Валерий Лаврусь - Очень странная история

В 451 году Аттила нарушил союзнические обязательства и вероломно вторгся на территорию Римской Галлии. Дело закончилось битвой на Каталунских полях 31, где гуннов разбил Аэций, командовавший соединёнными римскими силами, в состав которых, между прочим, входили обретшие новую родину бургунды. Аэций насилу остановил их, так те рвались свести счёты с Аттилой. Но Аэций рассудил, что царь ему ещё пригодится, а потому заключил с ним перемирие и даже потом прислал германскую знатную девушку в качестве подарка. Аттиле девушка глянулась, и он зачем-то затеял свадьбу, на которой красавица Ильдико (Хильда?) 32 отравила царя гуннов. Пришли его нукеры утром в шатёр, а Аттила «плавает» в собственной крови на подушках. Кровь текла из всех отверстий, а рядом сидела невинная германская (бургундская?) девушка. Отомстила дочка за папу. Гунны порезали себе лица — чтобы не слёзы текли по лицам, а кровь, — и целый месяц хоронили своего царя. Угробили кучу народа, поворачивали реки, насыпали курганы, а потом ушли на Волгу. А «невесту» похоронили с Аттилой заживо. С ней, судя по всему, и пресёкся великий род Детей Тумана, род Нибелунгов.

А кольцо оказалось у Аэция Флавия — римского консула и, по свидетельству современников, «последнего римлянина» — на нём держалась вся прогнившая насквозь Римская империя. И вновь кольцо у владельца задержалось ненадолго, ровно на один год. Не богатство приносило колечко…

В 454 году римский сенатор Петроний Максим 33был унижен и оскорблён императором Валентинианом 34. Тот обманом завлёк жену Максима во дворец и изнасиловал. Максим решил отомстить, но, опасаясь верного императору Аэция, для начала решил устранить «последнего римлянина». Максим убедил Валентиниана, что Аэций готовит переворот. Давно обалдевший от всеобщей резни император 21 сентября 454 года вызвал полководца во дворец для доклада и, напав на него с мечом в руках, таки зарубил своего полководца.

Стоит ли говорить, что сам Валентиниан вскоре пал жертвой сторонников Петрония? А кольцо, да, попало к Петронию, потому что первый сенатор Петроний Максим стал императором аж на 70 дней и был убит, когда король вандалов Гейзерих 35грабил Рим в очередной раз — в мае 455 года. Петрония забили камнями при попытке к бегству; при этом римские и бургундские воины спорили между собой, кто сделает последний меткий бросок.

А дальше вообще начался всеобщий кавардак. Римская империя как централизованное государство перестала существовать, и на многие столетия Европа погрузилась в ночь средневековья. Куда подевалось кольцо, кто его носил — доподлинно неизвестно. Однако, отслеживая историю предательств и обстоятельства гибели некоторых видных исторических личностей, можно предположить, что кольцом последовательно владели:

— король Карл Первый Английский 36, казнённый в 1649 году Английским парламентом;

— гражданин Робеспьер 37, гильотинированный бывшими сподвижниками-революционерами в 1794 году;

— Павел Первый 38, Император Всероссийский, убитый заговорщиками в 1799 году;

— Александр Второй 39Освободитель, убитый бомбой, брошенной народниками.

…И многие, многие другие…

Но всё это, конечно же, только предположения.

Что известно точно. 30 декабря 2006 года в шесть часов утра по Москве и Багдаду в штаб-квартире военной разведки Ирака, расположенной в шиитском квартале Багдада Аль-Хадернийя, был казнён президент — а по сути, полновластный диктатор Ирака — Саддам Хусейн. Диктатор страны — третьей по запасам нефти в мире. На казни присутствовали представители американской военной администрации. Вечером тело экс-президента было передано представителям племени Абу Наср, к которому тот принадлежал. Ближе к ночи останки Саддама Хусейна на американском же вертолёте были доставлены в Тикрит. Саддама похоронили на рассвете следующего дня в родном селе, рядом с погибшими в 2003-м сыновьями и внуком. Кольца на мизинце у диктатора в момент похорон не было…

А ещё через пять лет началась большая война в Сирии… Но это, как принято говорить, совсем другая история…

— Здравствуй, княгиня. — В светлицу вошёл коренастый, ещё совсем нестарый мужчина: просто, но опрятно одетый, с круглым крупным лицом, курносым носом, с большими вислыми усами, гладко выбритой головой, с которой на левую сторону свисал чуб-оселедец.

— И ты будь здоров, князь, — негромкий голос княгини отозвался с лежанки в углу светлицы.

— Захворала, никак?

Поклонившись, князь присел на топчан и огляделся. Сколько себя помнил, тут никогда ничего не менялось: махонькие окошки, лежанка, медвежьи шкуры на ней, пара топчанов, оленья шкура, брошенная в ноги, да над лежанкой греческая икона с потемневшим ликом и горящая лампада. Аскетично живёт старая княгиня. Как и велит её грозный Бог — вон Он сурово взирает с цареградской иконы.

— Да и то не железная… — Княгиня попыталась повернуться поудобнее и сесть, но только негромко ойкнула и расслабленно вытянулась. — Как поход?

Князь встал, помог княгине приподняться, подложил ей под спину шубу.

— Остались дела…

— Они и тут не кончались. — Княгиня кое-как умостилась. — Да ты садись-садись… Меня уже как следует не посадишь… Восьмой десяток…

— Ты хорошо выглядишь, мать…

— Бога побойся, Святослав. Врёшь-то, как… Да и не мать я тебе.

— Ты, княгиня Ольга, завсегда мне как мать. Матери-то я не помню, знаешь. А потому хоть ты мне и бабка, всё вместо родной матери была.

— Что верно, то верно… — Княгиня Ольга прикрыла глаза и замолчала. Святославу показалось, что задремала, он даже приподнялся, но тут княгиня слабо встрепенулась:

— С печенегами что делать будем? Совсем покоя от них нет, проклятущих.

— А-а-а… — князь отмахнулся. — Мелочь пузатая. Один шум. Чуть явился с дружиной, снялись и в Степь. «Айда-айда», — передразнил Святослав.

— Вернутся…

— Вернутся — снова прогоним, — сердито нахмурил густые светлые брови князь.

— Если успеешь. В этот раз успел… «Быстрый пардус». А то бы вернулся, а Киева-то и нет! И нас выкупать пришлось бы. Княжичи молоды ещё Город оборонять… Что делать думаешь?

— Думаю… вернуться в Болгарию. Надо всё доделать, с царём Петром. Да и знаешь ты, не любо мне здесь!

— Знаю. Только тебе, беспокойному, везде будет не любо. Что здесь, что в Болгарии… — Княгиня перевела дух. — А за Город кто отвечать станет? За Путь 40? Кто купцам ромейским охрану учинит? А кто дань соберёт? Древляне вон… опять так и смотрят, с кем бы сговориться. И новгородцы туда же.