Ханна Кент - Темная вода

— Я хочу домой! — Голос девочки был хриплым от страха. — Я хочу домой!

— Ты пойдешь домой, конечно. Но сперва объясни нам, Мэри, что случилось? Не пугай нас, на тебя ж смотреть боязно!

— Меня повесят!

Родные Пег переглянулись.

— Тебя? Повесят? — переспросила Пег.

— Она его порешила! — рыдала девочка. — Он помер!

— Кто?

— Михял!

— Дух-то переведи, Мэри! Вот так! Вдохни, а теперь говори. Ты хотела сказать, что Михял умер?

Девочка резким движением выпростала руки из-под одеяла и схватилась за голову. Растрепанная, с упавшими на лицо волосами, она раскачивалась взад-вперед, сидя на полу в хижине Пег.

— Мамочка, — шептала она, — к маме хочу!

— Что ты такое увидела, Мэри?

— Домой хочу! — плакала девочка. — Не хочу умирать! Меня повесят за это!

— О таком даже и не думай! Ш-ш… Расскажи, Мэри, что ты видела? Что случилось?

Мэри сделала прерывистый вдох.

— Нэнс… — запинаясь, выговорила она. — Она утопила его, и он умер.

Пег застала Нору у очага — та сидела одна, уперев взгляд в остывший пепел. Очень тихо. Слишком длинные рукава куртки пузырились на руках, сомкнутых вокруг бутылки с потином , которую она держала на коленях.

— Нора? Это я, Пег. Пришла тебя проведать.

Вдова повернулась к двери. Взгляд был отсутствующий. Пег заметила, что Нора, по-видимому, плакала — глаза красные, из носа течет.

— Его здесь нет… — Тело ее сотрясла легкая дрожь. Она откупорила бутылку, выпила, захлебнулась, вытерла рот.

— Нора… Ради всего святого, что случилось?

— Я поискала его, но… — Она зажмурилась и содрогнулась всем телом. — Я сразу же вернулась сюда… бежала… Я так бежала, Пег… Думала, может, страшно ему будет одному…

— Ты о мальчике говоришь, Нора?

— А его здесь нет, — продолжала та недоверчиво. — Я вернулась, потому что думала…

Пег тяжело опустилась на табуретку.

— Ты же насквозь промокла… Одежда вся мокрая, грязная…

Нора оглядела себя и словно впервые увидела свои мокрые юбки, все в глине и налипших листьях.

— Что ты делала на реке?

— А потом я сюда пришла. Посмотреть, может, Джоаннин…

— Нора, Мэри говорит, что подменыш умер. Она в ужасном состоянии и говорит, что он утонул в реке. Это правда?

Нора нахмурилась:

— Ты видела его? — Вцепившись в плечо Пег, она приблизила к ней лицо: — Мэри… что она сказала?

— Нора, ты пугаешь меня.

От вдовы разило самогоном.

— Говори, что она сказала? Говори!

Пег мягко отпихнула Нору.

— Мэри Клиффорд сказала мне, что Михял умер. Говорит, утонул.

Нора долго молчала, стиснув зубы.

— Нет, Пег. Не Михял.

— Она говорит, что видела, как Нэнс утопила мальчика. Нора, это и вправду было? Нэнс и вправду утопила маленького калеку?

— Это был фэйри! — проскулила Нора.

— И Нэнс утопила фэйри?

— Мэри убежала. Мы оглянулись и увидели, как она убегает.

— Мы? Это были ты и Нэнс?

— Я думала, что найду здесь Михяла. Думала, мне его воротят.

Пег глубоко вздохнула:

— Нора, что, он утонул, уродец?

Раздался стук в дверь, и обе женщины вздрогнули. В открытой двери стоял отец Хили, за ним маячил зять Пег. Лицо священника было сурово и выражало озабоченность.

— Нора Лихи? Что ты наделала, Нора Лихи?

Нора лишь головой затрясла — говорить она не могла.

