Виктор Квашин - Последняя крепость империи

— Зачем? Зачем бежали? Ну, кто скажет, зачем?

— Страшно, господин командир.

— А предавать своих не страшно? А то, что тебя погонят на эту стену с другой стороны под наши стрелы — не страшно? А то, что казню вас сейчас, не страшно?

— Простите, господин командир крепости!

— Повесить в разных частях города за ноги, животы вспороть аккуратно, чтобы мучились долго. Помощника кузнеца — напротив мастерских. Солдата — в гарнизонном городе. Остальных — среди поселенских кварталов. И повыше, чтобы видно было! Выполнять!

Бежать не перестали. Но чувство мести честных людей было удовлетворено. И это хорошо.

Для обороны Сиантоли объявил набор добровольцев среди населения. Набралось немного, сто двадцать человек. Отдал их сотнику Узами. Приказал тренировать и держать в резерве.

Прибежал посыльный:

— Господина командира крепости просит на переговоры монгольский посланник. К южным воротам.

Сиантоли подтянулся: «Начинается!» Потребовал парадный халат, нацепил кроме двух своих пайцз ещё бирку, которую получил от Саритая — она на монгольском — пусть боятся. Поехал к южным воротам.

— Пропустите посланника.

Ворота отворили на ширину лошади. Въехал плосколицый в чине сотника, сразу подъехал к Сиантоли. Телохранитель и охранный десяток преградили ему путь.

— Я помню тебя, Сиантоли, — сказал посланник по-монгольски. — Ты был командиром седьмого десятка в сотне Жаргала, верно? Я в той же сотне во втором десятке служил. Урахай помнишь?

— И что?

— Я от Жаргала приехал, он тебя к себе зовёт. Говорит, вкусным кумысом угостит.

— Ты что, смеёшься? Хочешь, чтобы я отправил тебя назад по частям?

— Зачем злишься? Я честно говорю. Жаргал сам меня послал.

— Я тебе не верю. Иди. Откройте ему ворота!

Посланник выехал, завертелся на лошади.

— Эй, Сиантоли, зря не веришь, я правду сказал!

— Пока сам Жаргала не увижу, не поверю. Езжай, пока у солдат тетива не сорвалась.

Через полчаса закричали:

— Едут! Монголы едут к южным воротам.

Сиантоли поднялся на воротную башню. Его в таком одеянии сразу заметили остроглазые монголы.

— Эй, Драчун! Давай поговорим! Скажи, пусть луки опустят.

— Жаргал! А я не поверил твоему посланцу. Ну, езжай один, никто не посмеет стрелять. Слово!

— Твоему слову верю.

Жаргал сказал что-то своим и поскакал вперёд лишь с двумя охранниками. Ох, как роскошно смотрелся его наряд, особенно блестящий нагрудник и серебрёный шлем! Подъехал лихо к самым воротам.

— Привет, Драчун! Рад тебя видеть! Смотри, как духи нас ведут — стремя в стремя! Как это, а? Меня назначили взять город, которым командуешь ты! Так бывает?

— Выходит, бывает. Заходи, гостем будешь.

— Ай, слушай, что я буду у тебя в городе делать? Твои запасы переводить, а вдруг не хватит? Поехали ко мне. Видишь, там у моего гера уже барашка жарят. Как раз поспеем. Кумыс — как ты любишь. Поехали. Просто посидим, поболтаем о жизни, как раньше. К вечеру вернёшься живым и здоровым. Слово!

— Твоему слову верю, — сказал Сиантоли и двинулся к воротам.

— Господин командир, не надо! Пожалуйста, они обманут, — запричитал главный строитель.

Сиантоли оглянулся и увидел, что все присутствующие смотрят на него с недоумением и страхом. Ну уж теперь отступать было точно нельзя.

— Открыть ворота! Вернусь до захода солнца.

Барашек был восхитительный! Сиантоли и не помнил, когда последний раз такого ел. Умеют плосколицые! И кумыс!

— Помню, как плевался, когда первый раз кумыс попробовал. А с вами пристрастился, теперь лучшего вина и не знаю.

— Ай, Драчун, оставайся. До конца жизни буду поить!

— Ты, может, и будешь, да твой хан велит голову отделить. Вы же нас ненавидите.

— Не обижайся, Сиантоли, вы сами виноваты. Ну, может не вы, так ваш император. Но нашим отцам вы головы рубили. Теперь наоборот.

— Нет уж, такого жестокого народа как вы, монголы, ещё не было на свете. В вас нет никакой жалости, — Сиантоли завёлся от выпитого: «Будь что будет. Ещё неизвестно, выпустят они меня или придушат тут. Хоть выскажу, что думаю». — Ни один зверь не поступает как вы.

— Не вижу большой разницы между монголами и чжурчжэнями. Разве вы не выбивали каждые три года всех монгольских, татарских, кероитских мужчин только ради того, чтобы нас было мало? Ты-то это хорошо помнишь! Я тоже не забыл, монголы добро помнят!

— Мы лишь сокращали, но вы убиваете всех, даже стариков и младенцев, вы совсем лишаете чжурчжэней возможности быть на Земле?

— Да, это так, — Жаргал показал, чтобы налили в чаши. — Мы выполняем волю Великого хана, и большинство из нас считает, что это справедливо.

— Какая же справедливость в полном истреблении целого народа? Вы просто потеряли разум в своей бесконечной войне. Если вы истребите все иные, кроме монголов народы, вы думаете, сможете остановиться? Нет, вы будете убивать друг друга, пока не останется один последний монгол. Только он, наверно и поймёт, что вы наделали, но будет уже поздно.

— В твоих словах обида, но не разум. Великий хан всех монголов на самом деле мудр. Он не собирается убить все народы, он приказал истребить лишь вечных врагов. И если бы ты не был тем, кто должен быть истреблён, ты бы понял и оценил эту меру. Говорят, Великому хану подсказал эту мудрость простой сунский крестьянин. Давай выпьем, я расскажу, как это случилось. Говорят, правда, так и было. Ты о барашке не забывай. В городе такого не поешь!

Так вот. Во время одного похода на юг Великий хан поставил свой гер в тени высоких деревьев. Несколько дней он отдыхал на том месте и, управляя своим великим государством, между прочим наблюдал, как работают ханьцы. Когда ранним утром до восхода солнца, когда Великий хан изволил выйти из юрты, крестьяне уже трудились на поле. Днём во время невозможного для любого смертного зноя крестьяне продолжали работать на поле. Вечером они работали до тех пор, пока можно было видеть свои руки. Ранним утром Великий хан вышел из юрты и снова увидел крестьян на поле с мотыгами. Он приказал привести к нему самого пожилого крестьянина и спросил, что же такое они делают на поле с утра до ночи. «Мы пропалываем сорняки, которые не дают расти культурным растениям», — ответил старик. «Но вы работаете целыми днями без отдыха. Неужели так много этих сорняков?» «Да, их много, и мы должны выдёргивать взрослые сорные растения, чтобы не дали семян, и ещё мы обязаны уничтожать маленькие, только что взошедшие из семян сорняки, потому что через неделю они уже зацветут и дадут семена». «Но я вижу, вы работаете тяжёлыми мотыгами, не проще ли делать это лёгким инструментом или руками?» «Мы вынуждены выкапывать глубокие корни сорняков, потому что, если корни оборвутся и останется хоть малый кусочек, через короткое время всё поле снова будет покрыто сорными травами, и тогда не видать нам урожая».