Игорь Ефимов - Бунт континента

— Габриэль, что сказал Вашингтон, когда ты сообщил ему об отступлении авангарда?

— Он взял меня за плечо, нагнулся к моему уху и пообещал собственноручно высечь, если я проболтаюсь об этом кому-то еще.

Гамильтон почувствовал, что к его окаменевшим за день губам, кажется, возвращается способность растянуться в улыбке.

— Сэр, у меня есть просьба к вам, — сказал Редвуд.

— Да, Габриэль. Только покороче — пока у меня не слиплись глаза.

— Моя заветная труба показывает большую стрельбу на завтра... Если со мной что случится, не могли бы вы... Вот письмо, и в конверт вложено колечко... Адресовано Сьюзен Кларксон, в Филадельфии. Третья улица, дом меховщика Кларксона... Я собирался нанести им визит, но наша часть обошла город стороной...

— А про меня ничего не видел в своей трубе? По совести, и мне следовало бы написать что-то нежное и прощальное Китти Ливингстон и Элайзе Скайлер... Но сил нет, нет, нет... Хранил нас Всевышний до сих пор, авось сохранит и завтра...

Однако наутро вернувшиеся лазутчики донесли, что британцы ночью покинули свой лагерь. Их костры были обманной уловкой. Американцы вправе были считать себя победителями. Но на военном совете постановили, что преследование врага невозможно, что армии необходима передышка — пополнить запасы пороха и продовольствия, позаботиться о раненых, восстановить боевые порядки перемешавшихся полков. А главное — момент внезапности, который принес победу под Бостоном, под Трентоном, под Принстоном, был непоправимо упущен из-за необъяснимого поведения генерала Ли.

Декабрь, 1778

«Военный суд над генералом Ли нашел его виновным в неуважении к командиру, невыполнении приказа и в беспорядочном отступлении перед лицом противника. Утвержденный Конгрессом приговор: отстранение от командования и исключение из армии на год. Генерал не признал себя виновным, продолжал рассылать письма конгрессменам, печатал статьи в газетах с критикой главнокомандующего. Возмущенный клеветническими нападками на Вашингтона, полковник Джон Лоуренс вызвал генерала Ли на дуэль и ранил его в ребро».

Из газет

Январь, 1779

«Конгресс постановил перевести британских военнопленных из Кембриджа в Шарлотсвиль, штат Вирджиния. Никогда еще жители американских городов не видели такого зрелища: тысячи смелых воинов и офицеров врага были проведены через леса и равнины, так что даже самые робкие и неосведомленные американцы могли увидеть, насколько уязвимы британские батальоны. Военная мощь, нагонявшая страх на колонии, теперь превратилась в объект любопытства, вызывала не страх, а сочувствие. Народ Англии и парламент больше не смотрели на войска Соединенных Штатов как на сброд, они наглядно продемонстрировали свою силу».

Мерси Отис Уоррен. «История революции»

Весна, 1779

«Мое единственное занятие сейчас — учить английский язык. Процесс учебы сильно облегчается тем, что я получил доступ к превосходной библиотеке полковника Джефферсона. Он сейчас заканчивает строительство элегантного здания, спроектированного им самим... Как и все вирджинцы, он очень любит музыку. В его доме имеются клавикорды, пианино и несколько скрипок. Сам он играет на скрипке, его супруга очень искусна в игре на клавикордах и вообще очень приветливая, разумная и утонченная леди».

Из письма пленного немецкого офицера

Апрель, 1779

«Я уверен, что обесценивание нашей валюты, сопровождающееся биржевыми спекуляциями и партийными раздорами, в огромной мере питает надежды наших врагов на победу и удерживает британские войска на нашей территории. Они не стесняются вслух объявлять об этом и заявляют, что мы сами разгромим себя. Неужели не найдется в Америке достаточно здравого смысла, чтобы разочаровать их? Неужели несколько интриганов, преследующих свои корыстные цели, движимые жадностью и скупостью, смогут разрушить те устои порядочности и благоразумия, которые мы так долго создавали ценой непомерных усилий и пролитой крови? Неужели мы сделаемся жертвами собственной отвратительной погони за выгодой? Не приведи Господь! Каждый штат должен установить и проводить в жизнь законы, противодействующие этим болезненным явлениям и восстанавливающие тот нравственный порядок, который существовал до начала войны. Наше дело благородно, это дело всего человечества! И главная опасность ему грозит только от нас самих».

Из письма Вашингтона председателю ассамблеи колонии Массачусетс

Июнь, 1779

«Первого июня я был назначен губернатором колонии Вирджиния. Одновременно меня избрали в совет директоров колледжа Вильяма и Мэри. Выступая в этой роли во время пребывания в Вильямсбурге, я способствовал внесению перемен в организацию этого учреждения. Мы закрыли кафедру грамматики и восточных языков. Вместо этого были учреждены кафедры юриспруденции, медицинской анатомии и химии, а также современных языков. По уставу колледжа мы могли иметь только шесть профессоров. Поэтому на профессора этики мы возложили преподавание политических наук, естество-знания и искусства, а на профессора математики и природоведения — преподавание естественной истории».

Томас Джефферсон. «Автобиография»

ОКТЯБРЬ, 1779. ВИЛЬЯМСБУРГ, ВИРДЖИНИЯ

В Ричмонде Юпитер посадил Джеймса Хемингса на пассажирский шлюп, ходивший вверх-вниз по реке, оплатил его плавание до Вильямсбурга и отправился обратно в Монтиселло верхом, ведя освободившуюся лошадь в поводу. Среди пассажиров Джеймс очень скоро выбрал миловидную черную девушку, путешествовавшую со своей хозяйкой, и принялся рассматривать себя ее глазами.

«Какой симпатичный молодой человек, — думала эта девушка. — Интересно, где он мог раздобыть такую отличную коричневую куртку, такой жилет в бежевую полоску, такие крепкие башмаки, такую модную шляпу? Любопытно было бы узнать, куда он направляется. Не может ли оказаться, что он держит путь в губернаторский дворец в Вильямсбурге? На вид ему можно дать все шестнадцать лет (неужели только четырнадцать?), но внешность бывает обманчива. А главное, непонятно: он белый или цветной?»

Ах, если бы человеку дано было управлять цветом своей кожи! Тогда бы при встрече с черными девушками Джеймс поспешно темнел, а при встречах с белыми безотказно светлел. Что было бы совсем нетрудно юноше, в котором переливалась только четвертинка негритянской крови. Мама Бетти, сама мулатка, не скрывала от своих светлокожих детей, что отцом их был покойный мистер Вэйлс, а миссус Марта выходила им, таким образом, сводной сестрой. Но Джеймс очень скоро усвоил, что обсуждать эту тему вслух не следовало. Дети и внуки Бетти Хемингс и так пользовались в Монтиселло многими привилегиями. Разжигать лишнюю зависть в черных соседях по Муллен-Роду — кому это нужно?