Дмитрий Дмитриев - Русский американец

-- Может, я и видел ее, и говорил с нею.

-- Ты шутишь, Тольский! -- удивляясь, воскликнул Намекин.

-- До шуток ли... Хочешь, Алеша, скажу, где живет твоя Настя? У ее отца, старого майора, есть недалеко от Никитской домик, в нем они и обитают.

-- Да... Как же ты узнал?

-- Ты говори, что дальше было, а после я скажу, как познакомился с нею.

-- Я стал часто бывать в домике Насти. Ее отец не особенно ласково встречал меня, зато она всегда была рада моему приезду. Я полюбил Настю... И она меня, кажется...

-- Что же ты намерен делать? Жениться, что ли, надумал? -- спросил Тольский.

-- О, с большой радостью, если бы... если бы отец мне дозволил.

-- А разве ты сомневаешься в его дозволении?

-- Очень сомневаюсь. Мой отец -- раб предрассудков. Свой род он почитает славным и гордится им. Моя мать из рода князей Сокольских, я -- один сын, и отец, вероятно, прочит женить меня на какой-нибудь графине или княгине.

-- Стало быть, тебе придется обойтись без согласия отца?

-- Нет, Тольский, я никогда не решусь его обидеть, ведь я -- единственный наследник...

-- И ты, чтобы не потерять наследства, хочешь потерять любимую девушку? Как же ты намерен поступить?

-- Право, не знаю еще сам... Я буду просить у отца согласия, постараюсь уговорить его...

-- Слушай, Намекин, так или иначе, но ты не должен обижать Настю. Понимаешь, не должен!.. Иначе я вступлюсь за нее, и тебе придется дорого поплатиться.

-- С чего ты взял, что я стану обижать девушку, которую так горячо люблю? Я непременно женюсь на ней, только надо выждать время... Но как ты познакомился с нею?

-- Я... не знаю... твоей Насти. Я только знаю ее отца...

-- Ты так горячо заступаешься за нее, что я невольно подумал, что ты сам влюблен в нее.

-- Вот что... А если бы так? Что бы ты сказал, если бы я полюбил майорскую дочь?

-- Я вызвал бы тебя на дуэль.

-- И сделал бы непростительную глупость: ведь я убил бы тебя. Но успокойся, приятель, дуэли между нами быть не может, потому что я тебе не соперник, и, когда будешь жениться на своей Насте, пригласи меня в шаферы. Так, что ли? -- стараясь скрыть свое волнение, весело проговорил Тольский.

-- Разумеется... на моей свадьбе ты будешь первым гостем. Хочешь, я познакомлю тебя с моей невестой?

-- Ты не боишься, что я отобью ее у тебя? Нет, лучше не знакомь! Мой совет -- скорее проси у отца дозволение; и женись на своей Насте. Да смотри не забудь меня на свадьбу пригласить.

-- Говорю, ты у меня -- первый гость.

-- Значит, отец твоей невесты жестоко обходится со своими крепостными? -- меняя тему разговора, спросил Тольский.

-- Майор -- очень злой человек, нрав у него отчаянный. Он никогда ничем не бывает доволен. Он скуп, но я его скупости есть какая-то странность. Да и во всем характере майора что-то непонятное...

Намекин уехал, а Тольский принялся шагать по кабинету, низко опустив голову.

"Вот тут и пойми, и разгадай судьбу... Не прошло и двух дней, как я познакомился с Намекиным, он пришелся мне по нраву; я смотрел на него, как на своего искреннего приятеля, а теперь он -- соперник, враг... Он отбивает меня девушку, которую я так люблю, как он любить не может... Нет, не Алеша отбивает у меня, а я у него... и не он мне враг, а я ему..."

Эти размышления были прерваны приходом Ивана Кудряша.

-- Домохозяин за деньгами пришел, -- сказал он.

-- Гони к черту!

-- Гнал, не идет... Уселся в передней и сидит как квашня. "Мне, -- говорит, -- надо повидать самого барина".

