к груди.

— Куда мы отправимся?

— В Алжир... или в Тунис, после того, как я верну его. Там я хозяин, и палачи султана не доберутся до меня.

Гарри действовал с величайшей осторожностью, опасаясь, что если Сулейман догадается о его планах, то оставит его женщин заложницами. И тогда в любом случае Гарри придётся вернуться в Константинополь.

Действительно ли Гарри задумал покинуть султана? Он бы никогда не решился на такой шаг: его корни слишком крепко вросли в турецкую землю. Он хотел отдалить себя от опасности до тех пор, пока не изменится обстановка: или умрёт Рокселана, или Сулейман освободится от безумной страсти к ней. Без сомнения, она за это время ещё покажет себя.