Станислав Венгловский - Лжедмитрий

Затем царевич долго расспрашивал Коринца, что же творится на Сечи, что думает сечевая старшина. Не мешает ли вооружаться простым воинам да собираться в отряды. Он велел отправить грамоту кошевому Вороне. В грамоте, написанной Андреем, было сказано: царевич крепко надеется на поддержку сечевиков. А приходить им было велено на ратную службу уже поближе к московскому рубежу, собираться на Днепре, к северу от Киева, уже за Вышгородом.

Не успел Андрей распрощаться с Петром Коринцом, чтобы встретиться и больше никогда не расставаться, как уже прибыли посланцы с Дона. Их привёл атаман Корела. Сверкая чёрными сверлящими глазами, Корела клятвенно обещал, что он сам приведёт отряд в тысячу сабель. А сколько ещё дончиков наберётся к нужному сроку и под его началом, и под началом других донских атаманов — о том можно лишь догадываться.

— Многие льнут к атаману Ивану Заруцкому! — напомнил Корела.

А дальше произошло нечто необычное. Представленный царевичу, Корела вдруг резко выхватил из ножен длинную кривую саблю, так что она издала настоящий змеиный свист, и так же быстро бросил её к ногам царевича, принимавшего гонцов на боковом крыльце самборского королевского дворца.

Получилось это настолько неожиданно, что Якову морозом обсыпало кожу. Он услышал, как на балконе дворца кто-то в ужасе вскрикнул. Он не мог, ему некогда было смотреть туда, хотя он и подозревал, что наблюдать за приёмом гонцов могла сама панна Марина. Он только теперь сообразил, как мало ещё знает Корелу. А Корела, не приведи Господи, мог запросто успеть за это время пустить саблю в ход. Ведь царевич стоял на нижних ступенях...

Корела улыбнулся широкой улыбкою на чёрном белозубом лице, покрытом сплошною жёсткою щетиною.

— Наше оружие, государь, в твоих руках! — крикнул он.

Царевич, совершенно свободный от подозрений, которые поразили Андрея, с восхищением смотрел на действия Корелы. Он похвалил бравого дончика.

Корела также получил указания, куда вести отряды, когда настанет пора.

Корела ускакал, готовый на всё...

Случай с Корелой очень встревожил Андрея. Он сразу вспомнил предупреждения ночных посетителей: враги могут попытаться извести царевича ещё до того, как он выступит в поход. Поэтому Андрей сразу отправился к пану Мнишеку.

Тот, выслушав его, побледнел:

— И правда! Это ещё здесь... А что будет в Московии...

Пан Мнишек распорядился:

— Бери, голубчик, моих гусар! Придумай, что можешь... Я вижу, ты верно служишь своему государю! Мне Марина говорила... Она всё видела...

Андрей решил учредить при царевиче что-то вроде службы телохранителей. Отныне его должны были постоянно сопровождать четверо дюжих гусар.

Однако вскоре выяснилось, что и этого недостаточно.

Однажды Андрей зашёл на корчемный двор. Раскидистая липа перед корчмою уже покрывала землю пёстрой тенью. Под липой был поставлен прочный дубовый стол. Писарь, сгорбившись над потемневшими голыми досками, записывал имена двух забредших в Самбор московитов.

То были дебелые молодцы, высокие ростом и крепкие телами. Оба назвались Иванами. Они убеждали Харька, который расспрашивал их, что добрались сюда из самой Москвы.

— Люди мы подневольные, пан! Но службою своему государю надеемся заслужить себе волю! — ныл один.

— И хорошую жизнь! — добавлял другой.

Андрей в разговор не вмешивался. Уселся в стороне. Его неприятно поразил взгляд одного из пришельцев. Взгляд сверкнул, словно сабля в руках у Корелы. По этой, знать, причине Андрей продолжал невольно рассматривать пришельцев и потому заметил, что одежда на них чересчур изодрана. Чтобы так обноситься, нужно, по крайней мере, пробираться по лесам от самой Москвы, что ли.

Андрей так и не вмешался в разговор Харька с этими пришельцами. Внимание его отвлекла стая новых охотников повоевать. То были люди из ближних к Самбору селений. Они шумно рассказывали друг другу в каких сражениях успели побывать, какую добычу кому удалось оттуда привезти. Они явно набивали себе цену. Потому и не поддавались на посулы в будущем, на которые не скупился Харько. Они не спешили записываться без предварительной платы.

— Без денег, пан, не заманишь! Что нам Москва?

Харько истово переругивался.

Наслушавшись всего этого, Андрей наконец снова вспомнил о двух подозрительных, как ему показалось, московитах. О двух Иванах. Да их уже и след простыл.

— Ищут пристанища! — хотел успокоить Андрея Харько. — Пускай. Пускай набираются сил!

Против этого было трудно возражать. Однако тревога не оставляла Андрея, потрясённого происшествием с дружественным, как казалось, Корелою.

Новые заботы привели его вскоре на городской рынок, и там, ещё издали, заметил он знакомых московитов. Они разговаривали с невысоким человеком, оживлённо размахивая при том руками.

Однако Андрею снова не удалось их настичь. Московиты быстро исчезли в густом саду, примыкавшем к рыночной площади. А человека, разговаривавшего с ними, впитала в себя толпа прихожан, вывалившая из костёла. Андрей всё же не терял надежды отыскать этих людей и поговорить с ними, чтобы успокоить себя. Он потолкался в толпе. И вдруг заметил, как искомый человек отделился от толпы. Догнать его теперь удалось в два счёта.

— Приятель! — сказал Андрей, взяв человека за рукав тёмной свитки. — Ты вот только что толковал с моими знакомцами. Куда они ушли, скажи Бога ради? С утра ищу.

Человек промямлил неуверенно:

— Нет, пан... Вы ошиблись... Я иду из церкви. То есть, я хотел сказать, из костёла. И ни с кем я не разговаривал...

Андрей деланно рассмеялся:

— Врёшь, дядя! Не был ты в костёле!

И тут Андрею вдруг показалось, будто человек этот ему знаком. Стоит только приставить к этому лицу бороду...

— Отец Варлаам! — не хотел ещё верить собственной догадке Андрей. — Ты это?

— Нет! — замахал руками человек. — Никакого Варлаама не знаю! А что в костёле не был — так правда! Я — православный! Сбежал от пана и хочу послужить царевичу!

— Быть не может! — твёрдо уже стоял на своём Андрей. — Ты расстался с нами после Острога. Было утро. Ты попросил отпустить тебя в Дерманский монастырь. И царевич позволил! Я помню!

Смертельная бледность покрыла лицо человека. И всё же он продолжал твердить своё:

— Нет! Нет! Нет! Деревня моя отсюда далеко. Это правда. Аж за Днепром. Возле Чернигова! Мне с трудом удалось перейти рубеж! Потому что Борискины слуги не пускают!

— Постой, братец, коли так! — крепко ухватил его за рукав Андрей, озираясь, где же тут поблизости казаки, гусары. У него уже не оставалось сомнений: это отец Варлаам. Но почему в таком виде? Кто его расстриг? Почему не признается? Почему запирается? О чём толковал он с двумя московитами?