Виктор Квашин - Последняя крепость империи

Наконец, пошли. Обременённый гражданскими караван двигался медленно и неуклюже. Ревели волы и ослы, вокруг гражданских повозок бегали с криками дети, женщины переругивались из-за очереди за продовольствием…

Олохи не приходила в сознание. Сиантоли нашёл ей сиделку из гражданских женщин, которые шли пешком из-за недостатка телег и лошадей. Та была готова на любую работу, лишь бы не топать целыми днями по разбитой дороге. Они так и ехали в кибитке Дзэвэ с книжками.

Разведка обнаружила скопление противника у переправы через реку. Караван чжурчжэней хотели перехватить и добить. Расчёт киданей был прост и гарантировал успех.

Государь созвал военный совет. Все предложения сводились к яростной атаке или изменению маршрута. Пусянь Ваньну поставил задачу:

— Головорезы особой сотни с приданной сотней кавалерии изображают на пустых телегах караван, движутся к переправе. Затем бьются насмерть, втягивая в бой войска противника. Тысяча лёгкой конницы пробивается им на помощь, но вступив в бой, начинает отступать и якобы обращается в паническое бегство, выманивая врага в засаду основных войск. Мы обязаны победить, иначе нам не жить! Всё.

Освободили от груза полсотни повозок, впрягли лошадок похуже. Сиантоли заглянул в повозку на лежащую без сознания Олохи, подъехал к Дзэвэ.

— Если жива останется, позаботься…

— Эй, Хромой Драчун, забыл, как нас твой дед учил: «Не спеши умирать, даже если стрела уже в твоём сердце». До встречи на том берегу!

Умышленно растянувшийся «караван» атаковали у самой реки с двух сторон. Хоть и были готовы, но от града стрел мало что помогает. Сиантоли подал команду «В атаку!» Не зря столько времени тренировались бойцы выездке на лошадях, стрельбе, владению мечом и рукопашному бою. Не зря! Ах, если бы можно было постоять в сторонке и полюбоваться на эту битву! Каждый убил десяток киданей!

Позади послышались вопли — тысяча всадников шла «на выручку». «Всё по плану, — подумал Сиантоли, — всё, как задумал мудрый государь». Он срубил очередного киданя и поддал лошади, разгоняя, чтобы врезаться в самую гущу врагов. И тут увидел пред собой того арбалетчика… Лошадь во весь опор, расстояние пятнадцать шагов, палаш на взмахе… Нет, не дотянулся.

Утром, прознав о том, что сотник пришёл в себя, к его кибитке потянулась чуть не вся сотня. Кто просто заглядывал, приветствовал как положено по-армейски, другие улыбались, желали здоровья. Пришёл заместитель Захи, забрался внутрь кибитки, поднял кулак:

— Слава!

— Слава, Захи! Рад, что ты жив. Как сотня?

Тридцать семь полегли, сорок с лишним ранены. Мало в строю осталось.

— Иктэ мой тоже?..

— Жив оруженосец, но пока не встаёт. Досталось ему. Лекарь сказал, жить будет.

— Много погибло, жаль ребят.

— Приданная армейская сотня почти вся легла. У нас всё же три десятка полноценных в строю. Мы ещё повоюем!

Робко заглянула бледная Олохи. Захи сразу попрощался:

— Выздоравливай, командир!

Олохи было не узнать: глаза и щёки ввалились, пальцы холодные, дрожат.

— Как ты, милая? Плохо тебе?

— Лучше уже. Я поправлюсь. Теперь поправлюсь, раз ты очнулся. Будем вместе, правда?

Сиантоли было больно на неё смотреть.

— Будем вместе.

Он позвал лекаря, спросил о девушке.

— Не обижайтесь, господин сотник, на то, что я скажу. После такого ранения не живут. Не знаю, как она смогла, даже ходить немного стала. Наверно, у неё сильный дух. Давайте надеяться.

— Положи её ко мне. Тут, рядом положи.

— Вам тесно будет. Ехать ещё долго.

— Ничего. Положи, пусть со мной едет.

