Курбан Саид - Али и Нино [litres]

– Какая же она красивая! – восхищенно произнесла Нино и выпрямила ей пальчики, словно это была действительно кукла.

Я поднял руку и робко коснулся свертка, но Куколка уже спала, приняв серьезное выражение лица.

– Мы назовем ее Тамарой в честь гимназии, – прошептала Нино.

Я кивнул в знак согласия. Тамара – красивое имя и принято как у христиан, так и у мусульман.

Кто-то вывел меня из комнаты. Я столкнулся с любопытными взглядами. Мы с отцом под руку вышли во двор.

– Поехали в степь, – предложил отец. – Нино скоро можно будет спать.

Мы оседлали коней и поскакали диким галопом, рассекая желтые песочные дюны. Отец что-то говорил, но я не разбирал слов. Он, казалось, пытался успокоить меня, а я не мог понять почему. Гордость переполняла меня. Ведь у меня теперь спящая сморщенная дочь с серьезным выражением лица и большими бессмысленными глазами.

Дни проходили одинаково и своей похожестью напоминали бусины на четках. Нино кормила Куколку грудью, напевая ей ночами мелодичные грузинские колыбельные и задумчиво качая головой своему маленькому сморщенному подобию.

Со мной она вела себя надменно и даже немного жестоко: мужчина, не способный произвести на свет ребенка, покормить его грудью или даже перепеленать. Я проводил дни в министерстве, а она снисходительно звонила мне, чтобы поведать о великих событиях и поступках:

– Али-хан, Куколка смеется и протягивает ручки к солнцу. Куколка – очень смышленая, Али-хан. Я показала ей стеклянный шарик, и она разглядывала его.

– Послушай, Али-хан, Куколка водит пальчиками по животику. Она очень талантлива.

Пока Куколка водила пальчиками по животу и оживленно следила за стеклянным шариком, в далекой Европе играли в игры с границами, армиями и государствами. Я знакомился с отчетами на рабочем столе и рассматривал карты со спорными будущими границами. Таинственные мужчины с труднопроизносимыми именами собрались в Версале, чтобы решить судьбу Востока. Победителям безнадежно пытался противостоять лишь один седовласый турецкий генерал из Анкары. Даже несмотря на то, что европейские державы признали наш Азербайджан суверенным государством, я не мог разделить восторгов Ильяс-бека. Мне даже неловко было разочаровывать его новостями о том, что английские войска будут скоро навсегда выведены с территории нашей суверенной республики.

– Теперь-то мы уж навсегда освободимся от гнета, – кричал он радостно, – на нашей земле не останется больше иностранцев!

– Послушай, Ильяс-бек, – сказал я, подведя его к карте, – нашими настоящими союзниками должны быть Турция и Иран, которые сейчас бессильны. Мы повисли в воздухе: с севера на нас давят сто шестьдесят миллионов русских, жаждая поживиться на нашей нефти. Пока англичане находятся здесь, ни один русский, красный или белый, не осмелится пересечь наши границы. Но стоит англичанам покинуть нашу территорию, на защиту страны сможем встать лишь ты, я да немногочисленные войска.

– Ничего, – оптимистично качал головой Ильяс-бек. – Зато у нас есть дипломаты, которые заключат дружественные союзы с русскими. Армии нужно заниматься другими делами. Отсюда, – указывал он в южном направлении, – мы должны подойти к границе с Арменией. В этой области нас подстерегает беда. Уже есть приказ министра военных дел генерала Мехмандара.

Пытаться убедить его, что дипломатия может сработать лишь при наличии умело сформированных военных сил, было гиблым делом. Английские войска ушли из города, на улицах развевались праздничные флаги, а наши войска следовали к армянской границе. На станции Ялама, находящейся на границе с Россией, остался лишь пограничный патруль и несколько дипломатов. В министерстве велись переговоры с красными и белыми русскими, а отец вернулся в Иран.

Мы с Нино провожали его в порту. Он с грустью посмотрел на нас, даже не спросив, собираемся ли мы приехать к нему.

– Что ты будешь делать в Иране, отец?

– Может, снова женюсь, – выдал он. Затем церемонно расцеловал нас и задумчиво добавил: – Я иногда буду навещать вас, а если это государство когда-нибудь развалится, можете рассчитывать на мои имения в Мазандаране.

Он ступил на сходню и долго еще махал нам, старой крепостной стене, Девичьей башне, городу и степи, которые постепенно исчезали из виду.

В городе было жарко, и ставни в министерстве закрывались лишь наполовину. Приходили русские делегаты с пресытившимися и хитрыми лицами. Они быстро и равнодушно подписывали бесконечное соглашение, состоящее из пунктов, столбцов и сносок.

Улицы были покрыты пылью и песком, а горячий ветер гонял в воздухе клочки бумаги. Родители Нино уехали на лето в Грузию. В Яламе по-прежнему оставался пограничный патруль и несколько дипломатов.

– Асадулла, – обратился я к министру, – по ту сторону Яламы стоят тридцать тысяч русских.

– Знаю, – мрачно ответил он. – Наш городской военачальник считает, что это всего лишь сговор.

– А если он ошибается?

Министр раздраженно посмотрел на меня:

– Мы можем только заключать соглашения. Все остальное – в руках Аллаха.

У здания парламента стояли верные часовые со штыками наголо. Внутри здания спорили политические партии, а на окраинах русские рабочие угрожали забастовками в случае, если правительство запретит экспорт нефти в Россию. Кофейни были переполнены читающими газеты или играющими в нарды мужчинами. На горячих пыльных улицах детвора устраивала потасовки. Город томился под палящими лучами солнца, а с минарета слышался призыв к молитве:

– Вставайте к молитве! Вставайте к молитве! Лучше молиться, чем спать!

Я не спал, а всего лишь лежал на ковре с прикрытыми глазами. Меня не покидало страшное видение: пограничная станция Ялама, находящаяся под угрозой тридцати тысяч русских солдат.

– Нино, – произнес я, – в городе жарко. Куколка не привыкла к жаре, а тебе нравятся деревья, тень и вода. Не хочешь съездить на лето к родителям?

– Нет, – сурово ответила она. – Не хочу.

Больше я не произнес ни слова, но Нино задумчиво нахмурила бровь:

– Мы могли бы отдохнуть вместе, Али-хан. Да, в городе жарко, но твое имение в Гяндже окружено деревьями и виноградниками. Давай поедем, там ты будешь чувствовать себя дома, а Куколка сможет нежиться в тени.

Я не мог не согласиться. Мы сели в поезд, на вагонах которого красовался герб нового Азербайджана, и по длинной широкой пыльной дороге прикатили на нем в Гянджу.

Церкви и мечети были окружены низкими домами. Высохшая река отделяла мусульманский квартал от армянского. Я показал Нино камень, к которому вражеские русские пули сотню лет тому назад пригвоздили моего прадеда Ибрагима. В реках, окружавших наше загородное имение, высунув лишь голову, неподвижно лежали буйволы. В воздухе стоял запах молока, а виноградины в садах были размером с коровий глаз. Головы крестьян были выбриты на макушке и разделены пробором спереди. Маленький домик с деревянной верандой был окружен деревьями. При виде лошадей, собак и кур Куколка рассмеялась.