— Твоя маленькая прислуга сообщила мне, что стала свидетельницей тому, как ты утопила своего внука.

— Нет!

— Нора, разве это не тот парнишка, о котором ты приходила ко мне поговорить? Маленький калека? Это его ты пошла и утопила?

— Это был нелюдь.

Священник стоял над ней, совершенно ошеломленный таким ответом.

— Помилуй тебя Господи… Где же тот мальчик? Что ты с ним сделала?

— Его здесь нет.

— Нора, что ж, ты пошла и убила этого ребенка? Скажи мне правду, или я… Говорю тебе, Господь осудит тебя за содеянное!

Сжав губы, Нора молчала.

Священник побелел от гнева:

— Господи Боже… Она в своем уме?

— Ее горем оглушило… — пробормотала Пег… — Не в себе она.

Отец Хили приложил ладонь к губам.

— А сейчас слушай меня: я послал человека в участок. Вернется он с полицейским. Поняла? Вдова Лихи, ты слушаешь? Сейчас придут люди, которым тебе надо будет все рассказать. Под присягой! Слышишь? Вдова Лихи!

Взгляд его упал на бутылку с потинем на коленях у Норы.

— Только не надо говорить мне, что пьяная она! Хватит! — Священник кивнул на Пег, которая как раз разжимала в это время пальцы Норы, стиснувшие бутылку.

— Я…

Священник наклонился к Норе:

— Что такое? Что ты хочешь сказать?

— Я… Я не хочу отсюда уходить.

— Они пришлют констебля для допроса и, вполне вероятно, увезут тебя.

— Я не поеду… Не могу я уезжать!

— Это ненадолго, Нора, — принялась уговаривать ее Пег. — За коровой я присмотрю. И за курами тоже…

Нора мотнула головой:

— Нет. Мне надо тут быть. Может, Михял появится. Сегодня не вернулся, так, может, завтра возвратят его… Надо тут его дожидаться!

— Если твоя маленькая прислуга утверждает, что он мертв, — раздраженно повысил голос отец Хили, — то он не вернется! Известно тебе, где находится твой внук? Где тело?

— Михял у добрых соседей , но теперь он вернется. Теперь его возвратят. Так Нэнс сказала.

Священник промолчал. Пройдя к открытой двери, он постоял там, а затем оглянулся на Нору со смешанным чувством отвращения и жалости.

— На твоем месте, Нора Лихи, я бы сейчас молился. — И он кивнул Пег: — Проследи, чтоб она никуда не уходила до прибытия констебля.

Когда Нэнс вернулась домой, ее все еще трясло от холода. В реке она продрогла до костей, и теперь они ныли. Голод, который так остро ощущался в эти дни, сменился тошнотой, и теперь, когда все было кончено, хотелось только одного — спать. Она заползла на свою постель из вереска, укрылась одеялом и закрыла глаза.

И ей приснился сон. Снилось, что она, молодая, идет по главной улице Килларни; стоит начало лета, дорожная грязь запеклась под лучами солнца.

Внезапно ее со всех сторон окружает толпа. Это молодые женщины с лицами, загорелыми от работы на вольном воздухе. На спинах у них корзины, полные рыбы и пахучей рыбьей чешуи.

Широко открывая рот, они окликают ее:

— Нэнс!

— Нэнс, стой! Нам надо поговорить с тобой!

Ноги ее замирают. Под подошвами теплая земля.

Женщины обступают ее все теснее, берут в кольцо.

— Не тебя ли мы заприметили в поле в канун мая?

— Тебя, тебя! Шла одна, одетая по-чудному.

— Никуда я не ходила.

— Но ведь видели тебя, Нэнс Роух!

— Ага!

— И как ползала под шиповником — тоже видели.

— Да не было этого вовсе!

— Видели, видели! А человек, что тебя видел, именем Божьим поклялся, что это ты была.

— Да кто это говорит?

— Он говорил, что ты голая ползла через колючки и что сам слышал, будто ты бормотала странные какие-то слова.