Дмитрий Дмитриев - Русский американец

Как-то раз купец, не зная еще хорошенько нрава своего квартиранта, предложил "очистить квартиру".

-- Что такое?! Ты, борода, смеешь меня гнать с квартиры, меня?! -- закричал Тольский.

-- Не выгоняю, барин, а отказываю.

-- Да ведь это все равно, что в лоб, что по лбу. Понимаешь ты, борода, или нет? А если понимаешь, то как же ты смеешь?

-- Деньги не платите.

-- Вот что... Стало быть, есть причина.

-- Известно, без причины не отказал бы.

-- А понимаешь ли ты, борода, что этим поступком ты меня оскорбляешь!

-- Помилуйте, какое же в том оскорбленье?

-- А за оскорбленье знаешь ли ты, чем я отплачиваю? Смертью!.. Слышал? И я с тобой буду драться на дуэли.

-- На дуэли?.. Да что вы, ваша милость, помилуйте!

-- К барьеру, черт возьми!

Купец побелел как полотно.

-- Помилуйте... Я... я отродясь пистолета в руки не брал... Помилуйте... Я... не отказываю вашему сиятельству, живите в моем доме...

-- То-то, борода... Ты гордись тем, что я живу в твоем доме. А деньги я тебе заплачу.

-- Слушаюсь... Не извольте беспокоиться... Подождем, -- кланяясь Тольскому и отступая к двери, проговорил купец и с тех пор перестал являться в свой дом на Пречистенке.

К чести Тольского надо прибавить, что он не пользовался робостью своего домохозяина и, когда у него бывали "лишние" деньги, платил их за квартиру. Только лишние деньги оказывались очень редко. Точно так же должал Тольский в лавках, откуда брал разную провизию. Торговцы боялись не верить Тольскому и скрепя сердце отпускали в долг. Усадьбы и деревеньки у Тольского были заложены и перезаложены, а некоторые уже проданы с торгов.

Жил Тольский в большой квартире один, холостяком, только со своими дворовыми, которые все без исключения были преданы ему душой. Женской прислуги он не держал и вообще недолюбливал "бабье сословие". Он любил кутежи, вино, карты, а к лошадям у него была прямо-таки страсть. Его иноходцы и рысаки славились на всю тогдашнюю Москву. Но к женщинам Тольский был холоден. Только раз одна из московских прелестниц сумела покорить его бурное и гордое сердце...

Федор Иванович вернулся домой, но спать не лег: ему не давал покоя крик о помощи, который донесся до него из домика в переулке близ Никитской, он то и дело вспоминался. Поэтому, наскоро позавтракав и положив в карман пистолет, без которого никогда не выходил, Тольский пешком направился к этому загадочному домику.

Ворота и калитка были опять заперты. Тольский постучал.

-- Что надо, сударь? -- спросил какой-то молодой парень, выходя за калитку.

-- Мне надо видеть твоего барина.

-- Барин Гавриил Васильевич нынче ранним утром изволили выбыть из Москвы.

-- Ты врешь, твой барин дома.

-- Помилуйте, с чего же я стану врать?

-- Послушай, тебя как звать?

-- Прошкой.

-- Ты видишь, Прохор, эту монету? -- И Тольский показал парню полуимпериал. -- Она будет твоей, если ты не станешь скрывать от меня то, что я у тебя спрошу.

-- Извольте, сударь, спрашивайте, -- дрожащим голосом проговорил парень, жадно посматривая на золотую монету.

-- Твой барин дома?

-- Никак нет, в усадьбу выехали.

-- Прошлой ночью, скорее сегодня ранним утром, я проезжал мимо вашего дома и слышал крики о помощи. Говори, кому нужна была помощь? Кто кричал?

-- Я... я не знаю.

-- Стало быть, не хочешь, чтобы золотой был твой?

-- Очень, сударь, хочу...

-- А если хочешь, говори.

-- Скажу... Только не здесь, -- робко оглядевшись вокруг, проговорил Прохор. -- Здесь подслушать могут. Дворецкий выследит.

