Валерий Лаврусь - Очень странная история

И тогда он принял решение сам! Мальчики иногда умеют это делать. Он отвязал свой конец веревки и, крикнув: «Плыви! Выплывай, любимая!», из последних сил оттолкнулся от Девочки… и пошёл ко дну. А Девочку подхватило и понесло течением дальше… и дальше… и дальше…

Так кто тебе сказал, что жить легко, когда плывёшь по течению? А?

Никто на свете не знает столько историй, сколько Оле-Лукойе. Вот мастер рассказывать-то!

Сразу же начну с того, что эта книга не предназначена для широкого читателя. Для «глубокого» (с высоким культурным уровнем, с недюжинной эрудицией, привыкшего ничему не верить «просто на слово»; готового к самостоятельной работе, творческому осмыслению прочитанного) — да! А вот в плане банальной «ширины»… увы — и к счастью! — нет…

Да одни только сноски (более десятка страниц!) в художественном по умолчанию произведении чего стоят!

…Разноплановые тексты Валерия Лавруся предваряют цитаты из Льва Гумилёва, братьев Стругацких, Ганса Христиана Андерсена… Хотя основная масса вводных цитат — из бессмертного творения Лао Цзы «Дао дэ цзин». И это не случайно. Лао Цзы традиционно воспринимается современниками воплощением стремления к гармонии, к восприятию внутреннего единства всех явлений. А также зримым символом «даоской надмирности» и равноудалённости от любых крайних суждений. Да и некоторым иррациональным подходом к восприятию действительности, ориентированность на интуитивную составляющую познания, ограниченность рациональности: «Знающий не говорит — говорящий не знает!»

Поэтому и не случайно рассуждения автора о Божественном (многим, возможно, они не понравятся, так как порой явлены в довольно провокационном ключе, что называется «на грани фола») — предваряются цитатой Лао Цзы «Верх его не светел, низ его не тёмен. Тянется, не прерываясь ни на миг, а по имени не назовёшь…» Вот этот самый Бог и рассматривается автором как первичная управляющая сила Вселенной. Притом, за внешней ироничностью, даже нарочитой «несерьёзностью» повествования (чего стоит только оригинальная попытка всё же «назвать по имени» данного Вершителя судеб мира — у автора это «Бог Племени Великий Ниту-ниту-нетам-везде-ифсегда») — рассматриваются вопросы, которые испокон веков являлись предметом споров теологов и богословов.

…Жанр «альтернативной истории» сейчас довольно моден. Но, всё же, он — лишь разновидность фантастики. То бишь заведомо «несерьёзной литературы»: чего-то такого угодливого для пытливого, с жаждой бесшабашных приключений, ума юношества. Посылы альтернативщиков бесхитростны — слом изначального, привычного алгоритма развития мировых событий. А что бы было, если бы Атлантида не затонула, а подмяла под себя античную Ойкумену? А вот как бы оно всё в мире вертелось, если бы Золотая Орда захватила б Европу… да так бы в ней и обосновалась на веки вечные? А вот бы если б Гитлер (или Наполеон) поработил Россию, и остальных бы — кто поменьше да послабее — тоже? Авторские фантазмы живописуют собой смелые гипотетические модели мироустройства, плавно скатываясь к жутковатым антиутопиям.

Как допущение — ну, возможно… Но как версия — однозначно нет. Читатель понимает, что данная потенциальность исторического процесса не актуализирована в суровой жизненной реальности ни на грамм.

Валерий Лаврусь предлагает читателю совсем иной подход. Это авторские версии разворачиваемой во времени реальности — более или менее правдоподобные… но главное — убедительные в своей внутренней логике. Читая «Очень странную историю» — понимаешь: да, ирония… да, гипербола… да, условное допущение. Но нельзя не согласиться: ТАК — вполне могло бы быть. Или даже — скорее всего, авторская версия даже больше похоже на правду, чем те дежурно-помпезные исторические реляции, что гордо прописаны в школьных учебниках (какой именно страны — не суть важно).

Но если разговор княгини Ольги с юным внуком, будущим князем Владимиром (рассказ «Владимир Красно Солнышко») — можно вообще воспринимать как точную художественную реконструкцию (выполненную В. Лаврусем практически строго по дошедшим историческим источникам), то, скажем, рыцарские подвиги Ланцелота — это скорее попытка осмысления ранней европейской героики через призму современной психологии.

Ведь в самом деле — не только расхожий рыцарский эпос, но и куда более уважаемая агиография красочно рисуют образы славных воителей, скопом уничтожающих неких драконов. Современные «зелёные» и разного рода «прогрессивные экологи» уже вовсю протестуют против варварского уничтожения героями из времени оно редчайших палеорептилий. Даже стругают петиции с требованиями «расканонизировать» самого Святого Георгия… и отменить наконец-то широкое почитание разного рода кровожадных рыцарей, копьём и мечом обеднявших земную фауну. Уже добрались, кстати, и до слёз жалости к нашему Змею-Горынычу!..

Ну а всё-таки: что ж там было-то? Действительно ли в угоду жеманным прекрасным дамам покромсали всех чешуйчатых зверушек, чудом сохранившихся со времён тиранозавров? Или тут другое: «спрос рождает предложение» — и жители тёмных, но романтических веков просто видели именно то, что очень хотели лицезреть? Если за рабочую гипотезу принять второе, то Валерий Лаврусь детально показывает, как «сие» происходило на практике. Причём демонстрирует убедительно: с тонким психологизмом и мягкой иронией.

…Что лично мне импонирует в прозе Лавруся — так это отсутствие принимаемых на веру, без тени сомнений, исторических аксиом. Читатель широким жестом приглашается в соавторы историческому процессу. Думай сам, анализируй, сопоставляй… В книге приводятся лишь некие законченные «авторские варианты» развития Всемирной истории, которые вполне могли бы иметь место. Во всяком случае, «конечный результат» признанного исторического процесса, что можно проследить из настоящего времени — не меняется.

…Да, никто и не спорит, что «историю пишут победители». Но даже и в отсутствие столь вожделенных «побед» — услужливые хроникёры тщательно выписывают всё именно так, как нужно их покровителям. Тем, кто их содержит… и готов отправить полученный «летописный продукт» в анналы Матери-Истории (а не уничтожить в угоду некой конъюнктурной идее).

Жрецы сиятельной Клио, её верные летописцы — иногда воспринимаются в качестве типичных представителей одной из двух «древнейших профессий» (какой именно — тут по вкусу), грешащих продажностью и неразборчивостью в связях. И не то, чтобы обязательно из злого умысла или «корысти для». Тут, скорее, — другое. Комплимент женщине мы же не считаем циничной ложью. Ну да — чуть завуалированная лесть… Ладно, сгущение красок… Хорошо, определённое лукавство… Да ведь во имя благих целей: вызвать положительные эмоции, добиться определённого расположения к собственной персоне! А то так вообще род человеческий размножаться перестанет…