Сергей Мосияш - Одиссея батьки Махно

— В Кремле. Я вам выпишу туда пропуск. Во ВЦИКе вам сделают отметку на документах, и тогда мы выпишем вам ордер.

Нестору пришлась по душе эта бюрократическая процедура: «Раз в Кремль, значит, вполне возможно, удастся повидаться со Свердловым».

Поэтому при входе в Кремль он, подавая пропуск, сказал:

— К товарищу Свердлову.

Чекист, сидевший в будке у ворот, выписал ему ещё один пропуск, буркнул:

— Там отметите. Проходите.

Красноармеец с винтовкой проверил эти пропуска.

— Куда мне идти? — спросил Махно. — Где ВЦИК?

— А вот во дворе, на второй этаж. Там увидите.

Махно поднялся на второй этаж, дивясь полному безлюдью в коридорах и тишине во дворце. Несколько мгновений помедлил, выбирая направление: в какую сторону идти. Повернул налево.

Спросить было некого, поэтому читал таблички на дверях «Библиотека», «ЦК партии», «Секретариат». Табличку «ВЦИК» не увидел и решил зайти в комнату ЦК партии.

Подошёл к двери, прислушался. Ни звука. «Да есть ли там кто?» На всякий случай постучал в дверь и услышал: «Войдите».

В комнате сидело три человека, работали с бумагами.

— Здравствуйте товарищи, — сказал Нестор. — Скажите, пожалуйста, где находится ВЦИК?

— Я вам покажу, — поднялся из-за стола один. В нём Махно признал Бухарина, которого уже видел на одном из митингов. — Идёмте.

Они вышли в коридор.

— Вы откуда, товарищ? — спросил Бухарин, направляясь к лестнице.

— Я с Екатеринославщины, с Украины.

— У-у, — остановился у лестницы Бухарин. — Это любопытно. Как там у вас?

Это «коридорное» мимоходное любопытство не понравилось Нестору.

— Не мёд, — ответил коротко. — Вы обещали показать ВЦИК, товарищ.

— А вот в ту сторону коридора, вторая дверь, — сказал Бухарин и стал быстро спускаться по лестнице вниз.

Махно вошёл в кабинет. За столом сидела молоденькая девица.

— Что вам нужно?

— Я хочу видеть председателя Исполнительного Комитета Совета рабочих, крестьянских, солдатских и казачьих депутатов товарища Свердлова.

— Ваши документы, — сказала девушка.

Проверив пропуска и документы Махно, она что-то записала себе в тетрадь. Выписала какую-то карточку и, вернув всё это Нестору, сказала:

— Вот здесь номер комнаты секретаря ВЦИК, пройдите к нему.

Повеселевший Махно вышел в коридор: «А кто-то толковал, что до них, как до богов, не доберёшься. Вот, пожалуйста. Одно худо, неужто такой пустяковый вопрос, как комната в гостинице, должны решать вожди?»

Секретарём ВЦИК оказался крупный вальяжный мужчина средних лет. Проверив документы Нестора, спросил заинтересованно:

— Так вы, товарищ, с юга России?

— Да. Я с Украины.

— Вы председатель Комитета защиты революции при Керенском?

— Да.

— Значит, вы социалист-революционер?

— Нет.

— Ас коммунистами вашей губернии вы имели какие-нибудь связи?

— Да, имел. Например, с председателем Александровского ревкома Михалевичем.

— Гм. Как крестьяне Юга отнеслись к приходу немецкой армии?

— Резко отрицательно, товарищ. Вместе с немцами вернулись и помещики.

— А какое отношение у крестьян было к Советской власти?

— Да они не успели её ощутить. То Центральная Рада, то немцы, а теперь ещё пал на их шею гетман Скоропадский.

Секретарь улыбнулся нежданно родившемуся каламбуру из уст посетителя, снял телефонную трубку.

— Яков Михайлович, у меня товарищ с юга России... Да. Я так и думал, — и, положив трубку, сказал Махно: — Вами очень заинтересовался товарищ Свердлов. Пройдите к нему. Он ждёт вас.

Председатель ВЦИК встретил Махно у двери, что приятно поразило Нестора: «Какие боги? Отличные товарищи!»

— Проходите сюда, товарищ. Садитесь.

Свердлов сел напротив Махно, поправил пенсне, улыбнулся поощрительно.

— Мне сказали, что вы с нашего бурного Юга, товарищ... Э-э?

— Махно, — подсказал Нестор.

— Товарищ Махно. Чем же вы там занимались?

— Тем же, чем занимались революционные труженики украинской деревни. Мы создавали сельскохозяйственные коммуны, через профсоюзы мы воздействовали на заводчиков и фабрикантов.

— В чём же выражалось это воздействие?

— Как в чём? Заставили повысить рабочим зарплату, например. Выплатить контрибуцию в поддержку революции.

— А коммуны? Вот вы говорите о сельскохозяйственных коммунах. Кто же в них шёл?

— В первую очередь бедняки.

— Что вы говорите, товарищ? Насколько нам известно, ведь крестьяне на Юге в большинстве своём кулаки и сторонники Центральной Рады.

Махно рассмеялся.

— Яков Михайлович, всё это чистой воды враньё. Наш уезд никогда не признавал Раду, не исполнял никаких её указаний. А комиссара Временного правительства я лично выгнал едва не в шею.

— И что, Рада не послала на вас войско?

— Посылала. А что проку? Мы создали свой вооружённый отряд и могли постоять за себя.

— Гм. А что ж ваши отряды не поддержали наших красногвардейцев? У нас есть сведения, что южное крестьянство заражено украинским шовинизмом и всюду встречало экспедиционные немецкие войска и отряды Центральной Рады с радостью, как своих освободителей.

— Плюньте тому в глаза, кто вам это говорит, товарищ председатель. Я лично организовывал крестьянские вольные батальоны для революционной борьбы против немцев и Центральной Рады. Что касается красногвардейских отрядов, они всегда были привязаны к железным дорогам и зачастую, ещё не соприкоснувшись с противником, поспешно отходили. Извините, но крестьянство красногвардейским отрядам не верило.

— Почему?

— Да потому что они держались за железные дороги, я же говорил вам. И отходили, бросая безоружные деревни на произвол судьбы. Какая ж могла быть им вера?

— М-да, — вздохнул Свердлов. — Красногвардейцы — это не армия, согласен с вами. Но сейчас мы создали регулярную Красную Армию, и если южное крестьянство так революционно, как вы его мне представляете, то мы имеем большие шансы, что немцы будут разбиты, гетман низвергнут, и в недалёком будущем Советская власть восторжествует на Украине. Как вы думаете?

— Это будет зависеть, Яков Михайлович, от подпольной работы, какая будет вестись там. Я лично считаю, что надо готовить массы к открытому восстанию против оккупантов и гетмана. Без восстания нельзя немцев заставить уйти с Украины. А в силу Брестского мира вы не можете пустить на немцев Красную Армию. Так что основная надежда — революционное восстание крестьян и рабочих. К этому их надо готовить.

Свердлов что-то записал в записную книжку. Взглянул в глаза Нестору:

— Вашу точку зрения я разделяю, товарищ Махно. Но не могу понять, кто вы такой, коммунист или эсер?

Нестор поморщился, помедлил и наконец молвил:

— Почему вас так интересует моя партийная принадлежность? Разве вы не видите по документам, кто я? Какую роль играл в организации революционного движения в нашем крае?