Сиантоли устал, закашлялся, его знобило.

Очнулся к вечеру. Рядом, положив голову ему на плечо, спала Олохи. Погладил её по голове. Она приоткрыла глаза.

— Спи, мы теперь всегда будем вместе.

Перекинулся словом с подъехавшим Дзэвэ.

— Куда едем?

— Всё, дружище, больше войны не будет. Ушли мы от войны. И в этом твоя и твоих бойцов большая заслуга. А едем домой! Да, в прямом смысле, в нашу любимую Елань. Там никаких киданей, монголов и прочих… — он покосился на Олохи, — нехороших людей нет. Будем жить счастливо!

Ехали очень долго. Устали и те, кто в сёдлах, и те, кто в кибитках. Начались заморозки. Люди мёрзли ночами, жгли костры. Тёплой одежды не было. Многие стали простывать, увеличилось количество умерших. Умер и верный Иктэ. «Что же мне так не везёт со слугами! Или им не везёт со мной?» Для сотника с подругой нашли в деревне овчинную шубу. Они лежали, прижавшись и молчали. Сил говорить не было у обоих. Сиантоли кашлял кровью. А Олохи не могла ничего толком есть. Её тошнило и знобило.

Частенько заглядывал в собственную кибитку благородный Ши Дзэвэ. Он уже был Министром по особым поручениям и кажется, немного гордился. Он всегда шутил, высмеивая лежащих без движения раненых мужчину и женщину, но не обидно. Когда была хорошая погода и настроение, он вытаскивал из ящика наугад связку исписанных листов или переплетённую в кожу книгу и принимался читать прямо в седле. Иногда зачитывал интересное вслух.

— Смотри, Сиантоли, какое интересное я нашёл! Вот: «За двести лет до славного Агуды его предки Братья Ханьпу и Баохоли из благородного и сильного семейства Ши со своими народами, обеспокоенные киданями, ушли с реки Ялу 67 67 Река Ялу — сейчас река Ялуцзян (Амноккан), впадает с северо-востока в Жёлтое море. По этой реке проходит граница между КНДР и КНР. на север. Ханьпу дошёл до реки Пухаль. Баохоли же ушёл ещё дальше до самой реки Елани 68 68 Елань — сейчас река Партизанская (до 1972 г. называлась Сучан). Еланью также называлась и цзиньская провинция, расположенная в долине этой реки. ». Ты представляешь, как всё повторяется! Мои предки Ши жили неподалёку от Дунцзина. На них наседали кидани, и они ушли на Елань. Теперь мы с тобой оказались там же, недалеко от Ялу, на нас напали кидани, и мы уходим на Елань! Через триста лет после прадедов мы идём тем же путём и по тем же причинам. А помнишь, что случилось потом? Потом чжурчжэни поднялись и смели этих киданей, а вместе с ними и всех остальных. Так и теперь будет! Жизнь повторяется!

Дули жестокие северные ветра. Мороз сковал землю и реки, что значительно ускорило продвижение замёрзшего каравана. Прибыли в долину Суйфун. Конец пути! Но люди не могли радоваться, особенно больные. Они хотели согреться. Государь всё это видел и понимал. Он сам страдал в дороге от неудобств, но ещё больше — от потери самых близких…

Он приказал выстроить всех дошедших на льду реки Суйфун.

— Мои подданные! Мои соратники и друзья, мои дорогие чжурчжэни! Я не стану морозить вас долго. Скажу только, что благодарен за вашу выдержку и самоотверженность. Из всех чжурчжэней сейчас остались как настоящее организованное государство лишь мы с вами. И с нас начнётся новая эра подъёма чжурчжэньского народа! Сейчас, здесь, под этим синим небом и под этим ярким солнцем я провозглашаю новое, счастливое государство чжурчжэней Дун Ся 69 69 Дун Ся — Восточное Ся (1215—1234 гг.) — чжурчжэньское государство, существовавшее на территории современного Северо-Восточного Китая, КНДР и юга Приморского края во время Монгольско-Цзиньской войны. ! Девизом нашего государства избираю Небесное Благоденствие!