Юлия Андреева - Метресса фаворита. Плеть государева

Дознаватели собирали информацию о личной жизни покойных и пострадавших и ничего существенного не обнаружили. Ни тебе ссоры на амурном фронте, ни попытки извести конкурента в университете. Собственно, учились они так, что особой конкуренции ни для кого не составляли, разве что в питейном деле были весьма сильны, но это лишь когда кто-то наливал.

Какие будут соображения по существу дела?

— Меня смущает, что преступник воспользовался разными ядами. — Медикус Иоган Осельман вертел в руках рапорт Кульмана. К чему раздобывать ассортимент отравы, когда можно взять в аптеке обычный крысиный яд да и скормить всем неугодным?

— Действительно, зачем огород городить? — согласился с Осельманом Алёша.

— При этом не забывайте, что ни в еде, ни в оставшихся напитках никакой отравы обнаружено не было, — продолжил Ушаков.

— Не было, потому что съели, — пожал плечами Алёша. — Может, это было блюдо, которое раньше других на стол поставили.

— Но Илья Владимирович утверждает, что студенты пришли к накрытому столу и он запретил подавать им что-либо ещё, — припомнил Толстой.

Пётр Андреевич заехал в крепость прямо из дворца государыни, умудрившись улизнуть в самом начале бала, дабы лично передать Ушакову, что наконец-то был удостоен личного знакомства со знаменитым Могильщиком и даже устроил сегодня для него аудиенцию у Екатерины Алексеевны. Дабы он «жаждал лицезреть» её императорское величество. По словам Петра Андреевича, после внезапного отъезда графа Феникса государыня приказала доставить к ней какого-нибудь другого мага или медиума, дабы продолжить с таким успехом начатый Джузеппе сеанс магнетической связи с покойным государем Петром Алексеевичем. Могильщик поклялся своей честью сегодня же доставить к государыне её Феникса или привезти с собой другого таинственного гостя. А так как Толстой уже знал от Ушакова, что граф Феникс в свободное от визитов к сильным мира сего время прислуживает Могильщику в качестве его доверенного слуги, он смекнул, что и привезти означенного медиума пред светлые очи Екатерины Алексеевны для монаха не составит большого труда. В общем, договорился без ведома Ушакова, а того лишь поставил в известность.

Впрочем, мы отвлеклись от темы.

— Но Илья Владимирович утверждает, что студенты пришли к накрытому столу, и он запретил подавать им что-либо ещё, — сказал Толстой, расправляя букли датского парика, нечаянно стряхивая с него серебристую пудру.

— В таком случае преступник или преступники отравили хлеб, — не отставал Алексей. — Хлеб все едят, он быстрее всего уходит, положим, что отравленные куски находились поверх хлебной корзины, их первыми и забрали.

— Возможно, — кивнул Ушаков.

Все эти рассуждения о том, как могло быть, а как не могло, не продвигали расследование ни на шаг.

— Ты бы, Андрей Иванович, в самом деле, уже начал одеваться, я видел, парадный камзол у тебя в задней комнате приготовлен, парик тоже, — должно быть, прочитал мысли Ушакова Толстой. — Я уезжал, бал уже начинался, явимся к шапочному разбору. — Стянув с головы парик и не обращая внимания на осыпающуюся пудру, Пётр Андреевич, теперь старательно вычёсывал нечто из его завитых кудрей.

— Мне одеться — раз плюнуть, сам сказал, камзол да парик, пудра у меня завсегда в кабинете имеется. — Ушаков действительно был уже почти что одет. Бал интересовал его постольку-поскольку, он обязан был бывать там по долгу службы. Смущал сам факт, что Толстой осмелился за его спиной договариваться о чём-то с Могильщиком, но да не отчитывать же его при подчинённых. В любом случае уже давно нужно было ехать.

— Тёмка, скажи кучеру, что мы выходим. — Ушаков вдруг заметил, что Алексей Трепов пристально смотрит на Толстого. Не то слово — смотрит, парень просто пожирал глазами Петра Андреевича.

Не понимая, что может произойти дальше, Андрей Иванович позволил камердинеру надеть на себя парик, после чего Егорка ушёл за камзолом и пудрой. Меж тем Алексей повёл себя и вовсе странно, он тихо подкрался к Петру Андреевичу, наклонился над ним — хвать, и в его руке оказался парик Толстого.

— Что такое? — невольно отпрянул Пётр Андреевич. — Что вы, молодой человек, себе позволяете? — В его голосе слышалось возмущение и страх. Уж больно странен, если не сказать, страшен, в этот момент был дознаватель Трепов.

— Это воск, что ли, натёк? — не обращая внимания на реакцию Петра Андреевича, Алексей протянул парик Ушакову.

— Розовый воск. — Тот пожал плечами. — Должно быть, люстры на этом балу украшены розовыми свечами. У меня что жена, что дочка, как с балов возвращаются, так все в таких каплях. А однажды супруге моей прямо на лоб такая капля упала. Горячая. Пятно с неделю не проходило, уж она его сметаной мазала-мазала...

— Я знаю, как были отравлены студенты! — хлопнул себя по лбу Алексей и, вырвав из рук Ушакова парик, взмахнул им в воздухе. — Эврика, господа! Эврика! — Он весело рассмеялся. — Говорите, в еде и напитках отравы не было. А в...

— Свечах! — выдохнул Ушаков. — Преступник заранее заправил свечи ядом, а потом их зажгли, и капли начали падать прямо на стол, попадая в еду и напитки.

— На капли воска никто и никогда не обращает внимания! — задыхаясь от радостного возбуждения, чуть ли не орал Трепов. — А свечки можно зарядить хоть каждую отдельной отравой и покупать этот яд не в один раз, а, коли пожелается, годы напролёт в аптечных дозах, никто и не обратит внимания.

— Это объясняет и такой странный выбор жертв, — согласился с Треповым Толстой. — Покойники и другие, что были отравлены не до смерти, связаны между собой только тем, что все они так или иначе дружили с сыном кабатчика и были студентами. Получается, что преступник не имел своей целью разделаться конкретно с этими молодыми людьми, ему просто было интересно, например, опробовать подобный способ отравления или испортить репутацию «Медвежьему пиру».

— Очень даже может быть, — кивнул Ушаков, наконец надев при помощи Егора камзол. — Преступнику, пожалуй, тоже время от времени приходится тренироваться. Но остаётся вопрос, если это всего лишь тренировка, на кого он собирался покуситься на самом деле? Ведь если так подумать, это же в любом доме можно установить отравленные свечи и... И ещё. — Ушаков украдкой наблюдал за усаживающимся в карету первым Толстым. — Что на самом деле послужило причиной того, что Пётр Андреевич согласился устроить встречу государыни с Могильщиком? Нет, не так, почему Пётр Андреевич сам встречался с Могильщиком, когда совсем недавно требовал, чтобы этим занимался Ушаков? В тот день пропали санки цесаревича Петра, в которых предположительно могла находиться Катька. А вот теперь вопрос: если сейчас Толстой запросто встретился с Могильщиком, отчего же тогда месяц назад он не мог сделать этот шаг? Если тогда он не мог этого сделать, так как не знал Могильщика лично, получается, что за этот месяц они как-то познакомились. Но если догадка верна, отчего же Пётр Андреевич не сообщил, что историческая встреча состоялась?