Дмитрий Дмитриев - Русский американец

-- Да, Гусак, опоздай ты хоть на несколько минут, дикари съели бы нас... Спасибо тебе, старина! -- голосом, полным благодарности, проговорил Тольский. -- Расскажи, как ты нашел нас?

-- Не время рассказывать, бачка... Если вы хотите уцелеть, делайте все, что я велю вам, и не удивляйтесь ничему, -- поспешно произнес Гусак и, обращаясь к алеутам, которые окружили их, громко воскликнул на своем наречии, показывая на Тольского и на его слугу: -- Вот ваши боги!

Все алеуты попадали ниц, испуская какие-то странные звуки. Тольский и его слуга с удивлением смотрели на них...

Но как же это Гусак вовремя явился с толпою алеутов, чтобы спасти от неминуемой и ужасной смерти Тольского и его слугу?

Как известно, он отправился в селение купить пороху, пуль и хлеба, но, вернувшись с покупками к шалашу, не застал там ни самого Тольского, ни его слуги. Старому алеуту нетрудно было догадаться, что его "бачку" увели дикари в плен: этой догадке помогли стрелы, валявшиеся на поляне.

"А может, бачку и его раба убили... Надо разузнать, разведать, жив ли он; если жив, то я спасу его", -- подумал Гусак и пошел по видневшимся на траве и песке свежим следам дикарей, уведших с собою Тольского и Кудряша.

Эти следы привели его к поляне, где находился стан людоедов.

Притаившись за деревом, Гусак подслушал разговор дикарей. Немного знакомый с их наречием, он понял, что дикари двух бледнолицых завтра съедят, и дал себе слово во что бы то ни стало спасти Тольского и его слугу.

В нескольких верстах от того места, где обитали дикари, устроили свое селение алеуты, ведшие еще первобытный образ жизни.

Алеуты были закоренелыми язычниками, и в то время даже намек на цивилизацию не проникал в их среду. Жили они на Аляске в самой глуши, скрываясь от европейцев в непроходимых лесных дебрях. Несколько алеутов перекочевали на Аляску с Алеутских островов, вероятно, находя, что жизнь на Аляске для них лучше и удобнее, чем на родине.

Сам происходя из таких алеутов, Гусак решил обратиться к ним за помощью, обещая за нее водку и табак, до которых алеуты были большие охотники.

-- Пойдемте войною на дикарей... Там я покажу вам ваших богов, и еще вы наберете много разной добычи, -- сказал он им и в конце концов добился согласия.

Алеуты подкрались и разбили дикарей; но они сами были тоже дикарями, и некоторые из них были не прочь полакомиться мясом бледнолицых, поэтому, чтобы спасти Тольского и его слугу от опасности быть съеденными, Гусаку пришлось выдать их за богов. Алеуты, по своему невежеству, поверили и пали перед Тольским и Кудряшом на землю.

-- Встаньте, боги милуют вас, -- как-то особенно торжественно проговорил Гусак ничком лежавшим алеутам.

Те, послушные его голосу, быстро встали и окружили Тольского со слугою, глядя на них со страхом.

-- Боги благоволят вам и хотят идти в ваше селение.

На эти слова Гусака алеуты ответили радостным воем и принялись кружиться в диком танце.

Тольский верил в честность и преданность старого Гусака и решился идти туда, куда поведут его алеуты.

Те, вдосталь наплясавшись, отправились к себе в селение, находившееся невдалеке от берега, и отвели Тольскому и Кудряшу лучший шалаш, убранный шкурами диких зверей. В этом же шалаше с ними поселился и Гусак.

Тольский был голоден и нуждался в отдыхе. Алеуты принесли им свежего хлеба с лучшей рыбой и стали прислуживать им, опустившись на колени.

После еды Тольский бросился на медвежью шкуру, постланную в шатре на земле, и скоро крепко заснул. Иван Кудряш последовал его примеру; не спал только один Гусак, решивший оберегать покой Тольского.

