Михаил Соловьев - У Дона Великого

Коломна издавна была яблоком раздора между Рязанью и Москвой, с той самой поры, как московский князь Даниил Александрович отнял ее в 1301 году у Рязани. С того времени рязанские князья, в том числе и нынешний Олег Иванович, мечтали отобрать ее у Москвы, но безуспешно. Чтобы поднять значение Коломны,

московский князь Иван Иванович сделал ее центром удельного княжества и посадил сюда своего старшего сына — тогда еще подростка — Дмитрия. Здесь, уже став после смерти отца московским князем, Дмитрий в январе 1366 года сыграл свою свадьбу с Евдокией. Вот почему Дмитрий Иванович, возглавляя войска, направлялся сейчас в этот город с особым удовольствием.

На берегу пригородной речки Северки его торжественно встретили коломенский воевода Николай Вельяминов, приехавший сюда тремя днями раньше боярин Бренк, местное духовенство, много воевод и простых ратников. Воины, приведенные из Москвы, вливались плотной массой в улицы, переулки, пригороды Коломны, и без того переполненные ратниками, с хозяйственной деловитостью расставляли в ряды свои повозки. Сам город и прилегающая к нему округа от правого берега Москвы-реки до левого Оки походили на огромный, встревоженный чьей-то неосторожной рукой муравейник.

Дмитрий Иванович сразу проехал в кремль, в княжеский терем, в котором хозяйничала сейчас свояченица князя Мария, жена воеводы Николая Вельяминова. Воспоминания юности нахлынули было на великого князя, но сегодня ему было не до них.

После скорой трапезы и короткого отдыха князь распорядился созвать совет всех князей, бояр и воевод прямо на площади перед теремом. Собралось более двухсот человек. Поставили стол. Дмитрий Иванович кратко изложил свой уже известный большинству замысел о разгроме противника по частям, для чего требовалось «сколь можно поспешно» двигаться на юг, против Мамая. Весть эту все выслушали молча, но князь, зорко наблюдавший за присутствующими, заметил, что после его сообщения не об одном, а о трех противниках на некоторых лицах появились растерянность и оторопь. Один из таких князей спросил, правда не совсем уверенно, не лучше ли будет укрыться в коломенской крепости, чтобы тут, за стенами, отбить врагов. Его открыто никто не поддержал, но некоторые из приунывших думали: «А может, так и сделать?» Чтобы окончательно развеять все страхи, Дмитрий Иванович обратился к Боброку:

— А ну, Михалыч, доложи, какие силы у нас собрались?

— Сил у нас, княже, собралось немало, — ответил Боброк, выходя вперед. — Владимирцы с воеводой Тимофеем Вакуевичем, суздальцы, ростовцы, переяславцы с воеводой Андреем Серкизовичем, белозерцы сполна тут с князьями. Опричь того, муромцы да костромичи с воеводой Иваном Родионовичем уже прибыли, можайцы, угличане да звенигородцы к пригородам коломенским подошли, князья Дмитрий да Андрей Ольгердовичи свои рати привели…

— Добро! — отрывисто бросил князь, обводя всех взором.

— Князь Глеб брянский, — продолжал Боброк, — тож вестников пригнал, к нам поспешает. Новгород Великий семь тыщ ратников прислал, окольничий, большой воевода Тимофей Вельяминов рати ведет, к вечеру будет, племяш тверского князя Михаила, князь Иван Холмский малую рать привел, а сам князь Михаил на коня не сел…

— Притаился! — с горечью усмехнулся Дмитрий Иванович. — Коль меня побьют, в Орду будет поспешать вовсю, ярлык на великое княжение клянчить. То все нам не диво, да то и не помеха. Сколь войска насчитал ты, Михалыч?

— Да как их, княже, сочтешь. Каждый день из дальних и ближних сел и городов валом идут. Поди, иные князья да бояре и не ведают, сколь народу у них в вотчинах осталось. Все поднялись! Иные с косами пришли. Даже из неких мест душегубы ко мне явились, бают: «Сначала на ордынцев нас возьмите, а там, коли живы останемся, хоть казните смертью лютой». Прикидываю, княже, тыщ двести будет.

— Двести тыщ! — воскликнул Дмитрий Иванович. — Други мои! Да в кои времена до сей поры собирала Русь такую рать?

Глаза князя блестели. Он обходил ряды воевод и повторял:

— Двести тыщ! Сила-то какая у нас!

— У Мамая, слыхать, триста тыщ! — подал кто-то голос. — Да у Ягайло с Олегом рати немалые. Выдюжим ли?

— То ведаю, да числом тут все не измерить! — с вдохновением сказал великий князь. — У Евпатия Коловрата и двух тыщ не было, а побил он у Батыги пять тыщ и Товрула разрубил пополам. Так-то! Русский воин, ежели он за свою землю ратоборствует, пятерых стоит! Тяжко нам будет с тремя ратями управиться, да, как сказывают, ежели в воду не лазить, плавать вовек не научишься.

Князь отошел к столу, помолчал, потом из-под насупленных бровей окинул взором присутствующих и сказал жестко:

— Ежели кого из вас оторопь взяла — не неволю. Хоть один, но поведу рати, и бог мне судья! Либо добуду победу, либо там и останусь. Но помните крепко, други, мудрость народную: согласного стада и волк не берет. Так-то!

Наступило неловкое молчание. Некоторые переминались с ноги на ногу, смущенно поглядывали друг на друга. Горячие слова великого князя оказали на всех сильное воздействие. Неожиданно вперед вышел князь Дмитрий Друцкий. Он сорвал с головы шапку и швырнул ее под ноги.

— Погоди, великий князь Дмитрий Иванович, нас корить! — громко воскликнул он с искренним чувством. — Мы с тобой, а не куда-либо вразброд. И все ныне даем тебе в том клятву нерушимую… Предки наши, русы-воины, при войне с греками сказали Святославу Игоревичу, князю киевскому: «Где ступят копыта твоего коня, там ступят и наши кони; где твоя голова ляжет, там и мы свои сложим!» Так и мы, кои есть тут, челом бьем тебе, наш великий князь и господин! Сразимся ж с погаными как один за Русь православную!

Последние слова князя Друцкого потонули в одобрительных возгласах. Растроганный Дмитрий Иванович молча крепко обнял его и отошел.

В это время во двор въехали запыленные Ерема и Сенька. Они соскочили с взмыленных лошадей и остановились как вкопанные при виде множества таких знатных военачальников. Дмитрий Иванович шагнул им навстречу, спросил встревоженно:

— Вести какие?

— Вести, княже, важные, — ответил Ерема, преодолевая смущение.

— Молви!

Все сразу же затихли, прислушиваясь.

— Вот он из сторóжи воеводы Тупика, — кивнул Ерема в сторону Сеньки. — Вести такие: хан Мамай послал гонцов за Волгу к тамошним туменам своим с повелением тянуться к верховью Дона. Сам же начал перегонять скот и обозы с устья Воронежа сюда, ближе к нам.

— Так! — проговорил Дмитрий Иванович. — Стало быть, тронулся!

— А наша сторожа, воеводы Мелика, невзначай встретилась с рязанским князем Олегом Ивановичем. Он сам нам поведал: рати его уже собраны у старой Рязани, и он ожидает, когда ты, великий князь, позовешь его себе на помощь.