Олег Капустин - Нефертити. Роковая ошибка жены фараона

Молодой человек твёрдым шагом направился к рабочим, суетящимся вокруг лежащей на боку многометровой статуи фараона. Глаза у Эйе были сухи, в них застыли печаль и ненависть.

— Ты опасный человек, мой мальчик, — пробормотал, глядя ему вслед, Аменхотеп. — Не завидую я тем, кто встанет у тебя на пути!

Громкие крики восторженной толпы, бой барабанов и завывания труб вывели архитектора из задумчивости. Торжественная процессия во главе с фараоном приближалась к храму. Надо было встречать царственных гостей.

Фараону очень понравился недостроенный храм. Особенно его впечатлила колоннада главного зала. Она была величественно торжественна и вместе с тем изысканно изящна.

— Да, так у нас ещё не строили, — задумчиво проговорил Тутмос, обходя храм со всех сторон и любуясь им. — Хорошо, что ещё не возведены внешние стены и всё, что есть внутри, видно как на ладони. Эта мощь заставляет вспомнить о божественном, и в то же время во всём разлита тонкая красота. Да, такому храму подобает быть воздвигнутым в столице, а не в глухой провинции.

Архитектор с удивлением взирал на царя Египта. Он не думал встретить в нём столь тонкого ценителя архитектурной и скульптурной красоты.

— Ты не ожидал, что грубый воин оценит по достоинству твоё творение? — с усмешкой обратился к нему фараон. — Я в молодости по настоянию своего отца изучал архитектуру, так что покажи-ка мне свои чертежи и предварительные эскизы.

Аменхотеп развернул прямо под ногами Тутмоса свитки папирусов и льняные простыни, на которых были нанесены планы и рисунки.

— Я намеревался построить храм значительно больших размеров, но заказчик стал возражать. Пришлось всё значительно сократить, — пояснял взволнованным голосом архитектор.

— Отлично, — кивнул фараон. — Я сразу почувствовал, осматривая храм, что твоей великолепной колоннаде тесновато в маленькой коробочке, в которую ты вынужден её запихнуть. Да и во всём храмовом ансамбле видна какая-то стеснённость. Теперь я понимаю, отчего это получилось. А знаешь, Яхмос, — вдруг обратился он к сыну, — я, кажется, вроде того гуся из сказки, который в куче мусора нашёл жемчужное зерно.

— Так пусть и строит этот архитектор тебе заупокойный храм, — по-военному прямо ответил царевич. — Ведь от жирного Небуненеса ждать чего-то впечатляющего всё равно что требовать от козла молока.

— Мой наследник, как всегда, попал в самую точку, — улыбнулся фараон. — Давай, Аменхотеп, собирай все свои планы, вещи и перебирайся-ка в столицу. Здесь храм достроят и без тебя. А вот у нас в Фивах тебе предстоит потрудиться. Задел у тебя уже есть. Вот из этого первоначального проекта, — Тутмос показал позолоченным посохом на чертежи, разбросанные у его ног, — у тебя должен получиться проект нового великолепного храма. Только увеличь его в несколько раз, сделай мощным и одновременно изящным, как требует наше время, и воплощай в жизнь. Всё, что тебе понадобится, у тебя будет. И поспешай, я, к сожалению, не буду жить вечно.

— Разрешите, ваше величество, взять с собой в Фивы помощников и лучших из команды мастеровых, — упал на колени перед властелином ошарашенный предложением архитектор.

— С этой минуты ты можешь привлечь на главное строительство моей империи всех, кто тебе понадобится, — кивнул фараон.

— А тех, кто воспротивится, мои воины пригонят силой, — добавил с ухмылкой Яхмос.

— Правильно говоришь, сынок, — согласился Тутмос. — Так что, архитектор, если тебе что-нибудь будет нужно, обращайся прямо к моему наследнику, у него нет обыкновения тянуть вола за хвост. Правда, иногда бывает слишком строг, но зато все у него не ходят, а бегают. А где же моя статуя, которую ты хотел поставить на пьедестал прямо на моих глазах? — поинтересовался фараон, оглядываясь по сторонам.

Все вышли из храма. Прямо перед ним мастеровые приготовились для установки десятиметровой статуи на массивный пьедестал. Как только архитектор Аменхотеп подал сигнал, рабочие стали тянуть за верёвки. Заскрипели блоки и рычаги, и статуя стала не спеша подниматься с деревянных салазок, на которых её подвезли к пьедесталу. Под неё рабочие, ловко вышибая деревянные клинья, стали подкладывать плоские каменные плиты, стопкой заготовленные рядом. С плиты на плиту многометровая статуя прямо на глазах фараона медленно, но уверенно поднималась к своему постоянному месту на пьедестале. Тутмос с интересом изучал все стадии установки памятника. Особенно ему понравилось, как работал Эйе. Молодой человек громким голосом отдавал приказания рабочим, усиливая убедительность своих слов длинным бичом, свитым из буйволиной кожи. Спины мастеровых были в красных полосах от жгучих ударов, зато действовала вся рабочая команда как один человек, слаженно и быстро.

— Этого малого нужно определить ко мне в корпус, — проговорил стоящий рядом с фараоном Яхмос. — Из него получится великолепный командир.

— Нет, — ответил Тутмос, — он здесь на своём месте. Обязательно возьми его с собой в Фивы, — приказал он архитектору.

— Это мой приёмный сын. Куда же я без него? — поклонился Аменхотеп.

Вскоре статуя уже гордо стояла на пьедестале с аккуратно вырезанными и раскрашенными разноцветной краской иероглифами.

— Какое здесь у меня удачно найденное выражение лица, — похвалил скульптора фараон. — Поставишь четыре таких же моих памятника у входа в будущий мой храм. Только, конечно, увеличишь их раза в три. Что ж, теперь можно и отдохнуть, — проговорил повелитель Египта. — День был удачным. Наконец-то я нашёл архитектора, который осуществит мои помыслы. Боги милостивы ко мне!

Фараон стремительной походкой военного зашагал во главе своей свиты к дому жреца Пахери на торжественный обед, который тот давал в честь обожаемого монарха.

— Ну вот мы и в столице, — проговорил Эйе, обращаясь к своему приёмному отцу, — боги явно милостивы сегодня не только к фараону, — саркастически добавил он и хлестнул со злостью ближайшего рабочего.

— Не срывай свою злобу на ни в чём не повинных людях! — прикрикнул на него Аменхотеп. — Ты сегодня работал хорошо, но был слишком жесток с мастеровыми.

— Нельзя приготовить яичницу, не разбив яиц! — мрачно ухмыльнулся в ответ Эйе. (Эту пословицу знали уже во времена древних египтян.)

...На следующий день караван судов отплывал от набережной городка Ипу. Все жители провожали своего обожаемого монарха. Внимание их было устремлено только на фараона. Никто и не заметил, как на барку царевича Аменхотепа взошла вся семья Тии, включая и Джабу. Девушка заявила, что без своей семьи не покинет родной город. Царевич же, ослеплённый внезапно нахлынувшей любовью, готов был выполнять все её желания. Когда его разукрашенная барка отплывала от набережной, Тии все глаза проглядела, выискивая среди толпы фигуру своего бывшего жениха Эйе. Но его не было. Девушке и в голову не могло прийти, что молодой человек тоже плывёт на одном из судов этого каравана вместе со своим приёмным отцом.