Благодаря тому, что Гусаку пришла счастливая мысль выдать алеутам бледнолицых -- Тольского и Кудряша -- за богов, им жилось не худо. Однако это обожествление и наивное поклонение недалеких разумом "детей природы" в конце концов надоели подвижному, беспечному Федору Ивановичу. К тому же его снедали скука и тоска по родине, и он стал думать, как бы ему перебраться с Аляски в Россию. Он не раз советовался об этом с Гусаком и со своим неизменным Кудряшом; но те не могли посоветовать ничего дельного. Наконец, через несколько недель пребывания у алеутов, он с полным отчаянием заявил своим спутникам:

-- Слушайте, Гусак и Ванька: если вы хотите, чтобы я жив остался, уведите меня скорее отсюда, иначе я убью сам себя. Разобью голову о камни или брошусь в море. Вести такую жизнь я больше не могу... Мне такая жизнь надоела... Лучше смерть!

-- Зачем убивать себя?.. По вашему христианскому закону это -- большой грех, -- возразил ему старый алеут.

-- Я и без твоих слов знаю, что грех. Но что же мне делать, когда меня тоска заела?

-- Зачем, бачка, тоска... Надо быть веселым.

-- А чему мне веселиться? Не тому ли, что я обманываю этих добрых, но глупых алеутов, представляя собою их бога? Еще и еще повторяю, что так я больше не могу, и если вы не поможете мне отсюда убежать, то я покончу со своею жизнью.

-- Да я ради вас готов хоть в огонь, хоть в воду, -- ответил Кудряш. -- А только не знаю, как отсюда уйти, да и куда мы двинемся... Ведь если в глубь Аляски, пожалуй, опять попадем к дикарям-людоедам, если же к берегу, в селение, то как раз угодим в руки к губернатору.

-- Уж лучше пусть губернатор в тюрьму посадит, только играть постыдную комедию с алеутами я больше не намерен. Если вы не пойдете со мною, то я один уйду, убегу отсюда! -- произнес Тольский.

-- Зачем, сударь, вы так говорить изволите! -- укоризненно воскликнул Кудряш. -- От вас я не отстану; куда вы, туда и я.

-- Я... я тоже, бачка, куда ты, туда и я. Твой город -- мой город, твоя земля -- моя земля...

-- Спасибо, Гусак, и тебе, Ванька, спасибо!.. Я знал, что вы в беде не оставите меня. Так вот знайте: я решил бежать не долее как этой ночью.

-- А куда, сударь, бежать-то?

-- К пристани, а оттуда как-нибудь проберемся, только добыть бы нам лодку.

-- Лодку, бачка, добыть не хитро... Я достану.

Гусак тотчас же пустился в путь, а к вечеру вернулся и сообщил, что ему удалось подготовить лодку. Было решено бежать.

Наступившая ночь была темной, мрачной и много способствовала побегу. Задувал с моря сильный ветер, сыпал мелкий и частый дождь; небо заволокли грозные тучи.

Ни Тольского, ни его спутников алеуты не запирали -- они пользовались полной свободой. Поэтому, никем не остановленные, они благополучно выбрались из селения и направились к берегу по тропе, ведшей густым вековым лесом. Никита Гусак шел впереди, так как хорошо знал дорогу.

Погони за ними не было, и благодаря этому они спокойно добрались до береговой пристани; тут у Гусака заранее была заготовлена лодка, и беглецы сели в нее, чтобы добраться до Ситхи и ждать там корабля, направлявшегося в Европу.

Кудряш и Гусак исправно работали веслами, так что их лодка неслась по проливу, отделявшему Ситху от Аляски, очень быстро. Погода мало способствовала их ночному плаванию: сильный ветер бушевал в проливе, и лодку перебрасывало из стороны в сторону, угрожая ежеминутно перевернуть ее вверх дном. Но смельчаки все же благополучно добрались до городской пристани.