Действительно, как раз в это время со двора послышался сердитый голос:

-- Прошка, с кем ты там у ворот болтаешь?

-- Так я... Савелий Гурьич... я сейчас...

-- То-то... смотри у меня, не прогуляйся на конюшню за свой долгий язык.

-- Кто это? -- спросил Тольский.

-- Барский камердинер, он же и дворецкий. Старик -- яд, змея! Скажите, сударь, где вы жить изволите, я как-нибудь урву время и приду к вам, -- добавил он.

-- Когда?

-- Нынче вечером забегу...

Тольский сказал адрес.

-- Смотри же, приходи сегодня, я ждать буду. Придешь -- получишь золотой и еще прибавку, обманешь -- быть тебе битым!

-- Прошка, пес, да с кем ты зубы точишь! Иди скорей, дьявол! -- послышался опять сердитый голос.

-- Иду, Савелий Гурьич!.. С полицейским я разговариваю, -- выдумал ответ дворецкому молодой парень.

-- А вот я посмотрю, что такое за полицейский, только дай мне тулуп надеть.

Однако пока старик дворецкий надевал тулуп, Тольский быстро отошел от ворот домика и зашагал по переулку. А Прохор поспешно запер калитку и поплелся в людскую избу, находившуюся рядом с барским домиком.

-- С кем ты говорил? -- набросился на него старик дворецкий с гладко выбритым лицом.

-- Да с хожалым.

-- Что же ты с ним говорил? Про что?

-- Да снег сгребать приказывал; ухабы ровнять.

Дворецкий поверил и разочарованно заметил:

-- А я думал, ты с кем другим болтаешь... Ведь твой язык -- мельница. Ой, парень, попридержи язык, спина будет целее.

-- Да я и то, Савелий Гурьич, никому ни слова не говорю... Мне что!.. Барская воля.

-- И не говори; а дашь волю языку, несдобровать тебе, чай, сам знаешь, каков наш барин!.. -- И дворецкий, видимо, успокоенный, направился к себе в каморку.

II

В том же домике, в чистой девичьей горнице, между молодой, красивой девушкой Настей, дочерью владельца домика Лугового, и ее старухой нянькой Маврой происходил такой разговор.

-- Нет, няня, так жить нельзя. Я не маленькая, я все понимаю, все вижу, что вокруг делается, -- взволнованно сказала девушка. -- Когда я была маленькая, я не понимала, была ко всему равнодушна. Но теперь не то.

-- Что же делать, красавица, золотая ты моя! Терпеть надо.

-- Я и терпела, долго терпела, но теперь довольно, больше нет сил!

-- Что же поделаешь-то? Папенькина воля!

-- Я люблю отца, уважаю его... но все же... Ведь отец-то что делает, а?

-- Что же... он и в ответе. А тебе папеньку не след судить.

-- Да разве я сужу?.. Мне только жаль наших бедных крепостных... Папа зол и очень скуп... Он морит их голодом, а себе ни в чем не отказывает... Его поступки возмущают меня.

-- Любит тебя, Настенька, барин... крепко любит... Скупенек он, точно, да ведь все для тебя бережет...

-- Мне ничего не надо, няня, ничего! -- чуть не закричала взволнованная девушка.

-- Ну как не надо?.. Твое дело невестино.

-- Ни за кого я не пойду замуж. Да и кто меня возьмет, кто? За мной ни приданого, ни денег нет; отец только говорит, что для меня копит, а сам за мной ничего не даст.

-- Да тебя, родная ты моя, за одну твою красоту возьмут. Посмотри еще какой жених найдется, знатный, богатый...

-- Полно, няня! Женихам одной красоты мало. Ты это сама хорошо знаешь. Да и нечего про женихов говорить, я замуж ни за кого не пойду...

-- Неужели, Настенька, не пойдешь и за Алексея Михайловича? -- спросила Мавра, плутовато прищурив глаза.