-- Вот что... Ему надо меня видеть?.. Хорошо, пусть войдет.

Мошнин робко переступил порог кабинета своего неугомонного жильца и остановился у двери. У него болели зубы, и щека была подвязана большим платком.

-- Здравствуйте, любезнейший, -- насмешливо посматривая на жалкую фигуру купца, проговорил Тольский. -- Вы за деньгами?

-- Так точно-с.

-- Так. Что это, у вас зубы болят?

-- Так точно-с... покоя нигде не дают. Просто мука.

-- Садитесь и открывайте рот.

-- Как-с? Зачем-с? -- опешил Мошнин.

-- Я вам вместо денег за квартиру вырву больные зубы; у меня для сего имеются зубные щипцы, я -- мастер на это дело.

-- Помилуйте, как можно-с.

-- Садитесь, говорят вам! Ну!.. Показывайте, какие у вас болят зубы?

-- У меня зубы не болят-с.

-- Врете, вы сейчас говорили, что зубы вам не дают покоя. Ну, показывайте больной зуб... Не хотите? Эй, Кудряш!

На зов Тольского в кабинет быстро вошел камердинер.

-- Держи его крепче! -- И Тольский показал на Мошнина.

Исполнительный Кудряш схватил купца и не выпускал, пока его господин рвал у бедняги здоровые и больные зубы. Мошнин ревел и кричал на весь дом, дергался, но Иван держал его, как железными клещами.

-- Ну довольно, пусти его... устал, -- спокойно проговорил Тольский камердинеру.

Мошнин выскочил из кабинета жильца, бросился на дрожки и приказал везти себя к начальнику полиции.

Мошнин в то время славился в Москве своим богатством, считался одним из крупных домовладельцев, вел большую торговлю мануфактурным товаром и был владельцем огромной фабрики. Он, хотя и был скрягой, жертвовал немало денег на благотворительность и водил знакомство со многими важными лицами, начиная с губернатора.

В своей семье, состоявшей из пятерых взрослых сыновей и жены-старухи, он был в полном смысле "сам": его слово было для всех домочадцев законом, и горе тому, кто вздумал бы возражать или не повиноваться ему. Жена, сыновья и другие домочадцы были слепыми исполнителями его воли, его каприза.

Поступок с Мошниным Феди Тольского, известного бедокура и кутилы, не остался секретом: в Москве много было разговоров и смеха, когда узнали, как Тольский произвел операцию с Мошниным и вырвал у него несколько зубов, не только больных, но и здоровых. Многие не любили Мошнина и рады были посмеяться над ним.

Однако это вырывание зубов у богатого и знатного купца не прошло даром для Тольского: его вызвал генерал-губернатор в свою канцелярию, сделал ему строгий выговор и приказал немедленно выехать из дома Мошнина, грозя за неисполнение высылкою из Москвы.

Тольский не боялся этой угрозы, он не раз слышал ее из уст губернатора, но все же принужден был искать себе другую квартиру.

Тольскому приходилось плохо: полиция вынуждала его выезжать из дома Мошнина, а квартира не находилась. Поэтому он волей-неволей вынужден был на время оставить свой клуб, друзей и свою любовь к красавице Насте, и рыскать по Москве в поисках пристанища.

Как-то, проезжая одним из глухих переулков от Остоженки к берегу Москвы-реки, Тольский заметил барский каменный особняк с подвальным жильем и наглухо закрытыми ставнями. На воротах дома виднелся лоскуток бумаги с надписью: "Сей дом сдается". Дом понравился Тольскому, он вылез из саней, подошел к воротам и хотел отворить калитку, но она оказалась запертой. Тольский дернул за проволоку; раздался резкий звонок, а в ответ на него громкий собачий лай, послышались тяжелые шаги по хрустящему снегу, загремел засов, и рослый старик в полушубке не совсем дружелюбно спросил у Тольского: