Виктор Квашин - Последняя крепость империи

В конце лета монголы окружили Чжунду. В Дунцзине был переполох. Войска округа готовили к отправке на помощь срединной столице. Ждали команду.

Подняли по тревоге на рассвете. Сотне поставили задачу: охранять оружейные склады до особого распоряжения. Всем военным, в том числе командующим армиями доступ к оружию не разрешать. Приказано — сделано. Прибыли, блокировали, охрану разоружили, склады взяли под усиленную охрану. Все городские ворота также закрыли и заблокировали.

Безоружный гарнизон Восточной столицы построили на главной площади. Сиантоли это наблюдал с башни третьего Запретного города, в котором и были главные склады. Солнце уже было над головой, когда к войскам выехал на белом коне под знаками воли императора сам командующий войсками округа Пусянь Ваньну. Загремели барабаны, завизжали трубы. Громогласный чиновник, предназначенный объявлять, объявил о присяге новому императору.

Шокированная военная масса присягнула без эксцессов.

Через шесть дней сотню сняли с охраны и вернули в расположение. После бани и смены халатов сотня была выстроена к торжественной присяге. Здесь принимал присягу военный советник командующего.

Высокородный Ши Дзэвэ в парадных одеждах, при оружии, произнёс краткую речь, в которой сообщил, что к великой скорби всего чжурчжэньского народа император Ваньян Юнцзи скончался от неизвестной быстротекущей болезни. На трон империи взошёл Ваньянь Сюнь. В это трудное и скорбное время весь народ обязан сплотиться вокруг императора.

Сотня присягнула.

Вечером прибежал посыльный:

— Командира особой сотни срочно вызывает Советник командующего.

Дзэвэ был пьян.

— Садись, дружище, будем пить вино!

— Я думал, случилось что-то.

— Случилось! Пей!

Сиантоли выпил. Друг Дзэвэ был явно в расстроенных чувствах.

— За что пьём?

— За чжурчжэней! Чтобы новый император привёл нас к победе!

— Согласен. За победу над всеми врагами империи!

— Да надоело всё! Не хочу ничего! Поехали домой, друг Сиантоли. Поехали, а? Я женюсь, будем ходить друг к другу в гости, пить вино. На охоту пойдём. Помнишь, как на охоту ходили, в тот, наш распадок?

— Да, пойдём, друг, пойдём. Не нужно расстраиваться так из-за смерти императора. Может, действительно новый лучше будет.

— Да ты знаешь, как он на трон влез? Ты не зна-аешь! Он его убил! Тс-с-с! Понял?

— Кто? Кого?

— Хушаху. Знаменитый командующий Хушаху сам, лично убил. И привёл Ваньянь Сюня. Только ни-ко-му! Понял? Ни-ко-му! Слуги! Спать…

Ши Дзэвэ пил неделю. И каждый вечер, будучи уже сильно пьяным, звал Сиантоли. За эти дни Сиантоли узнал столько мерзости о власть предержащих, что жить уже не хотелось. Но больше всего его поразило, что любимый войсками, самый успешный командующий Ваньян Цзунхао умер не своей смертью, он был отравлен. Отравлен по приказу императора, теперь уже тоже убитого. Сиантоли не мог поверить.

— Он был опасен для придворных при императорском дворе и для самого императора именно своей известностью и любовью народа, — сказал пьяный Дзэвэ. — Ты слышишь, как звучит: «опасен любовью!» Надо записать. Ладно, запомни, завтра мне скажешь, я запишу. Будем писать с тобой книгу мудрых мыслей. Наших мудрых мыслей! Понял? Слу-уги! Спать!

В тот год больше хороших вестей не было. До самой зимы отовсюду приходили известия о захватах городов и разграблении территорий. Великое государство стонало под копытами монгольских конниц. Говорили о добровольной сдаче монголам целых воинских подразделений. Казалось, войска, состоящие из ханьцев и киданей только и ждали, чтобы монголы подошли близко. Предательство, всюду сплошное предательство! Восточная столица пока была вдалеке от главных битв войны. Правда и тут в войсках участились побеги. Дезертиров ловили и казнили на месте поимки.

Прибыл гонец из Чжунду, последний: Срединная столица осаждена тучей монгольских войск во главе с самим Чингисханом. Император в осаде. Было похоже, что теперь Чингисхан прикончит Чжунду. Посылать войска на выручку было уже поздно и даже гибельно.

Предчувствие всеобщей беды витало над городом. Вышел указ запретить выезд из города с вещами и семьями, таким образом пресекли бегство знати с богатствами. Правильно, пусть разделят судьбу со всеми.

Сиантоли старался поддерживать оптимистичный настрой в сотне. Занятия не прекращались. По примеру тысячника Добун-Мэргэна Сиантоли стал устраивать соревнования. Это добавило азарта и настроения.

Зима прошла в тревожном ожидании вестей о судьбе столицы и самой империи.

Городские садики благоухали цветами, когда на площади зачитали императорский указ о заключении почётного мира на все времена с братским народом моголов и его Великим Чингисханом. Народ ликовал: кончилась война. Окончились тревоги. Можно жить.

Ши Дзэвэ пил.

— Друг, ну хватит уже грустить. Да, страна многое потеряла. Но теперь мы снова будем жить, народ станет трудиться, отстроим города и снова будем великой и богатой страной.

— Не-ет! Ты знаешь условия мира?

— Слышал своими ушами.

— Ты не знаешь условия мира! Это у-ни-зи-тельные условия мира! Ты знаешь, что дочка императора теперь в постели у этого плосколицего? Ты не знаешь! А знаешь, сколько золота отдали монголам? Откуда тебе знать, сотник! Ничего ты не знаешь. А что полтысячи чжурчжэньских красавиц и парней отдали монгольской знати на развлечение ты знаешь? Это не почётный, это — позорный мир! И самый главный, самый большой позор в том, что наш император объявил монгольского хана равным себе! Равным императору великой Цзинь! Вот в чём позор!

А знаешь, почему на самом деле Чингисхан пошёл на мир с нашим императором? Да у него в армии моровая язва! Да, его плосколицые дохнут как мухи под стенами нашей столицы. Он бы и так унёс копыта в свои степи, а мы ему — золота, девок, коней, и ещё и царевну. Забирай, монгол, нам не жалко, мы — богатые!

Всё, не хочу… Выпьем! Слу-уги! Спать…

— Доброе утро! Вижу, вижу, как вы рады меня видеть! Глазки блестят, каждый думает: вот бы подольше сегодня семинар продлился! Ну, что же, давайте вместе получать удовольствие. Итак, мы сегодня продолжаем разбирать Монгольско-Цзиньскую войну. И продолжаем мы её с 1212 года. Кто желает? Давайте, э… Васюта Дмитрий, что-то я вас не только давно не слышал, но также давно и не видел.

— Я, это… я справку в деканат сдал…

— Ну, вы же понимаете, Дима, «торг здесь не уместен», как говорил Киса Воробьянинов. Экзамен-то вам всё равно сдавать придётся, а, следовательно, ваша тяга к знаниям должна в связи с недугом лишь многократно усиливаться. Вперёд!