Леонид Рахманов - Повести разных лет

Базиль, уходя, слышал: бричка завернула в боковую улицу. Стук колес ее стал заглушаться шагами Базиля и скоро совсем пропал.

Базиль шел. Сначала он шел без цели и, лишь выйдя на Гороховую, поймал себя на мысли о том, что ведь желанное место находится неподалеку, прибавил шагу и через десять минут был на месте.

Исаакиевская площадь лежала за своим забором. Сотни тысяч пудов гранита отдыхали от людей. Это были огромные, тяжкие камни. Через три часа придут люди и станут опять кромсать, бить, переваливать с боку на бок, поволокут их куда-то, опустят в глубокие ямы или поднимут на страшную высоту…

Всю ночь у забора ходил молодой человек в мешковатом, постылом костюме и думал о камнях, называя их в мыслях «гениальною тяжестью». Он ходил все вокруг да вокруг, и, если б не караульные, он перелез бы через забор. Но караульные инвалиды бодрствовали. Как вор, он тайком искал щели, чтобы взглянуть на камни.

В середине ночи его посетило дикое желание. Он возмечтал: пусть будут камни его, а не Монферрана, пусть будет площадь его, а не Монферрана. К черту полнощекого француза. Это Базиль, а не Монферран, воздвигает великое здание.

Базиль не сошел с ума, он лишь сильнее, чем прежде, почувствовал вдруг, что ради такого счастья — строить из этих камней — готов пожертвовать многим.

Даже Парижем.

В четыре часа утра за забором на площади зазвонил колокол. Это была побудка. Базиль стоял на набережной Мойки, привалившись к парапету. Он устал, хотел спать, и сигнал на побудку болезненно отозвался во всем его теле. Сигнал неожиданно приравнял Базиля к тем людям, что, кряхтя, поднимались в эту минуту со своих нар в бараках.

Через полчаса колокол зазвонил во второй раз. Это был сигнал к работе. И Базиль послушно встряхнулся, отвалился от парапета, сжал кулаки и пошел — словно бы и впрямь на работу.

Караульный не пропустил его на площадь.

— Контора открывается в восемь, али не знаешь.

Базиль пошел к Неве. Может быть, там, у пристани, где выгружают колонны, он встретит Шихина.

Но в это утро не выгружали колонн. Какое-то судно стояло у пристани, готовясь, как видно, в скором времени отвалить.

По пристани из конца в конец ходил, отдавая приказания, неизвестный Базилю рябой человек.

Базиль решился спросить его.

— Купца Шихина не видали сегодня?

— И не увижу, — был зловещий ответ.

— А… — заикнулся Базиль.

— Купца Шихина нет в Петербурге, — отрезал рябой человек.

Базиль побледнел.

— Где же он?

— В каменоломне.

— Скажите, это очень далеко?

Вместо того чтобы засмеяться над наивным вопросом, рябой с любопытством взглянул на Базиля. Он, как видно, заинтересовался молодым человеком, которого так встревожила весть об отсутствии купца Шихина.

— На острове близ Фридрихсгама, в Финском заливе, — серьезно ответил рябой и в свою очередь спросил юношу: — Нужно видеть Шихина, что ли?

Базиль от волнения и разочарования готов был заплакать.

— О! Очень нужно, — сказал он, умоляюще смотря на рябого, словно тот не пускал его к Шихину. — А скоро он оттуда вернется?

— Долго. Может, совсем не вернется, — сердито сказал рябой.

— Почему? — Базиль окончательно оробел.

— Там у него брюхом хворают да подыхают, так он обещал за компанию и сам издохнуть.

Базиль понял, что незнакомец издевается над ним и над Шихиным, и печально отошел в сторонку.

Рябой продолжал мерить шагами пристань и начальнически покрикивать на матросов. Когда все у тех было готово, он перескочил на судно и крикнул Базилю:

— Эй, молодец! Коли соскучился по Архипу, прыгай сюда, так и быть, отвезу. Коли сдохнешь — не жалуйся.

Базиль в пять прыжков очутился на палубе.

По Неве шли на веслах; выйдя в залив, поставили парус. Попутный ветер, как тот попутный ямщик, с которым расстались сегодня ночью, радовал сердце Базиля.

«Дуй, задувай! — восклицал про себя Базиль. — Скорей будем на острове!»

Не замечая, что люди над ним посмеиваются, Базиль вел себя крайне возбужденно: встав у борта на носу, разговаривал сам с собой, размахивал картузом. Переход от отчаяния к радостной уверенности был слишком велик. Скоро он снова почувствовал утомление, лег, где стоял, и тотчас заснул, по-простецки всхрапывая.

На остров пришли через сутки. Большую часть этого времени Базиль проспал.

После сна настроение его все улучшалось, а когда судно вошло в пролив, отделявший остров Питерлак от фридрихсгамского берега, Базиль уж не мог спокойно стоять на месте.

На пристани стоял Шихин с группой рабочих.

— Гостя тебе привез! — крикнул рябой капитан. — Слышь, Архип Евсеич, гостя привез!

— Милости просим! — весело отвечал Шихин и с усмешкой прищурился на Базиля.

Но Базиль уже не боялся хитрой его улыбки, он доверился Шихину. Шихин должен его выручить. Напряженно улыбаясь, Базиль смотрел на него, не отрывая глаз и не говоря ни слова.

Судно стало у пристани.

Базиль мигом выскочил, и словно бы само собой получилось, что они обнялись с Шихиным и троекратно, по-русски, поцеловались. И Базилю это не показалось в диковинку.

— Вот, приехал, — смущенно сказал Базиль, — поговорить с вами надо бы…

— После поговорим, — сказал Шихин, щурясь на одежду Базиля. — После, милый. Сейчас-то уж мне сильно некогда. Погуляй пока, посмотри на нашу работу. А я во Фридрихсгам денька на два съезжу. Вон, легки на помине, уж подают лодку.

— Вы уезжаете? — испугался Базиль.

— Говорю, ненадолго. Дела, милый. Чего испугался? Раз приехал ко мне, бояться некого, рукой не достанут, вода кругом. Павел Сергеевич-то как поживают?

— Ах, о нем-то как раз… Надо все рассказать вам… Как же? Вы уезжаете?

— Погуляй, погуляй. Через два дня вернусь. Говорю ведь, теперь-то уж обойдется, раз ко мне приехал. Эк напугался. Поссорились, что ли, с Павлом Сергеевичем? Ладно, выручу. Сказал, Шихин выручит — и выручу. Живи себе, ни о чем не тревожься. А сейчас-то уж мне сильно некогда. До свиданьица.

Ласково улыбаясь, Шихин сел в лодку.

Базиль начинал успокаиваться под влиянием его слов и совсем ободрился, когда тот крикнул какому-то высоченному мужику, стоявшему на берегу рядом с Базилем:

— Максимыч, ты позаботься о молодце. Ночевать положи в моей светелке. Покорми когда следует. Ну, с богом.

Лодка отчалила.

Снова оставшись один, Базиль в первую минуту не знал, что ему делать. Взгляд еще раз остановился на лодке, быстро удалявшейся от острова. Шихин сидел на средней скамеечке, лицом к Базилю, и приветливо махал рукой. Базиль ответил тем же и, кажется, окончательно успокоился.

В последний раз он взглянул на пролив. Вода и небо были прозрачные, утренние. С того берега поднималось солнце. Базилю не было никакого дела до моря, и он решительно повернулся к суше.