Юрий Устин - Лабиринты свободы

— И когда мне готовиться встречать таких высоких гостей? — без особого восторга опять обратился с вопросом к офицеру Костюшко и тут же получил ответ:

— Завтра утром.

Костюшко начал лихорадочно соображать: сам император, да ещё с супругой! Видимо, в России ожидаются серьёзные перемены.

— Ну что ж, это будет самый знаменательный день за всё время моего пребывания здесь в качестве пленника, — спокойно, стараясь не проявлять волнение перед присутствующими, выразил своё отношение к этой новости пленник.

Он с трудом встал, опираясь на трость: раненая нога по-прежнему не хотела выполнять свои функции. Костюшко подошёл к полке, снял с неё одну из лучших своих работ и передал в руки удивлённому офицеру:

— Возьмите, это вам от меня подарок на память за хорошую новость, — пояснил ему Костюшко. — Ведь никто не знает, что день грядущий нам готовит. Может, и не свидимся с вами более в этой жизни.

Офицер подержал несколько секунд подарок в руке, не зная, как с ним поступить, но потом кивнул в знак благодарности и вышел из маленькой мастерской с чувством исполненного долга. За ним вышел и начальник караула, заменив на посту очередного часового.

«Неужели всё? — пульсировала в голове у Костюшко только эта мысль. — Неужели Павел решится даже на такое? А почему бы и нет? Мать он свою вряд ли любил, а больше терпел её. А теперь он — император и волен делать всё, что ему взбредёт в голову. В качестве нового властителя огромной империи его правление будет в корне отличаться от поступков и решений его покойной матери. Значит...»

Уверенность приближающегося освобождения всё больше и больше крепла в сознании Тадеуша Костюшко. Он вспомнил и покойную Екатерину И, которая не приказала его казнить, не сослала в Сибирь и не посадила в казематы Петропавловской крепости, а повелела определить его в этот дворец. Если она не решилась покончить с ним раз и навсегда, то с какой целью завтра его навестит император Павел? Выводы напрашивались сами по себе, и они не давали заснуть Костюшко до самого утра, как он не пытался успокоиться и хоть ненадолго погрузиться во временное забытье.

Рано утром, по-прежнему опираясь на трость, выточенную им самим на токарном станке, при полном «параде», Костюшко стоял посреди зала дворца и прислушивался к гулким шагам толпы людей, которые спешили к нему на встречу. Но вот двери широко растворились, и в сопровождении жены, двоих сыновей и пёстрой свиты придворных и генералов вошёл 42-летний император Российской империи Павел I.

Император остановился в нескольких шагах от Костюшко и внимательно посмотрел на него, изучая реакцию пленника на своё появление. Костюшко продолжал стоять со слегка бледным лицом, склонив голову в поклоне перед высочайшей особой. Он ожидал, что скажет Павел. Молчание затягивалось. Наконец, император подошёл вплотную к Костюшко и, не оборачиваясь, взмахнул правой рукой. В тот же миг из толпы к нему подошёл офицер и протянул Павлу I шпагу, украшенную драгоценными камнями.

— Позвольте мне уведомить вас, что нашим высочайшим указом вы помилованы и с сегодняшнего дня полностью свободны, — торжественно и театрально, осмотрев всех присутствующих, сообщил русский император главному «польскому бунтарю», одновременно протягивая ему шпагу.

Костюшко в волнении принял шпагу и посмотрел на Павла I. Перед ним стоял человек невысокого роста, одетый в форму прусского офицера, на голове напудренный парик с косичкой. Его лицо выражало полное удовлетворение своим поступком, а глаза внимательно смотрели на почётного пленника в ожидании от него ответа.

Охрипшим от волнения голосом, Костюшко тихо произнёс:

— Благодарю вас, Ваше императорское Величество.

Павел I понимал состояние Костюшко и его растерянность. Довольный от произведённого им эффекта проявления императорской милости, Павел I обернулся к жене и знаком предложил ей подойти к нему. Императрица тотчас встала рядом со своим супругом.

— Кроме этого, мы приглашаем вас в Зимний дворец отобедать завтра с нами, — голосом радушного хозяина пригласил Павел I Костюшко. — Надеюсь, вы не против?

— Благодарю вас, буду непременно, — уже более уверенно ответил Костюшко, лихорадочно соображая, какова причина такой милости со стороны императора.

Удовлетворённый ответом, Павел I повернулся к жене.

— Вот видишь, дорогая, каких достойных людей моя покойная матушка лишала свободы. Ну, слава богу, мы быстро всё исправим, — отметил император и совсем по-товарищески, как старший брат, ободряюще похлопал Костюшко по плечу.

— Ну так мы вас ждём завтра. До свидания, наш почётный пленник, — ещё раз повторил Павел I своё приглашение, но вдруг на его лице появилось выражение огорчения от допущенной оплошности. — Нет! Что я говорю?! Не пленник, а друг! — воскликнул он и ещё раз оглядел присутствующую публику. Оценив их реакцию на свои слова и довольный произведённым впечатлением, российский император удалился из зала со всей свитой.

большой гостиной Зимнего дворца уже около часа за обеденным столом Костюшко сидел с императором Павлом I и его женой Марией Фёдоровной [46] До перехода в православие российская императрица звалась непривычным для русского слуха длинным именем София-Мария-Доротея-Августа-Луиза. . Сначала разговор шёл вяло: император из вежливости интересовался детством «почётного узника и друга» и его родителями, учёбой в Рыцарской школе и в Париже. Застольная беседа заметно оживилась, когда Костюшко стал рассказывать о войне в Соединённых Штатах, о Вашингтоне и о других известных политических деятелях своей второй родины. Пока Костюшко давал описание их характеров и заслуг перед отечеством, Павел I молчал и внимательно слушал, иногда задавая уточняющие вопросы. Императрица и вовсе не участвовала в разговоре, а как зачарованная смотрела на Костюшко. Она с нескрываемым интересом слушала его, удивляясь про себя, как много этот человек успел пережить и увидеть за свою жизнь.

Наконец пришло время коснуться событий, о которых Костюшко не хотелось говорить. Однако не вспомнить о восстании и причине его нахождения в России в данном случае было невозможно. Но Павел I по этой теме главную роль оратора взял на себя.

— Я прекрасно вас понимаю, — начал он говорить тоном учителя. — Вы — борец за свои республиканские идеи, и я уважаю таких идейных людей. Скажу больше: я не вижу в вас своего врага, а хотел бы видеть в вашем лице друга.

Костюшко удивился такому дружескому пожеланию российского императора. По какой такой причине Павел I вдруг предлагает ему свою дружбу? Видно, на лице Костюшко отобразились его мысли, так как Павел I торопливо подтвердил сказанное им: