Валерио Манфреди - Фараон

— Авнер слушает.

— Господин, это ночной портье.

— Приветствую тебя, ночной портье. Что нового?

— Есть кое-что. Я установил, кто такие эти американцы. Речь идёт о команде, которая должна обеспечить поддержку покушению. В Вавилоне. Они собираются убить президента Аль-Бакри во время военного парада.

— Кто собирается его убить?

— Группа гвардейцев, возглавляемых неким Абдель Бекиром. Я слышал, что его настоящее имя Кейси, он вроде бы сын американца и арабской женщины, идеально говорит на двух языках. Это будет примерно так, как при убийстве президента Садата в Каире. Только заказчик на этот раз другой...

— И кто же?

— Не знаю, но мне кажется, преемником будет генерал Таксун...

— Слишком уж предсказуемо... — удивлённо прокомментировал Гед Авнер. — Всего вероятнее, что Таксун не доживёт до 13 января. На месте Аль-Бакри я бы уже приказал расстрелять его. Слишком смел, слишком популярен, слишком открыт для новых идей, слишком пользуется уважением в государственных органах Ближнего Востока. Да также и здесь, у нас. Если Аль-Бакри выживет после покушения, Таксун наверняка будет осуждён и расстрелян, безвинно или заслуженно, не имеет значения. Аль-Бакри только ждёт предлога. Что ещё?

— Американская команда принадлежит к подразделению ВВС «Дельта» и находится под прикрытием в Митцпе-Рамоне. Они проходят обучение по части воздушных налётов. Готовятся оказать поддержку Таксуну, если ему это понадобится.

На минуту Авнер лишился дара речи: ему показалось невероятным, что военно-воздушные силы допустили, не поставив его в известность, американскую команду на тренировочную базу на своём полигоне в Митцпе. Но прежде всего ему показалось невероятным, чтобы американцы держали всю эту затею в тайне от него. Несомненно, кто-то заплатил за это.

— Что-нибудь ещё? — пробормотал он.

— Да... господин, — протянул его собеседник с некоторой неуверенностью. — Есть ещё одно дело, о котором я до сих пор не говорил, поскольку оно не сказать, что необъяснимое, но какое-то неясное, хотя сначала я подумал, что оно может представлять прямой интерес для моей миссии. Но сейчас прямо и не знаю, что думать.

— О чём речь?

— О раскопках, господин... об археологических раскопках неподалёку от местечка... под названием... Рас-Удаш.

Автомобиль остановился перед американским посольством, и постовой, приблизившись, заглянул внутрь.

— Господин, — отчеканил он, — вы должны прийти завтра утром.

— Даже не подумаю об этом, — заявил человек, расположившийся на заднем сиденье. — Доложите обо мне послу.

Охранник покачал головой:

— Вы шутите, господин. Сейчас два часа ночи.

— Я не шучу, — отрезал мужчина. — Доложите ему, что Гед Авнер хочет видеть его немедленно. Он примет меня.

Охранник покачал головой.

— Подождите минутку, — сказал он и, набрав номер телефонного коммутатора приёмной, обменялся несколькими репликами с человеком на другом конце провода, затем подождал ответа. Охранник вернулся к машине с выражением крайнего изумления на лице: — Посол примет вас, господин Авнер.

Охранник сопроводил его внутрь здания и отвёл в небольшую гостиную. Немного позже появился посол, и было прекрасно видно, что этот неожиданный визит поднял его с постели. Дипломат не успел должным образом одеться, а лишь облачился в халат поверх пижамы.

— Что случилось, господин Авнер? — спросил он непредвиденного посетителя с некоторой тревогой в голосе.

Авнер тотчас же перешёл на него в атаку без какого бы то ни было предисловия.

— Господин Холлоуэй, президент Аль-Бакри будет убит в 17.30 13 января, возможно, при вашем попустительстве, если не при вашей прямой ответственности. Вы внедрили команду подразделения «Дельта» военно-воздушных сил под прикрытием в Митцпе-Рамоне, не спросив на то ни моего согласия, ни моего мнения. В том положении, в котором мы находимся, такое поведение является недопустимым, чрезвычайно опасным и требует немедленного объяснения.

Посол Холлоуэй достойно отразил эту атаку:

— Сожалею, господин Авнер, но я не получал таких инструкций, которые позволили бы мне дать вам ответ. Могу сказать вам, что мы не несём прямой ответственности за план возможного покушения на президента Аль-Бакри, но благосклонно рассматриваем возможность, при которой власть в Багдаде перейдёт в руки генерала Мохаммеда Таксуна.

— Хорошо, господин Холлоуэй, яйца разбиты, и омлет жарится на огне. Я хотел бы, чтобы вы отдавали себе отчёт в том, что ничто не может произойти в этой стране, понимаете, ничто, без моего ведома. Передайте это вашему президенту и передайте это людям из ЦРУ и ещё известите их, что не существует никаких соглашений на каком бы то ни было высоком уровне, которые не учитывали бы мнение Геда Авнера.

Холлоуэй наклонил голову и не осмелился подать голос, когда посетитель нервно закурил сигарету, хотя на стене была отлично видна надпись: Благодарим вас за то, что вы не курите.

— Вы хотели сказать мне что-то ещё, господин Авнер? — осведомился он, пытаясь сдержать недовольство этим столь пренебрежительным нарушением этикета.

— Только один вопрос, господин Холлоуэй: вы знаете, что такое операция «Навуходоносор»?

Холлоуэй недоумённо уставился на него:

— Не имею представления, господин Авнер. Не имею об этом ни малейшего представления.

Авнер приблизился к послу, окутав его голубоватым дымом, испускаемым сигаретой, зажатой между пальцами, и взглянул ему прямо в глаза.

— Господин Холлоуэй, — промолвил он, тщательно подчёркивая каждое слово, — вы должны знать следующее: если вы лжёте мне, то я предприму всё возможное в моих силах, чтобы сделать ваше пребывание здесь, в Иерусалиме, весьма малоприятным. Вам известно, что я в состоянии добиться этого.

— Я сказал вам правду, господин Авнер. Даю вам моё слово.

— Верю вам. Теперь сообщите вашим властям в Вашингтоне, что прежде, чем будет принято какое бы то ни было решение по действиям команды в Митцпе-Рамоне, со мной должны посоветоваться и чтобы была рассмотрена возможность как можно быстрее отозвать её.

— Я это сделаю, господин Авнер, — заверил его посол.

Авнер осмотрелся в поисках пепельницы, но, не обнаружив таковой, затушил окурок в блюде севрского фарфора, украшавшем центр изящного столика, чем ещё больше скандализировал американского посла.

В этот момент раздался тихий стук в дверь гостиной. Оба собеседника удивлённо переглянулись: кто бы это мог быть в столь поздний час?

— Войдите, — произнёс посол.

Появился сотрудник посольства, приветствовавший кивком головы обоих присутствующих, и обратился к своему руководителю:

— Есть сообщение для вас, господин посол. Вы не могли бы выйти на минуту?