Георгий Гулиа - Викинг. Ганнибал, сын Гамилькара. Рембрандт

Бол раздумывал:

— Это крупный заказ. Но учитель сильно рискует.

— Чем?

— Как — чем? Или — или! Или ван Рейн выкупается в лучах славы, или надолго потеряет заказчиков. Богатых заказчиков, разумеется… А кто сказал, что Адрианса повесили?

— Утром я встретил господина Эйленбюрга. Он торопился к доктору, чтобы сообщить ему новость. «Доктору нужен труп», — сказал Эйленбюрг. И еще одна новость: к Эйленбюргу из Фрисландии приехала двоюродная сестра. Зовут ее Саския. Говорят, богатая невеста.

— Конечно, — сказал Бол, — получить заказ от самого господина Тюлпа и почетно, и выгодно. Если учитель напряжется — а это в его интересах, — то, думаю, создаст нечто. Я очень верю в него. Иногда мне кажется, что возможности его почти безграничны. Он чертовски владеет светом. Откуда только он берет его! Какая-то огненная кисть в его руках. Он кладет на полотно не краску, а кусочки света. Просто удивительно…

Ван Флит был согласен с ним. Он сказал, что надо взять в соображение возраст учителя — всего двадцать пять или двадцать шесть. И он здоровяк к тому же. Можно только предположить, какие чудеса он сможет показать лет через пять. Особенно в офортах. В этой области учитель шагает быстрее, нежели в живописи.

— Я не согласен, — возразил Бол. — В офорте он меньше зависит от заказчиков. В этом секрет… Если он получит заказ врачебной гильдии, то сможет развернуться по-настоящему. Большой заказ — большие возможности.

— Пожалуй, — сказал ван Флит. — И все-таки становится не по себе, когда подумаешь, что произойдет, если господин ван Рейн промахнется.

— Это исключается.

— Что исключается? — Ван Флита крайне удивил уверенный тон молодого товарища. — В искусстве никогда ничего не исключается, Фердинанд.

Бол возразил:

— Но согласись, что это не карточная игра. И не игра в кости. Умение мастера является залогом.

— Залогом чего?

— Как бы это сказать? — Бол подбирал нужное слово, точнее — слова. — Рембрандт ван Рейн уже перешагнул черту. За этой чертой не может быть случайности.

Ван Флит менторски поднял указательный палец:

— А не всегда понятные вкусы господ заказчиков? Ты гарантируешь, что доктор Тюлп или его коллеги будут держаться одного взгляда на картину? А другие? Что скажут эти другие, мнение которых непредсказуемо? Ведь есть еще вкус толстосумов. И вкус мелкого мещанина. И вкус мещанина покрупнее. С этим надо считаться, Фердинанд.

Ван Флит говорил горячо. Бол в конце концов согласился с его доводом. Действительно, подводных камней немало. Но если только обходить их — что станет с искусством? Что?

— А ничего, — равнодушно ответил ван Флит. — Рафаэли останутся, остальные сгинут.

— Вроде бы договорились. — Бол поднял бокал. — За успех учителя!

На Блумграхт явился посланец от доктора Тюлпа. Он сообщил Рембрандту, что труп Адрианса передан в распоряжение гильдии врачей. Доктор Тюлп, извещая об этом художника, предлагает воспользоваться уникальной возможностью и нарисовать натуру. Пока это ни к чему не будет обязывать ни художника, ни гильдию. Переговоры о заказе можно вести одновременно…

— Дело в том, — пояснил молодой ученик доктора Тюлпа, — что труп невозможно сохранять продолжительное время. Так что следует поторопиться.

Рембрандт сказал, что понадобится самое малое дней десять, может и больше.

— Значит, ваша милость собирается провести все сеансы за полмесяца?

Рембрандт подумал. Спросил:

— Где находится труп?

— В университетском подвале.

— Мне надо побывать там… Мне нужен свет. Мне нужен… Да мало ли что еще! Полмесяца — это самый малый срок. Я прошу доктора Тюлпа предоставить мне эту возможность.

Присутствовавшая при разговоре Лисбет вставила словечко:

— Это очень важно, чтобы все обстояло как надо.

Молодой посланец не понял ее.

— Труп на столе, — сказал он.

— Я прошу передать доктору Тюлпу мою благодарность, — сказал Рембрандт. — Я завтра же приступлю к работе. Но я прошу меня не торопить… Не торопить — это важно!

— Но, ваша милость, вы должны понять, что труп разлагается…

— Да, разумеется. И тем не менее… Я должен писать с самых разных точек. Ибо я не знаю, как разместится труп на картине. — И добавил с улыбкой: — Если вообще картина состоится.

Когда молодой человек удалился, Рембрандт сказал сестре:

— Этот случай никак нельзя упустить. Где Бол?

— Обещал скоро явиться.

— Лисбет, — сказал Рембрандт, — доктор Тюлп очень влиятельный человек. Доктору Бонусу с ним не сравниться. Если я получу этот заказ… Если я сумею достойно написать картину… Если заказчики будут довольны… Если будут довольны мои друзья… Если буду доволен я…

— Довольно! Довольно! — захлопала в ладоши Лисбет. — Твои «если» могут повергнуть кого угодно…

— А ты как думаешь, Лисбет? Амстердам — слишком велик. В нем есть где разгуляться. Но… ты понимаешь? Стоит споткнуться — и больше не подымешься. Пока что я подымаюсь. Пока что я способный провинциал. Пока что я не совсем понятный. В этом есть свои преимущества. Я говорю о моем положении. Как сама понимаешь, Блумграхт не самое аристократическое место и наше жилище — жилище бедного человека. Оно может навсегда остаться бедным или же… — Рембрандт осекся. Принялся чистить кисти.

— Уже готовишься? — спросила сестра.

— Да. Надо сделать побольше набросков. Лишь бы свет нашелся в подвале. Знаешь какой? Подходящий. А это не просто. И что это за подвал? Молодой человек обещал зайти за мной.

— А вот и Фердинанд, — сказала Лисбет.

Вошел Бол. На нем были малиновый камзол и красный бархатный берет.

— Бол, у меня к тебе просьба, — сказал Рембрандт.

— Требуется помощь… — широко улыбаясь, сказал Бол и понимающе переглянулся с Лисбет.

— Вот именно! Полдюжины холстов, красок да кистей. Завтра будем писать Адрианса.

— А мы с ван Флитом уже выпили за это…

Рембрандт нахмурился:

— Глупости все это… Работать надо, вот что!

Чума пошла на убыль. Все меньше сжигали трупов. Беда, казалось, миновала. Однако доктор Тюлп счел своим долгом предупредить городские власти о возможности новой вспышки. Где? Это зависит от судьбы. Очень может быть, что в перенаселенных кварталах, прилегающих к гавани. Где обычно возникает чума? В первую очередь там, где грязь.

Таково было мнение доктора Тюлпа. Того же взгляда придерживался и доктор Бонус. Он сказал чиновникам:

— Тот, кто постоянно меняет белье на свежее, кто чаще моется в корыте, тот меньше подвержен заразе.

Чиновники в ратуше только пожимали плечами. Один из них сообщил, что чумная лихорадка не далее как вчера сразила несчастного в приходе церкви святого Николая.