Георгий Гулиа - Викинг. Ганнибал, сын Гамилькара. Рембрандт

Тридцать тысяч человек были отпущены Ганнибалом на все четыре стороны. Он надеялся пополнить свою армию любителями военных походов на долгой дороге в Рим. Разве мало племен, которые ненавидят римлян и готовы в любое время — дай только повод! — досадить им? Среди галлов можно найти даже сотню тысяч мечтающих пограбить ненавистный Рим.

Весть о том, что Ганнибал движется на восток, привела олкадов в смятение. Они пытались отмежеваться от неких разбойников, якобы ограбивших пунийских купцов. Олкады обещали возместить купеческий ущерб в двукратном размере. Однако Ганнибал был непреклонен: нет, раз олкады посмели поднять руку на купцов — придется расплачиваться полной мерой. И деньгами преступление не искупить!

Полная глухота Ганнибала удручала олкадов. Делать нечего — пришлось обращаться к Сагунту. Это олкады сделали с великой неохотой, ибо понимали, что подобное обращение вовсе выведет из себя молодого военачальника, ищущего славы на поле брани. А слава эта очень нужна была Ганнибалу. Позарез!

Во-первых, бранная слава укрепила бы его слово среди воинов, а во-вторых, победы в битвах сделали бы его более независимым в отношениях с Советом Карфагена. Позиция удачливого полководца, разумеется, резко отличается от позиции неудачника.

Олкады дважды пытались упросить Ганнибала не наказывать всех олкадов из-за каких-то разбойников, которых-де и знать не знают, а если бы знали, то наверняка предали бы смерти. Но куда там! Ганнибал шел вперед, и Сагунт спешно готовился к боям. Были направлены письма в Рим, из которых становилось ясно, что конечной целью Ганнибала является не Сагунт, а Рим. Рим связан договором с Сагунтом, но есть у него и соглашение с карфагенцами относительно земель южнее реки Ибер, на которые распространяется влияние Карфагена. Так или иначе, Рим должен будет вмешаться в бесчинства Ганнибала…

Прогулка по земле олкадов очень понравилась воинам Карфагена. Случались малозначительные стычки легковооруженных. Войска уверенно подвигались к Сагунту. Однако Ганнибал был настороже: дело в том, что в Карфагене образовалась довольно мощная оппозиция его намерениям относительно Сагунта. Надо было что-то предпринимать против этих ворчунов. И Ганнибал предпринял — быстро, энергично.

И вот в его походной палатке вскоре появились представители турдулов, живших, как и олкады, по соседству с Сагунтом.

Ганнибал принял турдулов очень тепло.

— Я приветствую, — сказал он, — представителей храброго народа! Карфаген всегда ценил и ценит своих друзей или тех, кто может стать нашими друзьями. Ведь не только человек, какой бы силы он ни был, ни даже великий народ не могут обойтись без друзей, без их локтя, без их доверия и преданности миру, дружбе, совместной деятельности на благо всех людей. Особенно ценна эта дружба в то время, когда мир полон коварства и предательства. Вот тут-то как раз и появляется рука друга, без которой всегда трудно.

Турдулы — их было пятеро — почтительно выслушали молодого, красивого, полного сил полководца. Ответное слово произнес (разговор шел на эллинском) сухощавый пожилой турдул из знатного рода. Он сказал следующее:

— Великий господин! Твои слова вселяют надежду. Было бы очень хорошо, если бы все ответственные государственные деятели думали и поступали согласно твоим словам. Беда в наше время заключается в том, что слова расходятся с делом. Особенно это относится к нашим соседям…

— Верно! — прервал Ганнибал. — Почему Сагунт считает возможным вторгаться в ваши земли?.. Я спрашиваю: почему? Ведь в Сагунте нет недостатка в миролюбивых заверениях. Так почему же, спрашиваю? — Ганнибал потрясал кулаками, гневно водил глазами.

Турдул на мгновение, казалось, язык проглотил. Однако быстро пришел в себя.

— Твои слова справедливы, великий господин! — сказал он. — Сагунтцы притесняют нас, полагаясь на свою силу…

Ганнибал прервал его:

— Полагаясь на римского дядю. Да, да!

Турдул согласно кивал головою.

— Твои слова выражают мысли всех турдулов. И не надо быть философом, чтобы понять ваши страхи, ваши желания. Но мы — ваши друзья не на словах, а на деле. Не оставим вас в беде! Мы будем рядом с вами в той справедливой войне, которую вы поведете против Сагунта.

«Я, кажется, объявил войну», — со страхом подумал турдул. Он оглянулся на своих товарищей, как бы ища у них поддержки. Те потупили глаза.

Ганнибал вытянул правую руку:

— Пусть знают в Сагунте: не позволим обижать дружественных турдулов. Не позволим! — Он выискал взглядом своего писца: — Немедленно пиши в карфагенский Совет. Пиши все, что слышал здесь о коварстве сагунтцев. Пиши от моего имени. — И снова — к турдулам: — Скажите своему народу, что Карфаген вместе с вами готов наказать Сагунт. Да! — Он сделал вид, что немного устал. — Но зачем откладывать! Я сейчас же прикажу собираться в поход. Долой Сагунт! Долой римскую шавку! Мы с вами, турдулы!

Он подошел к турдулам и каждого из них обнял по-братски, приказал одарить их подарками соответственно высокому посольскому положению.

Тут грянули трубы — совершенно неожиданно. Откуда только взялись они?

Под трубные звуки турдулов проводили в богатую резиденцию, где их уже ждали многочисленные подарки.

Через три дня Ганнибал во главе войска выступил против Сагунта.

А накануне Гано Гэд, пращник-карфагенянин, повстречался с Бармокаром. Это не совсем точно: повстречался. Он столкнулся с ним нос к носу. И был несказанно удивлен этой неожиданной встречей.

— Как?! — вскричал Год. — Это ты, Бармокар?

— Я, — ответил тот смущенно.

— Разве ты не уплыл в Карфаген?

— Как видишь…

— Я ничего не понимаю, Бармокар! Объясни, ради всех богов: как ты очутился здесь?

По мнению Бармокара, тут и объяснять нечего. Дело в том, что от причалов Нового Карфагена уходили корабли в море, в Карфаген. Они уносили тех, кто желал вернуться домой. Тут Бармокар, по его же собственным словам, серьезно призадумался. Значит, размышлял он, можно верить обещанию высокопоставленного человека. (Раньше в этом пращник сомневался.) Воочию убедившись в том, что Ганнибал держит свое слово, Бармокар изменил свое решение и остался здесь, в Иберии. И теперь пойдет за Ганнибалом во все походы.

— Да, — твердо закончил Бармокар.

Гано Гэд обошел его вокруг, словно перед ним стояла некая диковинка, а не простой пращник.

— Ну, брат, удивил ты меня, — продолжал Гэд. — Я не совсем доверяю своим глазам, поэтому-то я ощупаю тебя… Да, кажется, это ты, во плоти, теплый, как положено… А разве можно было сомневаться в слове командующего?

— Можно было.

— С чего это ты?

— Очень просто: кто в добром уме перед походом может отпустить восвояси столько воинов? Это непостижимо! Я не верил. Все эти великие люди — великие обманщики…