Игорь Ефимов - Бунт континента

Гамильтон не нашел что сказать. Сочувственно сжал локоть друга, поехал вперед.

Дорога тем временем выползла из леса на широкую равнину, изрезанную там и тут мелкими оврагами, ручьями, лощинками. Солнце стояло еще очень низко, слепило глаза. Только отстранив его блеск ладонью, Гамильтон смог разглядеть густые колонны британской пехоты, спускавшейся на равнину по дальнему склону.

Ах, была бы у него под рукой дюжина пушек!

На таком расстоянии ядра могли бы пробить изрядные бреши в рядах врага.

Конные разъезды американцев вдали развернулись, поскакали назад. Долетел треск ружейных выстрелов. Неподвижный воздух над равниной тяжелел, наливался дневным жаром.

Гамильтон огляделся. Увидел неподалеку силуэт всадника, застывшего с нацеленной подзорной трубой. Подскакал к нему, отгоняя арапником беснующихся собак.

— Генерал, я готов взять на себя командование артиллерией! В середине нашей колонны движется батарея десятифунтовок. Мы сможем открыть огонь минут через десять.

— Открыть огонь? Вы сошли с ума. Хотите, чтобы я вступил в бой с неприятелем, вдвое превосходящим мой отряд? С отборными полками самого Корнваллиса?

— Но наши главные силы подойдут сюда через час-полтора. Нужно завязать бой и только продержаться до их подхода!

— Мальчишки будут учить меня стратегии! Какая наглость! Вашингтон балует своих любимчиков, а армия должна будет расплачиваться за это кровью.

Генерал Кипяток привстал на стременах, оглянулся на офицеров своего штаба, поднял руку.

— Приказ всем полкам! Немедленное отступление! Не вступать в бой до подхода главных сил!

Верховые поскакали в разные стороны передавать приказ генерала.

Гамильтон в бессильной ярости смотрел им вслед. Потом подозвал Редвуда, схватил его за плечо.

— Габриэль, скачи назад, найди Вашингтона! Расскажи ему, что происходит. Он должен знать. Иначе вся армия может напороться на британцев внезапно.

Ряды смешались.

— Что там впереди?

— Британцы наступают!

— Мы попались в ловушку!

— Где генерал?

— Заварили кашу, а расхлебывать нам!

— Куда прешь, как слепой?!

— Эх, от пули увернешься, от жары не спасешься.

Узкая дорога не могла вместить толпу отступавших. Солдаты разбегались, исчезали между стволами, теряли своих офицеров. Уроки фон Штойбена были мгновенно забыты, каждый снова был сам по себе. Слова команд не достигали ушей. Невидимый враг наполнял сердца страхом сильнее, чем свист пуль и ядер.

Гамильтон с трудом вырвался на опушку и поскакал в объезд рощи. Кукурузные всходы хлестали по копытам коня. Обрывистый овраг преградил ему путь. Направо? Налево? Ох, как они нужны — местные проводники! Он снова и снова говорил об этом на военных советах. Беда была в том, что в Нью-Джерси местные охотнее помогали британцам. Это они показали то-гда брод через Хакенсак армии генерала Хоу, настигавшей американцев. Только чудом им удалось в тот день избежать полного разгрома.

Прошло почти полчаса, прежде чем Гамильтону удалось выбраться из переплетения мелких лощин, увидеть беспорядочную толпу солдат, вытекавшую на открытое место. Две кавалькады всадников ехали по дороге навстречу друг другу. Он успел доскакать до них как раз в тот момент, когда конь Вашингтона почти уткнулся в бок коня генерала Ли.

— Сэр, я хочу знать, что происходит. Как прикажете понимать это бегство?

Никогда еще не доводилось Гамильтону слышать голос Вашингтона таким сдавленным, так переполненным скрытым бешенством.

— Генерал, мы столкнулись с превосходящими силами противника. Я отдал приказ войскам передислоцироваться на более выгодные позиции.

— Вам был дан ясный приказ: обнаружить неприятеля и вступить с ним в бой. То, что вы совершили, есть прямое невыполнение приказа командира. Понимаете вы это?!.

— Генерал, я не привык... Я не могу допустить, чтобы джентльмен говорил со мной таким тоном... Честь офицера требует...

— Честь офицера требует вести своих солдат в бой и показывать им пример!..

— Сэр, эти солдаты не готовы к бою с регулярными войсками. Бессмысленное пролитие крови...

— Не готовы?! Вы хоть раз дали им шанс показать себя? Несчастный трус! Я отстраняю вас от командования! Маркиз, постарайтесь собрать эту толпу и вернуть их к подчинению офицерам. Генерал Грин, продвиньте свою бригаду вон туда, на лесной гребень! Полковник Мюленберг, растяните своих вирджинцев по краю оврага. Полковник Гамильтон, сколько у нас пушек под рукой?

— Батарея десятифунтовок двигалась вместе с авангардом. Четыре батареи полевых орудий должны подойти вот-вот под командой генерала Нокса.

— Немедленно направьте их вон на те холмы. Мы должны встретить гостей с почетом. И повторите войскам мой приказ, мое обещание: кто побежит, будет расстрелян на месте!

Бой под Монмутом показал, что уроки барона фон Штойбена сделали свое дело. Снова и снова колонны британской пехоты шли в атаку на американские ряды и снова и снова должны были откатываться под убийственным огнем мушкетов и пушек.

К полудню жара пропитала дрожащий воздух так, что удары сердца отдавались в голове барабанным боем. Редвуд отыскал ручеек у подножия холма и непрерывно таскал наверх ведра с водой. Полуголые артиллеристы по очереди припадали к ним, жадно пили и возвращались к раскаленным стволам.

В объективе подзорной трубы Гамильтон там и тут ловил знакомый силуэт всадника, скакавшего вдоль рядов. Он не первый раз видел Вашингтона в бою и заново изумлялся его способности заражать войска своей яростью и уверенностью в победе.

Мушкетный огонь врага густел, раненые брели мимо батареи в тыл.

Вдруг лошадь и всадник исчезли из объектива.

Сердце Гамильтона сжалось, костяшки пальцев побелели. Неужели пришел конец легендарной неуязвимости Вашингтона, о которой рассказывали еще индейцы, стрелявшие в него с близкого расстояния во время войны с французами двадцать лет назад?

Он подкрутил линзы трубы.

Нет, кажется, обошлось и на этот раз!

Вашингтон выбирался из-под упавшей лошади, Билли Ли подводил ему свежего коня.

В это время две шеренги гессенцев вынырнули из лощины совсем близко.

Гамильтон вскочил на коня и поскакал вокруг холма к траншее, в которой притаилась рота ньюйоркцев, прикрывавшая батарею с другой стороны.

— За мной! В штыки!

Он скакал прямо на дула гессенских мушкетов и не знал, бегут нью-йоркцы за ним или нет.

Раздался залп, и конь начал боком валиться на землю.

Гамильтон едва успел соскочить с него.

И в это время солдаты, справа и слева, с дружным криком, выставив штыки, начали обгонять его.

Гессенцы побежали.

Сражение продолжалось до темноты.

Убийственная жара нехотя отступала под холодным светом проступивших на небе звезд. Редвуд расстелил конскую попону на земле вблизи зарядных ящиков, и Гамильтон, не раздеваясь, повалился на нее с благодарным стоном. Вдали, на другом конце равнины, мерцали огоньки британ-ских костров.