Любовь Овсянникова - Эхо вечности. Книга 1. Москва–Багдад

— Теперь надо еще больше опасаться, что он примется тебя искать, — неожиданно рассудительно сказала она. — Если уже не ищет. Кстати, нас, твою семью, он знает в лицо или нет?

— Надеюсь, нет, — озадаченно проговорил Павел. — Хотя всякое может быть. Пока я оттягивал возвращение долга, он вполне мог приготовиться к шантажу и запугиванию. Тогда, конечно, он вас знает.

— Господи… — крестясь, прошептала Александра Сергеевна.

Этот разговор окончательно убедил Павла в правильности его намерений. Итак, он — за кем охотится тройка братьев-картежников — сам подкараулит их и покончит с ними.

Понаблюдав за игорными домами, которые, по мнению Павла, могли представлять интерес для бывалого картежника, он сделал важные выводы:

первый — Гелб действительно находится в Кишиневе и ищет его;

второй — братья Роника знают Павла в лицо, ибо они тоже посещали багдадские игорные дома, где встречались с ним; во всяком случае, Павел тоже их знает;

третий — братья Гелба — совсем юнцы, почти подростки, явно неженатые;

четвертый — тройка вымогателей дежурит у каждого заведения по три дня подряд, а затем переходит на другой объект; причем, чтобы не пропустить свою жертву, один из них стоит на подходе к объекту, другой — у парадного подъезда, а третий — с черного входа;

пятый — если справиться с этой тройкой, то число преследователей, кто идет по его следу с целью вымогательства или кровной мести, практически сведется к нулю.

И тут Павел облегченно вздохнул, даже руки потер — теперь он знал, как ему действовать. Если бандиты будут находиться в разных местах, то он легко справится с каждым в отдельности. Принятой ими тактикой и стремлением поймать должника в надежную мелкоячеистую сеть бандиты упростили его задачу.

Без сомнения, Александра Сергеевна знала, где и как ее Павлуша угодил в смертельный переплет, да не говорила никому, только при упоминании о кишиневских страданиях зубами скрипела и кулаки сжимала — не знала, как забыть тот кошмар, чтобы успокоиться. До самой смерти она не простила мужу совершенного преступления, из-за которого оказалась голой и босой. Как будто не могла остаться ровно в том же положении, будь иначе.

Короче, попал-таки Павел Емельянович за решетку, и следом окончательно рухнула жизнь его семьи! Не смог он погубить их в Багдаде, так тут постарался. Не зря говорят, что рядом с порочным человеком от смерти не спасешься, просто агония длится долго. К чему ведет порок одного из членов семьи, от которого вовремя не откреститься, то и случается...

Из вышесказанного явствует, что подробности того, как именно разворачивалась кишиневская трагедия, нам никто рассказать не захотел, не нашел в себе сил, не стал бередить старые раны... Но внешние их очертания изложены были так: Павел Емельянович за один вечер ликвидировал банду из трех человек, организованную Иеронимом Гелбом — картежником, которому он проиграл свое состояние.

Как уж тому бедному Павлу Емельяновичу, попавшему в такой переплет, удалось порешить трех преследователей-шантажистов, в том числе и самого Роника, представить не беремся. Но сеющий ветер пожинает бурю, так и здесь получилось. Решив напасть на должника с недвусмысленными намерениями, Гелб принудил Павла Емельяновича к адекватному сопротивлению. И Павел Емельянович сознательно действовал наверняка, ибо понимал исходящую от своего врага опасность. Людей, одержимых алчностью и жаждой мести, нельзя было оставлять в живых.

Избитый в драках и измотанный, Павел Емельянович не успел далеко уйти от места происшествия. Его схватили, судили и приговорили к смертной казни. Конечно, на суде ни о Багдаде, ни о картежном долге, ни о прежнем знакомстве с погибшими не говорилось.

— Погибших парней я не знаю, это совершенно посторонние люди. Они сами набросились на меня, похоже, с целью ограбления. Я защищался. Случайно один из них был убит, а остальные пустились наутек. Я же стремился задержать их как свидетелей, чтобы они правдиво показали, как все происходило. Но нападавшие были с ножами и во время сопротивления задержанию, видимо, те ножи вонзались в них самих. Как такое получилось, не знаю, ибо не хотел этого, — говорил Павел Емельянович в свое оправдание.

Как бы там ни было, он опять дискредитировал свою фамилию, на этот раз обретенную в Кишиневе — Диляков. Как было его детям жить с нею, со всей осложненной семейной историей? Дети тройного убийцы, чуть ли не маньяка... Вряд ли с таким клеймом они могли рассчитывать на лояльность окружающих, на хорошее отношение, на лучшее будущее...

Павел Емельянович тщательно скрывал причину, приведшую к преступлению. Всплыви она, и тогда была бы раскрыта ложность его новой фамилии. Александру Сергеевну и маму Сару обвинили бы в пользовании фальшивыми паспортами. Затем началось бы новое расследование, вскрылся бы Багдад, прежняя фамилия Павла, карточный долг, его заинтересованность в смерти пострадавших...

Закрутилось бы такое, что не дай бог! Главное, что родственники погибших, которые никак не соотносили их убийцу с Багдадом и багдадскими историями, узнали бы правду, и у них возникла бы почва для кровной мести.

Ведь как поворачивалось дело? Из Багдада Павел Емельянович убегал не только из-за драки, но и чтобы сохранить свое состояние после крупного проигрыша в карты. Для этого менял место жительства и фамилию.

На данный же момент, когда нет больше Гебла, вопрос о проигрыше в карты закрыт. Значит, тот багдадский Павел, владелец аптеки, снова стал чистым человеком. Теоретически он мог вернуться назад и пользоваться отцовским именем! И никто ни в чем не обвинил бы его — ни по закону, ни по существу.

Но это при условии, если не обнаружится, что тот багдадский аптекарь и Диляков, убивший Гебла — это одно и то же лицо! В противном случае все изменится. Если убийцей является случайный кишиневский бродяга, то это одно дело, и совсем другое, если им стал старый багдадский враг погибшего. Узнав всю правду, в Багдаде убийство Гебла расценят как преднамеренное и вступят в силу законы кровной мести. Да еще родственники погибшего начнут с семьи Павла вымогать проигрыш.

Итак, чтобы избежать возможных рисков, семье Павла надо было немедленно из Бессарабии исчезнуть, а затем снова избавляться от запятнанной фамилии. И как можно надежнее!

Смертнику полагалось последнее свидание с родственниками, и Павел Емельянович готовился к нему. Он думал, что предложить семье, как спасти ее отсюда, из-за решетки. Он понимал, что без него им придется туго. Не дай Бог, худо повернется дело, то житья им не будет, да еще от расплаты за его картежные долги они не сумеют отбиться...