Александр Красницкий - В тумане тысячелетия

Все суда, назначаемые для военных походов, имели общее название длинных кораблей. Один род их назывался «шнеки» — узкие и продолговатые, с низким бортом и длинным носом. Эти быстрые на ходу суда обычно употреблялись для предприятий, требовавших поспешности. Аши отличались от других величиной. Каждое вмещало до ста человек. На таких ашах норманны совершали нападения на Саксонию и Фрисландию и назывались по ним «ашманнами».

Крепки и удобны для войны были эллиди различных размеров и обыкновенно обитые железом.

Наконец, драхи, или драконы, — особенно великолепные корабли военных флотилий. Они велики, прочны, с высокими бортами и резными украшениями. Своё название они получили от драконовой головы на корабельном носу и хвостообразной кормы. При распущенных парусах они, в самом деле, весьма походили на драконов. Саги описывают множество таких кораблей. Длина их была различной, смотря по числу весел. Упоминают об одном корабле в 70 весел; он был, вероятно, очень широк, а высотой походил на замок. Вообще скандинавы украшали свои суда чрезвычайно пышно. «Они, — по словам одного современного учёного, — имели полное право щеголять кораблями, потому что не было ни одного народа, равного им в мореплавании». Некоторые расписывали свои суда белой и красной краской; другие делали полосатые паруса, многие раззолачивали носы кораблей; зачастую покрывались золотом и кормы; в ясную погоду борта судов увешивались позолоченными, раскрашенными щитами... Всё это вместе составляло прекрасную военную картину. У всех больших кораблей имелись особенные названия. Скандинавы, как правило, отличали собственным именем дорогие для них неодушевлённые предметы и тем самым возводили их в степень живых существ. Особенно одушевляли корабль: как герой обращается в сражении с просьбой к верному мечу, так и мореход, в минуту бури или иной опасности, говорит ободряющие слова кораблю. «Счастливый путь, Эллиди! — говорил Фритьоф своему великолепному судну. — Мчись по волнам, бей в чело и зубы чародейку, в щёки и подбородок злую женщину, ломай ноги у чудовища!» И Эллиди слушался, потому что понимал голос человека, и сокрушал хребет чародейки.

Во главе всей флотилии шёл корабль викинга Фритьофа.

Он в передней своей части имел главу дракона и оканчивался рулём в виде хвоста. Распущенные паруса его походили на крылья, и благодаря всему этому он имел вид грозного морского чудовища, вынырнувшего на поверхность из таинственных глубин океана...

С первого же выхода в открытое море смельчаков ждала опасность. Викинги не только делали свирепые набеги на чужие страны, но порой не щадили и друг друга при встречах.

Так случилось и на этот раз...

На рассвете второго дня похода, когда флотилия была уже в Варяжском море, с лодки Фритьофа заметили на горизонте несколько парусов. Зоркие, привычные к морской дали глаза моряков тотчас же различили, что эти паруса принадлежат ладьям датских викингов. Действительно, очень скоро прояснились силуэты людей, и в виду флотилии Фритьофа очутились четыре чужие ладьи...

Лишь только ладьи сошлись на такое расстояние, что можно было расслышать голоса, между той и другой флотилиями завязались разговоры. По устоявшейся традиции, между встретившимися должна была завязаться битва. Фритьоф не боялся ни за себя, ни за своё дело, но, не желая лёгкой борьбы, тотчас же отослал прочь все варяжские корабли, так что силы викингов уравнялись.

Переговоры начались, как водится, с крепких слов. Каждый старался в этом бескровном состязании по возможности сильнее унизить недруга.

— Мы возьмём ваши корабли! — кричали датчанам люди Фритьофа. — Мы завладеем всем вашим имуществом, а вас отправим в пищу рыбам, если вы сами добровольно не отдадите нам всего, что имеете, и не примкнёте к нам...

— Среди нас вряд ли найдётся кто-нибудь, кто устрашится вас! — злобно щурили глаза датчане. — Хотя вы с виду и сильны, но всё-таки слабее самых плохих рабов, которые с нами.

— Уж не воображаете ли вы, — закричал громовым голосом сам Фритьоф, задетый за живое наглыми речами, — что мы не осмелимся взглянуть на вас, пока вы живы?.. Готовьтесь-ка лучше к смерти!

Начался бой. Морские хищники с шумом, воплями, свистом и грохотом обрушились друг на друга. Сильные руки взмахивали секирами и наносили сокрушительные удары; распадались пополам щиты, ломались панцири, в куски разлетались шлемы. Но это продолжалось не долго. Встреченный викинг был побеждён, сдался и, узнав о цели похода, не замедлил присоединить свои ладьи к ладьям Фритьофа.

Варяжская дружина во всё время сражения безучастно стояла в отдалении, не смея явиться на помощь своему начальнику.

Когда дело было улажено, соединившиеся флотилии пошли далее, как будто между ними не было только что кровавой стычки.

Таковы были древние обычаи морских хищников севера.

В море к ним присоединились ещё несколько ладей смельчаков. И флотилия образовалась довольно большая. Впереди её на богато украшенной ладье шёл Фритьоф, следом за ним — несколько ладей со славянскими варягами. И потом — остальные.

Собственно говоря, никто не знал, куда ведёт свои ладьи Фритьоф. Все люди отдались безусловно его воле и не решались даже спрашивать своего начальника о конечной цели. Знали они, что неизвестность цели в начале пути викинга — залог грядущего успеха. Набеги викингов всегда отличались неожиданностью. Они застигали врагов врасплох, неподготовленными. Ограбив врага, викинги скрывались в морском просторе так же быстро, как и приходили. Они отлично знали, что франки, бритты страшатся их, что в них они видят наказание за грехи. И если им не удавалось взять добычу прямо с жителей несчастной страны, то они брали её у её правителей... И слабые преемники Карла Великого не считали постыдным откупаться от викингов золотом и серебром, не понимая, что эта слабость привлекает в их страну всё новые толпы удальцов.

На таких же основаниях шла в набег и дружина Фритьофа.

— олно грустить! Гляди, какое раздолье! — хлопнул по плечу Святогора старик Рулав. — Несёмся, как вольные птицы. Знать ничего не хотим, все веселы, все довольны. Только ты один угрюм.

— Ах, Рулав! — вздохнул Святогор. — Никогда, никогда не развеселиться мне вновь. Всё потеряно для меня. Родина... потеряна навсегда.

— А помнишь, что сказала колдунья?

Святогор горько рассмеялся:

— Мало ли, что она сказала! Её слов и понять было нельзя.

— Чего понятней!.. Ты станешь повелителем половины мира.

— Когда я превращусь в сокола...

— Её слова имели иносказательный смысл. Жди, она верно гадает... Многие её предсказания сбылись... Только перестань ты грустить по своей Любуше. Взгляни, как на тебя засматриваются наши девы. Любая готова всё отдать за ласковый твой взгляд. Эх, если бы я был на твоём месте!.. Вот хотя бы Эфанда...