Инга Кондратьева - Девятая квартира в антресолях - 2

– Алексей! Вот так удача! А ведь я – к вам.

– Елизавета Андреевна! – фантазии воплотились в реальность, и Лиза протягивала ему руку, живая и настоящая. – Да как же Вы тут?

– Да Вы меня не слушаете? – Лиза улыбнулась, и Алексей наконец-то помог ей сойти. – Я ехала к вам.

– Ко мне? – опешил Семиглазов, не понимая, как реагировать на столь неожиданный визит.

– Вы не рады? – Лиза вглядывалась в его лицо. – Если это неудобно, то я не стану заходить. Но я имела в виду всех, когда собиралась сюда. Как Лида, Ольга Ивановна – они дома? Я подумала, вы сегодня празднуете. Вот и заехала.

– Празднуем? – Алексей растерялся еще больше. – Что же? Я не знаю всех их семейных праздников, может… Но да, обе дома! Может, вечером что будет?

– Ну, может быть и вечером, – Лиза потянулась к коляске, на сидении которой осталась стоять большая прямоугольная корзина с крышкой, с какой Егоровна часто ходила на базар. – Может быть, они хотят Вам сюрприз сделать. Не буду мешать, тут Вас поздравлю.

– Меня? – Алексей вдруг подумал, что ему это снится, до того все было удивительно.

– Вас, Алексей. Вас! – смеялась Лиза. – У вас же сегодня – день ангела!

– Господи! – хлопнул себя по лбу Семиглазов. – А я и забыл вовсе. Спасибо Вам, Елизавета Андреевна.

– Всех Вам благ! И вот. Помогите снять. