Саймон Скэрроу - День цезарей

Преторианцы спустились с Виминальского холма и вышли на Форум, с маячащей на отдалении громадой императорского дворца. Вдоль террас там уже мерцали жаровни и факелы (от Катона не укрылось, что число караульных и патрулей на входах и по периметру дворцового фасада удвоилось). На дороге перед колонной расступилась кучка бражников, проводив гвардейцев веселым ревом. Путь продолжился по улице у подножия Капитолийского холма. Впереди был Тибр, и пока длился переход через реку, ветер безжалостно нес вонь канализации невдалеке от берега. Катон ускорил ход колонны, и вскоре она уже влезала по склону, направляясь к жилищу сенатора Граника.

Дом окружала высокая стена. Побелка на ней давно облупилась, штукатурка потрескалась и осыпалась. Местами виднелась пачкотня из объявлений, ругательств и грубых картинок. Сверху над стеной простерли свои ветви здоровенные платаны, сгустками тьмы на темном фоне. Нескольким солдатам Катон приказал обступить небольшие задние воротца, а сам с остальными двинулся к передним. Вход представлял собой небольшой, с двумя колоннами портик, широкие ступени которого упирались в массивную, истрескавшуюся дверь. Поставив людей на оба конца примыкающей к дому улочки, остальных Катон подвел к ступеням. Здесь он вынул меч и его рукоятью резко постучал в дверь. Убрав меч в ножны, стал ждать ответа.

Спустя минуту открылось воротное окошечко, и высокий испуганный голос спросил:

– Кто здесь?

– Преторианская гвардия! Открывайте! У меня императорский приказ арестовать сенатора Граника.

– Я… я скажу ему, что вы здесь.

– Нет! Открыть сейчас же, или мы сломаем дверь!

Понятное дело, блеф. Насчет прочности двери сомневаться не приходилось. Такую небось только таран и возьмет.

– Вы слышали? Сейчас же!

Внутри с полминуты кто-то приглушенно переговаривался. Вот послышался звук отпираемых засовов, и дверь со старческим скрипом отворилась. На пороге стоял встревоженный, дрожащий мальчик – босой, в простенькой тунике.

– Где твой хозяин? – спросил его Катон. – Прятаться бессмысленно. Дом окружен. Где он, ну?

Мальчишка открыл рот, но вместо слов лишь тряс головой. Катон шагнул вперед и, отодвинув его в сторону, повернулся к солдатам.

– Обыскать дом!

– Стойте! – вдруг властно грянуло из темной прихожей, и наружу торопливо заковылял худой силуэт.

В последнем свете догорающего дня стала видна высокая костлявая фигура с клочьями седых волос на веснушчатой от старости плеши. Был он так худ, что кожа его словно висела на костях. На нем тоже была простая туника, только ноги обуты в обернутые мехом сандалии. Приблизившись к Катону, он вытянулся во весь свой рост и, как грач, полубоком искоса, глянул на незваных гостей.

– Я сенатор Марк Граник Сапекс. Вы сказали, что явились арестовать меня? – возгласил он громко, словно произносил речь в сенате. – На каком же основании?

Глаз смотрел остро и недоверчиво.

Катон вынул из сумки предписание и протянул старику.

– Измена отечеству.

– Измена? Я такого преступления не совершал. А лишь использовал свое право говорить в сенате. Я патриот, молодой человек. Риму я преданно служил и служу вот уже седьмой десяток. И обвинять меня в измене подло и недостойно.

Катон убрал папирус обратно в сумку.

– Прошу простить, но насчет обоснованности обвинений судить не мне. Я лишь выполняю приказ арестовать тебя и доставить в императорский дворец. Прошу отправиться со мной.

Граник не ответил; он лишь стоял и смотрел, выкатив на Катона выцветшие от старости глаза.

– Господин, – со вздохом сказал префект, – ты или пойдешь, или я прикажу моим людям скрутить тебя и понести прилюдно. Мне бы очень не хотелось прибегнуть к такому для тебя унижению.

– Это мерзко и возмутительно, – холодно отозвался Граник. – А впрочем, можно ли ожидать иного от цепочки тиранов, посрамивших наши традиции и низведших Рим до презренных восточных деспотий… В сущности, к этому моменту я уже давно был готов. Веди меня.

Не дожидаясь ответа, старик на негнущихся ногах стал сходить по ступеням на улицу.

– Хозяин, – обеспокоенно вскинулся мальчик, – а что делать мне? Сказать им…

– Не делай ничего, – бросил ему Граник. – Оставайся здесь и жди моего возвращения.

Мальчик поспешно кивнул и исчез внутри. Под визг старых петель захлопнулась дверь.

Сенатор едко оглядел своих пленителей.

– Стало быть, преторианская гвардия? Да это нынешнее сборище и минуты не продержалось бы против моих молодцов из Двенадцатого легиона, когда мы служили в Паннонии. То были воистину мужи, а эти… Сплошь изнеженные, показушные нетели. А ты, ты! – Сучковатый палец уперся в Катона. – Я так понимаю, их командир? Как твое имя?

– Это не имеет значения.

– Нет уж, будь любезен назваться, дабы я знал, кто в ответе за это возмутительное действо. Уж я твое имя вызнаю. Я, римский сенатор, представитель одного из старейших родов в нашем, гром его разрази, сенате. Вот тогда и последует воздаяние, коего ты достоин! А я погляжу с высоты своего кресла, кто ты, а кто я!

Крики старика привлекли внимание кое-кого из соседей. На противоположной стороне улицы приоткрылась дверь и показалось взволнованное лицо. Катон смело надвинулся на Граника.

– Изволь. Я – Квинт Лициний Катон, префект Второй когорты.

В глазах старика мелькнуло узнавание.

– Вот как? Тот самый, герой войны? А это, получается, твои люди?

– Все только что вернулись из испанского похода.

Граник снова, уже чуточку виновато, оглядел солдат и заговорил не в пример спокойней:

– Ах вон как… Похвально, молодцы, весьма похвально. Не обессудьте, что я тут слегка поспешил с выводами.

– Слегка? – буркнул кто-то. – Ну ты…

– Разговорчики! – гневно воззрился на строй Катон, хотя поди тут угляди, и снова обернулся к Гранику: – Господин сенатор, нам действительно лучше идти.

Граник повелительно кивнул, и строй зашагал, огибая дом с угла и подхватывая по пути тех, кого префект выставлял на караул. Пока шли обратно к Тибру, Катон поравнялся с одним из солдат, что дежурили у задних ворот.

– Что-нибудь было?

– Никак нет, господин префект. Так, кто-то подглядывал малость через заднее оконце, а больше ничего. Все спокойно, без шума.

Ну да, разумеется. На момент прихода преторианцев у Граника были гости. Люди, которых он не захотел раскрыть. Ну и ладно, нас это не касается. Приказ об аресте выполнен, и хватит. Не хватало еще кому-то сегодняшний вечер испортить…

Катон убыстрил шаг и нагнал сенатора. Старик держался с высокомерным равнодушием, будто солдаты были его личным эскортом, а он – их командиром. Изумительная выдержка. Этот престарелый арестант вызывал невольное восхищение. На подходе к мосту Катон тихо и уважительно обратился к нему: