Валерий Лаврусь - Очень странная история

— А я чувствую… Рассказывают иногда какие-то истории, но понимаю: нет… это не мои мальчики. Мои бы ни за что такого не сделали: все эти привязанные к дереву епископы, все эти свадьбы… Но в турнире лучников в Ноттингеме вы всё же участвовали! — настоятельница задумалась на мгновение и процитировала:

Хорошо-то как, а! Это Алан сочинил?

— Он, — улыбнулся Жан. — Участвовали мы в турнире, да. Я не смог отговорить Робина. Он как узнал — глаза загорелись. Стрелок-то знатный. А потом выяснилось, шериф так нас заманить хотел, ну и ликвидировать нашу шайку. Так бы и получилось, если бы мы вовремя не скрылись. Но я уговорил Робина не подсылать выигранную стрелу шерифу. Чего дразнить гусей? Так что Алан в балладе врёт. Он вообще много выдумывает в своих балладах: зимами скучно, вот и развлекается.

— А где зимовали?

— Первые несколько лет скрывались по глухим деревням, а потом — когда стали сотрудничать с шотландскими… скажем так, «коллегами», — зимовали в Эдинбурге.

— Джек Кэд, как понимаю, оттуда?

— Да, Джеймс МакКей. С ним мы стали сотрудничать в 48-м.

— Как началось восстание?

— Восстание мы начали ещё в начале мая. Кэд поднял его против крупных лендлордов, правивших от имени короля Генриха. Там, где всё началось, — в Кенте — у Кэда оказалось много сторонников даже среди дворян. Они поддерживали герцога Йоркского. А народ организовали мы. Пять тысяч йоменов и крестьян. Кэд сам не смог бы выставить столько людей, но среди бедноты прошёл слух, что Кэда поддержал Робин Гуд. Поэтому уже 3 июля мы овладели Лондоном. Тут-то Робина и ранили… Это второй раз, когда он попал под арбалетный болт. Первый — под Орлеаном. Тогда всё закончилось лёгкой контузией. Доспехи спасли. А в этот раз…

— В этот раз… А в этот раз восстание разгромлено и Робин мёртв.

— Разгромлено… Йорки предали нас! Они испугались народа и не выступили, когда было всё готово. Мы ждали их. А 5-го нас разбили, и началась «жатва голов», я еле успел скрыться. Но всё равно мы помогли нашим в Нормандии!

— Не поняла вас… — подалась вперёд мать Елизавета.

— Английскому экспедиционному корпусу нужна была помощь в Нормандии. Особенно после боёв, которые велись в конце апреля под Форменьи 77, а восстание не позволило прислать туда подмогу. И наши, как дошли слухи из-за Пролива, зацепились на севере Франции. Думаю — войне конец!

— Жанна выполнила свой долг. — Настоятельница задумчиво постучала пальцами по столу. — А скажите, Жан или Джон, всё-таки как божья посланница превратилась в главаря разбойничьей банды?.. Согласитесь, это… разные роли.

— Жанна не рассказывала, что с ней происходило в застенках Руана. Но вернувшись оттуда, она сильно изменилась. Новая Жанна никогда бы не пощадила пленных англичан после взятия бастиона Сен-Лу. Там, в застенках, я думаю, и родился главарь шайки Робин Гуд.

Жан налил себе вина, покрутил бокал и выпил.

— Матушка Елизавета, я могу рассчитывать на вашу помощь? Я спрашиваю так потому… вы англичанка.

— Во-первых, я Христова невеста, во-вторых — ирландка, и должно быть, знаете, ирландцы — совсем не англичане. И ещё раз скажу — я не люблю Ланкастеров. А то, что заканчивается проклятая война… Какие у меня могут быть претензии к вам? Спрашивайте, что нужно, постараюсь помочь.

— Нужно привести себя в порядок, помыться… переодеться. Потом — хотел бы проститься с… Робином и покинуть вас. И ещё… Могли бы вы выделить пару свежих лошадей? На побережье меня ждут Алан и Матч. Мы возвращаемся.

— Хорошо, сэр рыцарь, вам приготовят свежих лошадей. А пока провожу вас в гостевые комнаты. Сторож принесёт воды и выдаст чистый костюм йомена. Потом мы сходим и попрощаемся с Жанной. — Настоятельница встала и жестом пригласила Жана за собой. Подходя к комнатам, она задумчиво произнесла: — Действительно, невероятная история. Я запишу её, но, как и обещала, сохраню в тайне. Может быть, когда-нибудь текст найдут и прочитают. Хотя, вряд ли в него поверят… Я бы не поверила.

Спустя два часа, когда все дела были окончены, настоятельница и Жан де Новеломон прощались у ворот монастыря. Жан, держа за поводья лошадей, кланялся, а мать Елизавета вручила ему кошель с деньгами.

Уже когда рыцарь сел в седло, она вдруг спросила:

— Скажите, Жан, почему «Робин»? Почему «малиновка 78»? Почему вы её так назвали?

— Малиновка. Зорянка. Красивая и весёлая птичка. Рано встаёт и будит песенкой весь лес. Жанна разбудила Францию…

***

— Они выполнили свою миссию, Ваше Высокопреосвященство. — Мать настоятельница стояла возле окна и пыталась с руки кормить синицу. — Я помогала им как могла. Надеюсь, я сделала всё правильно?

Человек, к которому она обращалась, сидел, положив бледные старческие руки на стол. Одет он был в чёрную сутану, голова покрыта капюшоном.

— Вы всё верно делали, сестра Елизавета. Всё верно. Франции нужно заканчивать эту войну… У неё в истории особая миссия, важная для всего мира. Всё правильно…

Битва при Форменьи действительно стала последним крупным сражением в истории Столетней войны. Сама война была окончена через три года, в 1453-м, победой французов при Кастийоне 79и десантом в Бордо. Карл Седьмой в полной мере воспользовался тем патриотическим настроем французского народа, который был возбуждён образом Орлеанской Девы.

Поражение в Столетней войне, неразумная политика, проводимая Ланкастерами, противостояние сторонников Ланкастеров и приверженцев Йорков в 1455 году привели к гражданской войне в Англии — «войне Алой и Белой розы», — которая продлилась тридцать лет и закончилась практически полным уничтожением представителей обеих династий и восшествием на престол дальнего родственника Ланкастеров — Генриха Тюдора. В последней решающей битве будущий король кричал: «Щадите простолюдинов, бейте знать!», тридцать лет гражданской войны не прошли даром: положение с народонаселением на Острове было плачевным, Англия обезлюдела.

Карл же Седьмой в 1451 году, сразу после полного освобождении Нормандии, не дожидаясь окончания войны, велел собрать все документы, относящиеся к процессу над Жанной, и разобраться с законностью вынесенного приговора. Следствие изучило документы, опросило оставшихся в живых свидетелей и единодушно пришло к выводу: в ходе суда над Жанной д’Арк допускались грубейшие нарушения законности.