Виктор Квашин - Последняя крепость империи

Милая Олохи придавала тусклому военному миру яркости. С ней забывались все тревоги. Сиантоли даже начинал мечтать о гражданской жизни в собственном доме с большим хозяйством, лошадьми и коровами, со слугами и рабами, и конечно, с доброй Олохи — о жизни спокойной и беспечной.

Но пока жизнь была беспокойной.

Прибыл гонец от канцелярии самого императора с сообщением, что Императорский двор переезжает в Южную столицу. Приказано всю информацию слать теперь в Бяньцзин 64 64 Бяньцзин — Южная столица чжурчжэньской империи Цзинь. До этого в 960—1127 гг. Бяньцзин был столицей империи Сун. Сейчас это город Кайфын в провинции Хэнань КНР. Другие названия: Кайфэн, Бяньлян, Далян, также сокращённо Лян. .

Олохи в следующее посещение Сиантоли была грустна, а под конец расплакалась.

— Что случилось, кто тебя обидел? Скажи, я ему отрежу ухо.

— Мне императора жалко… Он теперь как без дома.

— Да что ты, глупенькая, у императора в Южной столице дворцы не хуже!

— Всё равно, он привык в Средней жить, а эти монголы…

В одну из ночей вызвал Ши Дзэвэ. Он снова был пьян. Налил две чаши, одну подал Сиантоли, расхаживая с другой, прочитал по развёрнутой книге:

— Зачем вызвал? — спросил Сиантоли.

— Вот, стих интересный нашёл. Нравится?

— Шёл бы ты спать, Дзэвэ. И я спать хочу. У меня утром кулачный бой, учитель требует, чтобы был весёлым.

— А ты пей со мной и будешь утром весел! Я вот видишь, какой весёлый! И тебя развеселю. Знаешь новости? Не знаешь новостей. Чжунду осадили.

— Да откуда? Они же в степи свои ушли!

— А это не монголы. Это наши любимые, обласканные императором войска Дю 65 65 Дю — войска, набранные из «второстепенных» национальностей. .

— О-о-о! Какие подлые предатели! — Сиантоли разом осушил чашу. — Вот ты к чему такие стихи читаешь. Хорошо, император успел выехать.

— Там наследник остался.

— Надо готовить войско на выручку?

— Приказа пока нет. Но готовыми быть надо. У нас и своих «Дю» хватает. Этот Елюй Люгэ всё время на границах наседает. Вроде по мелкому пакостит, а беспокойно. То деревню разорили, то пшеницу подожгли, то лошадей у пограничной тысячи угнали.

— Ну, за лошадей надо тысячнику нагрузку на шею облегчить. Если плохо охраняют, тут не только кидани, любой ленивый угонит.

— Сейчас уже головы беречь приходится, особенно тысячников. Бегут, крысы! Давай выпьем! Нет, ты мне скажи, ну чего они бегут? Ну ладно, крестьяне, рабы — те понятно, работать не хотят, думают, на войне легче. Но армия! У нас ведь армию всегда лучше всех содержали, заботились, одевали, кормили, жалование платили. Преда-атели! Тьфу! Эй, слу-ги! Спать хочу.

Наследник всё-таки выбрался из столицы. Но остальные новости не радовали. Командовать обороной Срединной столицы остался известный полководец Ваньянь Фусин. Но выручить его было, кажется, уже нечем.

Год прошёл почти незаметно в постоянных стычках с киданями, в боях с отрядами разбойников, которых развелось так много, что они стали нападать на регулярные войска. А разорение ими сельских поселений привело к уменьшению притока продуктов в город и в армию. Резервы продовольствия в крепости уменьшались. Крестьяне либо бежали в город, либо вступали в эти же бандитские отряды. Армия с этим ничего не могла поделать. Да и сама армия стала таять как лёд на лужах — солдаты потихоньку разбегались.

С весной активность врагов на всех направлениях усилилась. Подлые тангуты ввели целую армию, взяли два города на западе и двигались вглубь территории. Кидани Елюй Люгэ стали, словно псы, выхватывать целые куски территории, подведомственной командующему Пусянь Ваньну. Просьбы к императору принять меры для исправления ситуации остались без ответа. Командующий стал нервным. Приближённые старались не попадаться ему на глаза.

Доходили слухи, что в блокированном Чжунду разрешили есть людей, потому что крыс уже всех съели. Потом пришло достоверное известие, что Ваньянь Фусин покончил с жизнью, а сброд Дю вошёл в столицу и творит там ужас.

Снова подняли ночью. Сиантоли в последнее время снимал кольчугу лишь для мытья и когда приходила Олохи. Постоянно было тревожно. Сейчас приказали немедленно разоружить все войска внутри города, взять под охрану ворота и ключевые посты. Точно как в тот раз, когда сменился император. Неужели снова?

Утром войско выстроили на главной площади. Городскую знать и свободный люд разместили по бокам от войсковых колонн. Сиантоли лично с десятком своих лучших бойцов взял в кольцо храм сунского божества Будды, поклонением которому грешили многие чжурчжэни знатных сословий. Из ворот Запретного города в окружении личной особой охраны вынесли носилки с самим командующим Пусянь Ваньну. Его сопровождало высшее военное руководство и гражданские чины из столичного управления.

Командующий легко взошёл по ступеням храма на самый верх, к подножию каменного божества. Сиантоли никогда ещё не видел командующего таким — он улыбался!

— Я, высокородный Пусянь Ваньну, в этот солнечный день, под взглядом бога Будды извещаю вас о радостном событии. В связи с особыми условиями, сложившимися в государстве Цзинь, я принял решение, которое спасёт всех нас от неминуемой гибели. Я провозглашаю независимое, самостоятельное государство Да Чжэнь 66 66 Да Чжэнь — государство «Восточные чжурчжэни». ! Правителем нового светлого и благополучного государства объявляю себя.

Войска, по команде рявкнули «Слава!». Публика молчала, потом сразу в нескольких местах закричали «Слава, Слава!» и народ взорвался ликованием. Даже те, кто ничего не понял, а таких было большинство, поддались всеобщему настроению эйфории. Когда шум утих, старшие командиры привели к присяге войска потысячно. Правитель выстоял всю долгую церемонию с улыбкой на лице, и каждой тысяче говорил: «Я верю в вас! Вместе мы сделаем невозможное! Слава!» и Тысяча отвечала: «Слава! Слава! Слава!»

Мероприятие прошло без неприятностей. Но Сиантоли этот день дался тяжело. Он стоял сбоку и несколько позади от командующего, в полутьме колонны, чтобы зорко следить за толпой и войсками. При словах о провозглашении независимого государства кровь бросилась ему в лицо, капли пота выступили на лбу и потекли едкими струйками в глаза. «Независимое! Значит, и мы бросили императора? Предали! Как?! Неужели сам командующий? Кому же тогда верить? И что делать? Что делать?!» Сиантоли автоматически просматривал все лица впереди и столкнулся взглядом с Дзэвэ. Тот улыбался. Улыбался именно ему, Сиантоли, и лицом показывал, что всё прекрасно. И эти гримасы друга предотвратили какие-либо ненужные действия командира особой сотни.