Юлия Андреева - Метресса фаворита. Плеть государева

— За оказанное мне доверие спасибо. Сие поручение считаю делом чести, а вот за чужими спинами хорониться — прошу покорнейше извинить, не приучен. — Мусин-Пушкин казался глубоко уязвлённым.

— Ну, полноте милостивый государь. Что вы, право, так вспыхнули? — Псковитинов покраснел. — Работа у нас такая. А если что, вам всё одно придётся на мой непосредственный приказ ссылаться, потому как я вам его сейчас и выдам.

Корытников очнулся от того, что кто-то звал его. Открыл глаза и тут же зажмурился, поражённый невероятной силой боли. Голова разрывалась, всё плыло и проваливалось, его мутило, при этом жутко хотелось пить.

«Уж не отравился ли я?» — подумал следователь и в следующее мгновение увидел своего пропавшего слугу. Яков, должно быть, давно уже пытался его разбудить.

— Что тебе нужно, Яша? Какого чёрта? — спросил он, с удивлением обнаруживая, что лежит не в пастели, а в своей коляске и находятся они не в комендантской роте, а посреди чистого поля.

— Барин, Пётр Петрович! Ну что ты тут будешь делать? Кабы вы спокойно спали, так я бы и ехал себе мирно. Вы же то плачете, то стонете, а тут вдруг подниматься надумали. И это в таком пьяном виде! Да коли вы у меня кувыркнётесь из коляски, как я сие безобразие Марии Петровне объясню? Скажет, не уберёг барина? Загубил во цвете лет.

— Что ты несёшь, каналья. Какой «пьяный»? Почему так болит голова? Может, я того, отравился? Почему водкой несёт? Подай воды.

— Отравились, отравились. Этим делом и отравились. — Яков поспешно достал сундучок с походным столовым прибором, который запасливый Корытников обычно возил с собой, и, протерев кружку полой серого от пыли сюртука, налил в неё воды.

— Что случилось? — Головная боль не отступала.

— Так как же? У местного начальника праздник был, все пили, ели, и я ел и гулял со служивыми. Хорошо так гуляли. А потом какой-то парень меня за руку хвать — и буквально от стола тащит. Барин, говорит, твой потребовал срочно в Грузино его везти, вот и кони ваши запряжены и экипаж в дорогу подготовлен и проверен. Одного тебя, дурака, днём с огнём найти не можем. Я гляжу, правда, кони запряжены, все вещи на местах, всё честь по чести, только вас нету. Спрашиваю, где же мой барин? Где Пётр Петрович? А он смеётся, сейчас, дескать, будет твой барин. «Стремянную» уже выпили, теперь «отходную» да «на лёгкий ход ноги» допивают. Ушёл. А я сижу и не знаю, как поступить. Минуты три сидел, и обратно вернуться вроде как нельзя, и где вас искать — не ведаю. Народ меня к столу зовёт... Потом открывается дверь и появляются тот парень и баба востроглазая, а про меж них — вы, еле живой. Они вас до коляски донесли, посадили. Езжай, говорят, в дороге его ветерок пообдувает, авось ещё до Грузино очухается.

Ну, я и поехал. А что сделаешь, коли дело такое, коли срочно понадобилось?

Корытников не мог припомнить, как пил. Впрочем, судя по запаху от одежды и неприятному вкусу во рту, скорее всего, Яков был прав. Но только пил он какую-то гадость, с любимыми напитками такого не бывало, да ещё и облевался, сам себе рукав залил. Стыдно. Впрочем, могло ли такое случиться? Он, опытный следователь, находясь при исполнении, можно сказать, на вражеской территории, и чтобы нализался до такого состояния с совершенно чужими людьми, да ещё и такими напитками, к которым сызмальства стойкое отвращение имел?!

И за каким чёртом он едет теперь в Грузино? Стоп! Какое, к чёрту, Грузино, когда он оттуда только утром выехал?! Арестованные отправлены в Новгород, Псковитинов поехал в Новгород, и ему нужно в Новгород.

