Дмитрий Иловайский - Краткие очерки русской истории

До какой степени язычество было еще сильно в народе (особенно там, где преобладало финское население), показывает грамота новгородского архиепископа Макария к духовенству Водской пятины в 1534 году.

«Мне сказывали, — пишет архиепископ, — что в ваших местах многие христиане отстали от истинной веры, в церковь не ходят, духовных отцов своих не посещают, а молятся деревьям и камням; многие едят скоромное в Петров пост, приносят жертвы мерзким бесам и призывают для совершения молитвы отступников чудских арбуев (волхвов). Мертвых не возят хоронить к церквам на погосты, а кладут в селах по курганам в присутствии тех же арбуев; последних призывают также, когда родится дитя, чтобы дать ему имя, и когда поминают покойников, чтобы принести жертву скверным бесам» и т. д.

Спустя 13 лет преемник Макария архиепископ Феодосии обращается к тому же духовенству и говорит о тех же самых обычаях. Стоглавый собор 1551 года также указывает на разные беспорядки в русском простонародье. В некоторые дни (например, в Иванов день) мужчины и женщины предавались необузданным играм и совершали разные языческие обряды. По селам ходили ложные пророки обоего пола, босые, с распущенными волосами, и рассказывали о разных видениях.

Патриарх Никон, бывший сам мордовского происхождения, особенно заботился о крещении и обрусении мордвы. С его благословения рязанский архиепископ Мисаил ревностно принялся за обращение касимовских татар и мордовского племени мокшан. Переезжая из одного места в другое, он проповедовал христианство и крестил язычников, заставляя при этом рубить их священные рощи и зажигать срубы на их кладбищах. Таким образом он обратил несколько тысяч человек. Но в одной мордовской деревне язычники встретили архиепископа с луками и дубинами в руках; когда же он, надев архиерейскую мантию, начал убеждать их к принятию крещения, мордва стала стрелять из луков, и архиепископ упал, смертельно раненный стрелою (1655). Над гробницею его в рязанском Архангельском соборе до сих пор хранится его окровавленная мантия.

Устав этого училища был составлен, однако, по образцу западных академий и, вероятно, написан под влиянием Феодорова наставника иеромонаха Симеона Полоцкого, который учился в польских академиях и был у нас представителем западного образования. Лихуды приехали уже после смерти Феодора, и здание для академии построено в Заиконоспасском монастыре. Игумен этого монастыря ученый Сильвестр Медведев, ученик и друг Симеона Полоцкого, надеявшийся сам быть главою академии, начал вражду с Лихудами и поднял с ними богословский спор о времени пресуществления в таинстве Евхаристии. Патриарх Иоаким не любил Медведева, считая его еще более Полоцкого наклонным к латинству. Письменный спор о пресуществлении кончился победою Лихудов; мнения Медведева признаны были московским Духовным Собором 1689 года за еретические (латинские), сочинение его осуждено на сожжение, и сам он приговорен к заточению. Впоследствии Лихуды по некоторым обвинениям подверглись преследованию й отставлены от академии. Из учеников этой академии вышли многие замечательные ученые и писатели русские (например, Магницкий, автор известной арифметики, современник Петра, Ломоносов, Кантемир, Бантыш-Каменский, митрополит Платон и др.). В XIX веке Московская академия перемещена в Троицкую лавру.

Вообще направление этих идеальных женщин аскетическое; проникнутые глубокою верой, они отказывают себе в удовольствиях жизни и ведут постоянную борьбу со своими страстями (которые олицетворялись обыкновенно в образе дьявола).

Каким образом наши предки смотрели на отношения жены к мужу и вообще на отношения семейства к своему главе, ясное понятие дает книга Домострой (составление ее не совсем верно приписывалось священнику Благовещенской церкви Сильвестру — тому самому, который играл важную роль в царствование Ивана IV). Домострой поучает домовладыку; как ему устроить свое хозяйство, обращаться с женой и воспитывать детей. Между прочим, он советует: если жена, сын или дочь не слушают мужа, или отца, или мать, то наедине «постегать плетью, а кулаком или палкою не бить, чтобы не изуродовать человека или не расстроить его здоровье».

Театральные представления у нас имели, как и на Западе, сначала религиозный характер. В Малороссию перешли из Польши «мистерии» или драмы, содержание которых заимствовалось из Священной истории; они разыгрывались обыкновенно при духовных школах воспитанниками или бурсаками. Бурсаки ходили часто по домам богатых граждан и пели под их окнами духовные кантаты и вирши, за что получали деньги и съестные припасы; а во время святок носили с собой вертепы (двух- или трехэтажные ящики), в которых показывали Христа в яслях и окружавшие Его лица. К этим вертепным представлениям начали присоединяться потом и разные драматические сценки из народной жизни; здесь главными действующими лицами являлись бедняк Цыган, трусливый Еврей, хвастливый Поляк и удалой Запорожец. Это были куклы, двигающиеся на проволоках, а разговоры или «диалоги» вел за них человек, скрытый за сценою (театр марионеток). В Московской Руси также встречаются уличные представления кукол или марионеток вместе с учеными медведями.

Замечателен в Московском государстве (взятый из Византии) драматический обряд «пещного действия»: перед Рождеством Христовым в некоторых больших городах в соборном храме во время заутрени церковнослужители, распевая священные гимны, представляли трех библейских отроков, вверженных в пылающую печь и спасенных ангелом. Эта печь состояла из деревянной башенки и озарялась удобовоспламеняемою травою.

К религиозным обрядам принадлежала и величественная процессия Вербного воскресения, заимствованная также из Византии: патриарх, сидя на коне, напоминал Христа, вступившего торжественно в Иерусалим на осле; царь держал за повод его коня, а впереди ехала нарядная верба, около которой стояли мальчики в белых одеждах и пели стихиры.

Памятниками письменности в древней России и вместе важным материалом для ее истории служат также многочисленные грамоты: уставные, договорные, жалованные, духовные, правые и др. Самое богатое собрание таких грамот и актов заключается в изданиях Археографической комиссии, которая была учреждена в 1834 году для печатания исторических материалов.

Драгоценный источник для истории допетровской России, для знакомства с ее нравами и обычаями представляют еще записки иностранцев, довольно многочисленные в XVI и XVII веках. Составители этих записок отчасти посещали Россию в качестве послов и путешественников, каковы барон Герберштейн, Поссевин, Флетчер, Олеарий, барон Мейербарг (австрийский посол при Алексее Михайловиче), архидиакон Павел, спутник патриарха антиох. Макария; отчасти находились в московской или польской службе, каковы Маржерет (французский офицер в гвардии Бориса Годунова и Лже-димитрия I), Коллинс (английский врач при дворе Алексея Михайловича), ученый серб Крижанич и пр.