Любовь Овсянникова - Эхо вечности. Книга 1. Москва–Багдад

— Ну и пусть ездит, — Павел махнул рукой. — С картами я завязал, так что придется нашему Ронику по возвращении просто успокоиться. Если встречу его, похлопаю по плечу, а если вы встретите, то передавайте привет от меня.

— Знаешь что, — сказал один из картежников, — он так агрессивно настроен… Короче, ты не шути и береги детей, а то он на все способен. Постарается прижать тебя крайними мерами.

— Ладно, спасибо за предупреждение.

С тем Павел прекратил сбор информации. Хорошо хотя бы то, что он никого не убил и что его не ищут жандармы… Значит, его фамилия замарана только картежным долгом и со временем можно будет вернуться к ней, — сгоряча размечтался Павел.

Естественно, он поспешил назад, к семье. Уже сев в поезд, отрезвел от радости: если Роник жив, то он, Павел, оказался в большой опасности, ибо тот житья ему не даст! Возвращался с тревогой на душе, подгоняя время. Он знал правила, которых придерживались картежники: должников они не убивали, а старались любыми методами содрать с них долг — и вот тут жалости не знали. Потом могли даже и убить, но так поступали только ненормальные.

Зато застращать должника, надавив на кого-то из членов его семьи, а то и убив, — это практиковали часто. Значит, враг, которого нажил Павел Емельянович, прежде всего опасен Людмиле и Борису, ибо может покуситься на их жизнь, а затем постарается отобрать-таки свой выигрыш.

Такого негодяя следовало не просто опасаться — его нельзя было оставлять живым. Незаметно Павел начал строить планы, как можно навсегда устранить Иеронима… Если бы только можно было найти простой способ, допустим уговорить его! Но нет, Гелб не успокоится, у него ведь есть два брата, на которых он надеется… Павел начал думать и о братьях. Конечно, те братья не знали Павла в лицо, тем более не знали его новое имя… Это были его реальные преимущества, и ими можно было воспользоваться.

Сначала эти мысли, пришедшие к Павлу в полудреме, носили спонтанный характер. А затем он осознал их и понял, что другого решения быть не может — надо найти Роника и нанести ему упреждающий удар. Если не уклониться от драки, то надо бить первым! Павел окончательно проснулся и принялся обстоятельно продумывать пригрезившийся план.

А Александра Сергеевна, которую не переставала манить Россия, жила своей жизнью. Она очень досадовала, видя, что без нее муж может не найти себя, и ей придется задержаться возле него. Намерение оказаться поскорее в России, только подстегивало ее неверие в Павла Емельяновича и стремление отгородиться от его неприятностей, больше не иметь к ним касательства. Онапо-прежнему любила мужа, но страсть и нежная привязанность не застилали ей глаза. Она осознавала, что погибнет с ним, что нельзя идти на поводу у иллюзий. Павел больше не считается с ее чувствами... даже с матерью не считается. Это уже не тот Павел, за которого она выходила замуж. Это вообще больше не человек, а цепляющаяся за нее беда... Человека, осиленного пороком, исправить нельзя, от него надо бежать, ибо погибая, он потянет за собой всех остальных. Александра Сергеевна понимала, что в ней говорит опыт детских лет, полученный от наблюдений за отцом — тогда уже у нее выработалось однозначное отношение к людям, тронутым пороком. А сейчас, подпитываясь ее молодой силой воли, оно лишь укрепилось.

И все же она старалась оставить мужа в относительном благополучии, а не бросать тогда, когда он еще не может сам за себя побороться.

Ей очень не хотелось браться за ателье, связывать себя официальной деятельностью, ибо это была бы зряшная трата сил и средств. Без нее Павел ничего с этим ателье не сделает, а только намучается и все потеряет. Зачем обрекать его на это? И она решила, что в принципе для прожитья им хватит того, что она заработает собственной иглой, изготавливая швейные изделия приватно, на дому. Ножницы у нее есть, она захватила с собой свой любимый инструмент, а швейную машинку можно взять даже напрокат.

Дело постепенно завертелось, всем находились мелкие поручения.

Александра Сергеевна больше общалась с простым народом, надежно укоренившимся здесь: с перекупщиками, с гончарами, с поставщиками продуктов, с мелкими лабазниками, лавочниками, зеленщиками, молочниками, со спекулянтами всех мастей — все это были люди, дорожившие своим местом и репутацией. Эта прослойка населения была не так многочисленна, как казалось, скорее, она была довольно ограничена и сбита. Чужого к себе не впускала, но и за своего умела постоять.

Прибывшую в Кишинев швею эта публика приняла сразу, тем более что молодая женщина выглядела весьма буржуазно, достойно — была хороша собой, разговорчива, очень культурна в обращении, модно и добротно одета. Кстати, этим она немного отличалась от их круга, но, возможно, это было делом привычки — кто-то расфуфыривается, а кто-то нет. Портниха все-таки, ей положено нарядно выглядеть.

Короче, она присматривалась к людям, а люди присматривались к ней.

— Русская семья, — говорили в Кишиневе о Диляковых, и Павла Емельяновича это радовало, ибо он боялся, чтобы здесь не стало известно об их принадлежности к ассирийцам и причастности к Багдаду.

Как-то Александра Сергеевна заметила, что то и дело ей попадается на глаза шустрый мужчина внушительной внешности и немолодого возраста. Странное сочетание его достоинств ее заинтересовало. Проявляя энергичность, он тем не менее никогда не спешил, не суетился, но везде поспевал и был очень сосредоточен на том, что делал. Сколько ни присматривалась к нему Александра Сергеевна, ничего подозрительного не заметила. Ну бегает, ну решает какие-то дела, ну везде вхож — так мало ли, что за этим может крыться. Может, он порученец по мелким делам у своих клиентов, поверенный в делах, какой-нибудь адвокат для бедных, разъездной нотариус...

— Кто это? — однажды спросила Александра Сергеевна у торговца пряностями, куда часто заходила, чтобы познакомиться и собрать информацию о поставщиках, которая могла интересовать ее мужа. — Чем он занимается?

— Этот?.. Как сказать... — замялся бакалейщик. — Рисковый человек. А знаете, он искал для себя хорошего столичного портного. Познакомить вас?

— Во как! — удивилась Александра Сергеевна. — Мне даже непонятно, что это такое — рисковый человек. Похоже, он из-под полы что-то продает?

— Так познакомить вас? — переспросил бакалейщик.

— Да вот думаю… — сказала Александра Сергеевна. — Что у него можно купить: дефицит, экзотические фрукты?

— И дефицит тоже, деликатесы всякие, напитки. Даже драгоценности и пушнину.

— Пушнину? — поразившись, переспросила Александра Сергеевна. — И все — настоящее? Но это ведь из России. То есть в этом... как оно теперь называется...