— Стой!

Слуга натянул вожжи, коляска качнулась и остановилась.

Корытников проверил свои карманы, документы, которые он предъявлял дежурному по роте, были при нём, уже, считай, повезло. Попросил Якова найти папку с рисунками и записями? Поинтересовался, не передавал ли тот самый парень вместе с ним каких-нибудь иных документов или писем? Было неприятно говорить о таких вещах с крепостным, но да, не мог же он вот так заявиться в Грузино, не представляя ни повода, ни цели своего приезда. Должно быть этому какое-то объяснение. Очень хотелось кофе или хотя бы чашку горячего чая, да где его взять? Хорошо, что они остановились, во-первых, так его меньше тошнило, во-вторых, что бы он сказал там местным блюстителям порядка? Тем же будочникам. Для чего вернулся?

Папки с рисунками не обнаружилось, никаких писем или приказов, способных разъяснить ситуацию, тоже, меж тем начинало темнеть.

— Доехали бы до села, как люди, спали под крышей. Доктор Миллер, поди, ещё у его сиятельства, так и вас бы посмотрели, с какой это радости человек вдруг всё позабыл? — ныл недовольный проволочкой Яков.

Корытников не знал, как поступить. То, что они вдруг изменили свой маршрут и отправились в Грузино, должно было иметь хоть какую-то причину. Попросив Якова свернуть с дороги и встать где-нибудь на обочине, Пётр Петрович размышлял, как быть дальше.

Послушный воле барина, Яша действительно направился к светлой прогалине между деревьев, за которыми посверкивало небольшое озерцо или пруд. Должно быть, в дневное время крестьянки здесь поласкали бельё, а дети бегали с мостков купаться. Поставив коляску под раскидистую иву, Яков нашёл это место подходящим для ночёвки. Тоже, видимо, был пьян, раз не подумал о комарах, но да Корытников не стал ему выговаривать. Куда важнее было затихориться хотя бы на время, пока мысли не войдут в привычную колею. Почему-то подумалось, что за ними может быть погоня.

И тут Корытников ясно вспомнил, с какой поспешностью утром они покидали аракчеевскую вотчину. Вспомнил, как Псковитинов то и дело оборачивался, ожидая, что их вот-вот нагонят и попросят назад. И вот теперь он находился так близко к опасному месту, что от лично слышал лай деревенских собак.

Потом перед глазами поплыли батоги и мочёные в рассоле розги, плети да кнуты, аккуратно стоявшие в вёдрах или висящие на стене в помещении, где аракчеевские экзекуторы держали свой инвентарь. Неприятное место. Потом возникло лицо Лукьяновой, и Пётр Петрович всё вспомнил. Он видел родного отца Михаила Шумского, а потом какой-то парень оглушил его и... Корытников ощупал голову — и в очередной раз скривился от внезапной боли, нащупав шишку.

Конечно, пьяный может упасть и получить травму, часто так и получается. Но, с другой стороны, пока человек без сознания, при известной ловкости в него запросто можно залить водку. Если подобное мероприятие не закончится банальным утоплением, клиент стопроцентно захмелеет. А им именно это и нужно.

Как они собираются объяснить, отчего барин вернулся в Грузино, а не поехал в Ям-Чудово, как заранее планировал? А пьяным был, у пьяного своя логика. Нужно в Ям-Чудово, так поедет в Грузино. Для пьяного более чем логичный поступок. Получается, что его, как куль, загрузили в коляску и отправили не куда ему нужно, а куда они зачем-то решили его направить. Почему именно в Грузино? В Комендантской роте при деревне Бабино находились экзекуторы Аракчеева, сюда он отправлял провинившихся крестьян и после порки проверял их спины. Теперь они отослали к своему господину пьяного в лоскуты странного типа, пытавшегося собрать информацию о Лукьяновой и Михаиле Шумском, дабы тот решил своей волей, что с ним за это следует сделать.