Михаил Соловьев - У Дона Великого

— Запоздали, знать, княже, — смущенно ответил Вельяминов, разводя руками.

— Запоздали?! — с сердитой укоризной произнес князь. — Ведь уговор был: князь Олег сядет на коня, ежели бой с ордынцами случится.

— Уговор-то был, — с усмешкой проговорил Владимир Андреевич, — да, видно, князю Олегу в ту пору коня оседлать забыли.

— А может, и совсем не собирались, — вставил Бренк.

— Он, видать, на быках поспешает, — осуждающе ухмыльнулся Боброк.

— И быки, должно быть, попались князю Олегу ледащие! — подхватил шутку Владимир Андреевич.

Дмитрий Иванович подтянул поводья, провел рукой по конской шее, сказал с грустной улыбкой:

— Быки скотина добрая, не в них закавыка. — Он помолчал и добавил не то в сердцах, не то с огорчением: — Затор тут в хитрости княжеской. Олег чаял, побьет меня Бегич и ему от того выгода прибавится. Пообещал подмогу — да и обманул.

Лицо князя помрачнело: им всегда овладевали боль и досада при виде княжеских уверток от совместных походов против Орды.

— И ведь скажи, княже, — промолвил Боброк, наблюдая, как посуровел Дмитрий Иванович, — стоим мы на рязанской земле, супостатов вот с нее прогнали, а ратников рязанских с нами лишь малая толика удельного князя Даниила Пронского. А великого князя Олега рязанского и духу тут нету. Вот оно как!

— То так, — подтвердил Дмитрий Иванович. — Но стоим мы тут по праву, Михалыч. Князь Олег лишь Рязанью правит, а я великий князь владимирский. Я в ответе за всю русскую землю.

Вихрастый рослый парень в лаптях, в простой холщовой одежде юркнул под густой куст орешника и, притаившись, приготовил лук. В погоне за ордынцами он отбился от своего десятка и оказался в прибрежном лесу, где отсеченные от реки русскими ратниками метались в панике небольшие группы ордынцев, пытаясь все-таки прорваться к берегу. Когда один из таких отрядов выскочил на поляну, парень не торопясь прицелился и пустил стрелу. Один из ордынцев покачнулся и свалился с лошади.

— Ловко, Еремка! — довольно проговорил вихрастый и заложил новую стрелу.

Ерема — так его звали — еще не был полным воином. Он лишь недавно определился в послужильцы [1] П о с л у ж и л ь ц ы — особая группа молодых воинов при боярском или княжеском дворе. В обычное время они выполняли различные хозяйственно-распорядительные обязанности, а во время военных походов их часто включали в младшую княжеско-боярскую дружину. Набирались они из вольных людей, молодых ремесленников и крестьян. к боярину Ивану Вельяминову, но охотник был уже опытный, и его стрелы ложились точно в цель.

На поляне показалась еще одна группа ордынских всадников. Ерема прицелился в нарядно одетого всадника, но тот вдруг сам придержал лошадь и, отстав от других, остановился почти у самого куста, под которым сидел Ерема. Всадник был ранен: левая рука его повисла, из нее текла кровь. Бросив поводья, он пытался перевязать рану тряпкой. Тут его и настигла смертельная стрела Еремы: он упал в траву. В два прыжка Ерема оказался рядом. Он быстро снял с убитого оружие и уже приготовился прыгнуть на коня, но вдруг остановился. С головы всадника свалилась роскошная шелковая чалма яркой замысловатой расцветки. Рывок — и чалма уже была за пазухой.

— Ловко, Еремка! — видимо, по привычке проговорил Ерема. — Алене припасу…

Едва он вскочил на коня, как на поляну выметнулось несколько татарских обозных повозок, а за ними, взмахивая мечами, мчались русские всадники. С повозок ринулись в смертельном страхе с десяток возчиков. Двое из них были тут же зарублены, а остальные мгновенно попадали в траву и быстро поползли по поляне в сторону Еремы. Повозки, преследуемые русскими, вновь скрылись в лесу, а оставшиеся ордынцы, еще совсем безусые юнцы, которых в войске брали обычно в обозники или для присмотра за гуртами скота, ползли по траве с перекошенными от ужаса лицами, поминутно оглядываясь. Тут-то перед ними и вырос на коне Ерема.

— Токтандар! Мен атам! [2] Стойте! Стрелять буду! Всех перебью до единого! — заорал он во все горло, мешая русские слова с татарскими и натягивая лук.

От неожиданности молодые ордынцы замерли на месте, затем вскочили, сбились в кучу. Ерема вновь грозно потребовал:

— Каруды мастандар, иттин балалары! [3] Бросай оружие, сучьи дети! А то всем карачун башка!

Один из ордынцев бросился было на него с саблей, но Ерема тотчас же уложил его стрелой, и выхватил свою саблю.

— Кейн! [4] Назад! А ну, робя, окружай их, кругом, кругом заходи, рожон им в пуп! — кричал Ерема, как будто и в самом деле с ним было много русских воинов.

Насмерть перепуганные ордынцы побросали оружие и попятились. Наезжая на них конем и вертя в воздухе саблей, Ерема зло покрикивал:

— Илгери журу! Айда, кеттик! [5] Пошли вперед! Ну, шевелись, топай! Дьяволово отродье!..

Покорившись судьбе, ордынцы толпой направились наконец в сторону, куда указывал Ерема. Довольный, он задорно бормотал:

— Ловко, Еремка! Наша берет!

…Когда, сопровождая пленных, Ерема выехал к княжескому стану, многие ратники удивленно и с восхищением смотрели на него.

— Гля, робя, во Муромец! Один сколь басурман приволок.

Но Ерема горделиво проехал мимо них, даже не повернув головы.

Дмитрий Иванович тоже заметил странную группу вражеских воинов, которых гнал вперед всего лишь один русский ратник, и вместе со всей своей свитой направился к нему.

Ерема враз растерялся, увидев вокруг себя всадников в блестящих доспехах, с него мигом слетел горделивый вид. Он поспешно соскочил с лошади, шмыгнул по-мальчишески носом и сдернул с головы шапчонку, открыв копну рыжих вьющихся волос.

Присмотревшись к пленникам, воевода Бренк усмехнулся:

— Да они ж все юнцы сопливые. Со страху-то, видно, и поддались сему рыжему парню. Обозники, поди…

— А хоть бы и обозники, все едино враги, — угрюмо отозвался Боброк.

Дмитрий Иванович спешился, подошел к Ереме.

— Один взял? — кивнул он на пленников.

— Ага!.. — несмело произнес Ерема и умолк, опустив голову. Он чувствовал себя так, словно его собирались высечь.

Дмитрий Иванович минуту с интересом смотрел на чуть курносое, с широко поставленными глазами лицо, а затем, повернувшись к Владимиру Андреевичу, кивнул головой:

— Видал? Сыщи таких-то в других землях! — И снова обратился к Ереме: — Как же ты один управился с такой оравой?

Ерема широко улыбнулся, ободренный приветливостью князя.

— А мы повадки ихние знаем. Ить они свою смекалку имеют, а мы свою.

Все одобрительно засмеялись. Глаза Дмитрия Ивановича сверкнули довольным огоньком.