Алан Савадж - Османец

Онемев от ужаса, Хоквуды наблюдали за уничтожением моряков. Энтони безуспешно пытался высвободить руки из верёвок.

— Боже мой, что это за люди. — Он задыхался от гнева.

— В них определённо вселился дьявол, — отозвался Джон Хоквуд с мистическим ужасом.

«И всё же они великолепные всадники и великолепные лучники», — подумал он.

Бойня продолжалась всего несколько минут — так точны были их выстрелы. Сипахи спешились и топтались среди мёртвых, тел, возвращая свои стрелы.

— Что с нами будет? — спросил Энтони.

— Как сказал этот бедный капитан, кто знает. Надеюсь, ты умрёшь как мужчина, когда придёт время.

«Когда придёт время... — мысленно повторил Энтони, — увы, мне только девятнадцать... Вильяму только двадцать один. И примерно в это время его должны казнить, как и этих моряков».

Хоквудам, возможно, просто повезло. Сипахи были уже в сёдлах, каждый вновь с полным колчаном. Подгоняя пленных хлыстами, они прикрепили верёвку, связывавшую их, к седлу одного из всадников. Паша повёл своих людей через каменистую местность, увлекая за собой голых, спотыкающихся, истекающих кровью Хоквудов.

От жары и страданий Энтони потерял ощущение времени. Солнце жгло его плечи, руки и спину, камни впивались в ступни и тело, когда он спотыкался и падал, пытаясь защитить свои гениталии от ушибов. Всадник, к седлу которого они были привязаны, безостановочно тащил их дальше и дальше...

Но более всего Энтони переживал за родителей, ведь они были намного старше. Мэри шла постоянно спотыкаясь, но жёсткая верёвка, связывавшая руки, не давала ей упасть. Одежда её была изодрана в клочья, голова поникла на грудь... Энтони знал, что она почти без сознания, хотя и машинально двигается.

Голова Джона Хоквуда тоже поникла, но Энтони чувствовал, что это скорее от отчаяния и страха, чем от изнеможения.

День становился всё жарче, и наконец кавалькада остановилась в тени небольшой рощицы. Ещё раз Хоквуды были накормлены, им дали воды; языки их так распухли, что было больно глотать.

— Кажется, нас решили оставить в живых, — осмелился предположить Энтони.

— Куда вы ведёте нас? — спросил Джон муфтия, когда тот наконец пришёл взглянуть на пленников.

— К эмиру, — коротко ответил муфтий.

— Но ведь эмир мёртв, — не подумав, сказал Джон.

— Эмир всегда жив, — ответил муфтий. — Он жаждет рассказа о Константинополе. Ты угодишь ему, если поговоришь с ним об этом.

— И отдам наши жизни?

— Эмир следует законам.

— А далеко ли эмир? — спросил Энтони отца.

— Бог знает, мальчик.

Джон размышлял. Новость о смерти эмира Мурада пришла в Константинополь только несколько дней назад. Но теперь, очевидно, появился новый эмир, и он находится недалеко от Босфора. Что-то случилось на территории, подвластной туркам, и случилось внезапно...

Солнце было в зените и буквально иссушало дыхание; местность, по которой вели Хоквудов, стала более привычной: камни и пыль сменились возделанными полями, потом деревьями, в основном кипарисами. Мужчины работали на полях вместе с женщинами. Лица женщин были закрыты, а сами они были укутаны чаршафом [32] Ч а р ш а ф — покрывало мусульманской женщины. так, что были видны только лоб, глаза и ступни ног. Они бросили работу и, уставившись на двух огромных белых мужчин, захлопали в ладоши.

Но Хоквуда ничего не волновало.

В сумерки отряд приблизился к крепости Анатоли-хисар [33] А н а т о л и-х и с а р — крепость на Азиатском берегу Босфора (Анатолия — древнее название Малой Азии). , которую пленники заметили на пути к Босфору два с половиной года назад и из которой видны огни Константинополя. Итак, подумал Энтони, после всех мучений они должны умереть на виду у этого проклятого города.

В крепости была сосредоточена целая армия. Даже в темноте можно было различить раскинувшийся из замка к берегу Босфора огромный палаточный лагерь, мерцавший огнями костров — воины готовились к вечерней трапезе.

Крепость с системой внешних и внутренних зубчатых стен, высохшим рвом и высокими башнями была возведена по образцу крепостей крестоносцев, строивших их в Священной земле три тысячелетия назад. Джон Хоквуд знал, что многие из таких крепостей, которые могла защищать горстка людей, стоят до сих пор. Он считал планировку крепости замечательной в своём роде. Турки, которых византийцы считали дикими, далеко ушли от своих предков, кочевавших в Центральной Азии, и в строительстве крепостей следовали опыту своих заклятых врагов.

Когда они достигли ворот крепости, силы покинули их. Мэри упала в беспамятстве более часа назад, и Джон нёс её на руках. Мэри оставили в крепостном дворе, а Джона и Энтони погнали вперёд. Даже, в этом безумном положении они не могли не смотреть направо и налево на мужчин, столпившихся посмотреть на них, на их яркое обмундирование — тёмно-синие мантии на красных плащах, красные штаны и поверх них — белые юбки с широкой каймой. Их кече [34] К е ч е — головной убор янычар (тур.). украшали султаны из конского волоса или журавлиных перьев. Их внешность казалась женоподобной, но оба Хоквуда знали, что это самые неустрашимые солдаты в мире — османские янычары.

Пленников напоили и отправили в огромный зал на первом этаже крепости. Здесь были богатейшие ковры прекрасной работы, роскошные мягкие диваны и низкие столы, декорированные орнаментами. Холодное великолепие помещения заставило Хоквуда затаить дыхание, хотя он отлично понимал, что настоящее испытание только начинается.

Люди, находившиеся в зале, с интересом рассматривали покрытых пылью и обожжённых солнцем пленников, тела которых были в кровоподтёках. Джона и Энтони толкнули с такой силой, что они упали на пол и некоторое время не могли подняться. Их охранники пали ниц перед мужчиной, сидевшим в дальнем конце зала.

Энтони медленно поднял голову и прямо перед собой увидел человека, сидевшего на диване. Он показался Энтони пожилым, даже старше, чем отец; его одежда была роскошной — шёлковый зелёный плащ с золотым шитьём и шаровары были, очевидно, шёлковыми.

Их захватчик, Халим-паша, низко склонился перед этой блистательной личностью и стал очень быстро что-то говорить ему. Человек неторопливо оглядел обоих Хоквудов. Его глаза были чёрными, их взгляд — глубоким, непроницаемым и одновременно мягким.

Энтони подумал, что это новый эмир всех османцев, и решил осмотреться. Наверху по периметру проходила галерея, почти полностью закрытая ажурной решёткой, через которую любой стоящий на ней мог смотреть вниз, оставаясь незамеченным. Энтони показалось, что там кто-то находится, краем глаза он заметил лёгкое движение ткани, слишком близко прижатой к решётке.