Юлия Андреева - Метресса фаворита. Плеть государева

Всё это было более чем подозрительно. Ушаков отвернулся от Толстого, смотря в окно. До сих пор он думал, что Могильщик и Толстой не были знакомы, считалось, что в лицо монаха знали четыре человека: Фёдор Юрьевич Ромодановский, Пётр Алексеевич, Екатерина Алексеевна и сам Ушаков. А что, если был ещё кто-то? Интересно, кто?

С другой стороны, Толстой и Могильщик были связаны общим делом. И, если верить Могильщику, который утверждал, что Петра подменили и он явился, чтобы проследить за тем, чтобы корона досталась дочерям Петровым в обход его внуков — детей царевича Алексея, а Толстой обманом вернул в Россию этого самого царевича и затем тот был умерщвлён. Иными словами, Толстой содействовал убийству Алексея, в то время как Могильщик пришёл изничтожить теперь его потомство. Мысль о потомстве Алексея невольно навела Ушакова на образ последней любовницы наследника престола — загадочной Ефросиньи, прибывшей в Россию, будучи в тягости. Та самая женщина, которая, согласно официальным протоколам дознания, была бывшей крепостной воспитателя наследника — Никифора Вязямского, но на самом деле никто её таковой не считал. Уже то, что она знала несколько языков, в частности, свободно изъяснялась на итальянском и чешском, говорило о том, что Ефросинья вряд ли могла быть простой крестьянкой. Во всяком случае, Тайная канцелярия во главе с Толстым сделала всё возможное для того, чтобы даже он — Ушаков — не мог выведать хоть что-то о той, кто имел все шансы, выйдя замуж за вдовствующего наследника престола, со временем сделаться императрицей Российской.

Было известно, что Алексей бежал из России в сопровождении Ефросиньи, её брата Ивана и троих слуг. При этом сама девица была облачена в мужской наряд, так что Алексей какое-то время выдавал полюбовницу за пажа. Во всяком случае, в Вене её видел вице-канцлер Шенборн назвавший Ефросинью в одном из своих писем petite page (маленький паж).

О Ефросинье и особенно о её ребёнке, если таковой появился на свет, следовало расспросить Толстого, а заодно и узнать, отчего и, главное, куда тот спрятал все сведения, относящиеся к этой особе? Так, словно не хотел, чтобы её когда-либо нашли. А ведь всем известно, что Ефросинья не только не пострадала после смерти царевича, а ещё и получила достаточно высокую награду.

Исходя из всего этого, можно было предположить, что Могильщик и Толстой так или иначе служат одному общему делу. Впрочем, сам Ушаков тоже замарался дальше некуда в этом самом убийстве Алексея Петровича: вёл допросы, наблюдал за пытками, даже сам, помнится, руку приложил...

Собственно, Толстой поднялся как раз после того, как вернул в отчизну беглеца. Приблизительно в то время Пётр Андреевич сошёлся с Меншиковым, который сильно продвинул его по служебной лестнице. Но после, когда решался вопрос, кто наследует корону после Екатерины Алексеевны, утратил дружбу и покровительство Александра Даниловича. Меншиков желал возвести на престол внука Петра и сына Алексея, который должен был жениться на его дочери, Марии, в то время как Толстой яростно сопротивлялся этому. Придёт к власти внук Петров, он не забудет отомстить за смерть своего родителя. Толстой стоял за возведение на престол одной из дочерей Петра. Стало быть, Толстому была выгодна смерть цесаревича. Ушаков сам сообщил ему, что Могильщик пытался похитить наследника престола, и неудивительно, что Пётр Андреевич рискнул встретиться с опасным головорезом, дабы содействовать ему в этом деле.

— Как ты узнал Могильщика, раз никогда прежде не видел? — спросил Ушаков. Карета тряслась на мощённой булыжником мостовой.

— Ты же сам говорил, жирный монах с бритой головой... — Возможно, Толстой пожал плечами, в темноте этого было не видно.

— Мало ли на свете жирных монахов?

Толстой сделал вид, будто бы не расслышал, только засопел в темноте, как разбуженный медведь. Ушаков невольно нащупал рукоять шпаги. В таком тесном помещении, конечно, шпага была бесполезна, скорее всего, он и вытащить-то её не успеет, решись Пётр Андреевич напасть.

Странно, почему он подумал о своём друге как о человеке, способном его убить? Вот так, пообщайся с Могильщиком — черти начнут мерещиться.

Если верить распорядителю балов, жирнющий кардинал, назвавшийся посланником французского короля, действительно привёз с собой хорошо всем известного здесь графа Феникса, который присутствовал в самом начале бала, а потом, как это и было запланировано заранее, уединился с государыней и кучкой приближённых дам, дабы явить им новые чудеса животного магнетизма.

Несмотря на слухи о бродящих по столице мертвецах, гостей во дворце было, как обычно, с избытком. Несмотря на запрет, разумеется, все только и говорили что о неупокоенных душах, заранее прикидывая, с кем из умерших предков они хотели бы пообщаться, у кого из великих умов прошлого осведомиться о смене моды или ожидаемом урожае, после того как государыня отпустит медиума и его можно будет допросить по всей форме, в лучших традициях придворной жизни.

Могильщика Ушаков нашёл в Красной гостиной восседавшим на достойном его габаритов диванище, разумеется, он не танцевал и не пошёл проведать, как его Джузеппе являет государыне зримый образ её покойного супруга. Ушаков огляделся, на стенах, обитых золочёной кожей, в пышных рамах висели портреты императорской семьи, на камине возвышались часы, украшенные двуглавым орлом. Рядом с диваном полукругом были размещены итальянские парчовые кресла, в одном из которых и устроился теперь наш герой.

Поздоровавшись, Ушаков и Могильщик обменялись несколькими репликами, в частности, Андрей Иванович поинтересовался, не причастен ли монах к исчезновению из покойницкой мертвецов, а тот любезно уверил Ушакова, что до него доходили смутные слухи, но он посчитал их вздором.

Можно ли было верить Могильщику, Андрей Иванович не знал, но никаких доказательств, что это проделали люди монаха, у него не было. Да и для чего Могильщику могли понадобиться чужие покойники?

Бал уже заканчивался, когда к Ушакову и Могильщику подошёл весьма довольный успехом в обществе граф Феникс, за ним шествовали двое лакеев в дворцовых ливреях, несущих какие-то сундуки, должно быть, реквизит комедианта. Андрей Иванович не верил в магические способности слуги Могильщика, ибо у кого они есть — не станет чистить сапоги, пусть даже очень хорошо оплачиваемым, убийцам.

Отметив, что среди людей Могильщика присутствует уже знакомый ему кривой и ещё какой-то тощий господин с серым невзрачным лицом, Ушаков подумал, что Толстой совершенно напрасно сообщил ему только о прибытии Могильщика и графа Феникса и что на самом деле на будущее необходимо, чтобы докладывали ещё и о слугах. Мало ли, сколько их просочится во дворец под видом помощи в организации магического сеанса, где они легко смешаются с многочисленной прислугой, не дай бог, обзаведутся красной ливреей с позументами, белыми чулками и туфлями на широком каблуке с пряжками. Вот тогда уже не удивляйтесь, что и свечи окажутся отравленными, и ещё какая непредвиденная напасть приключится.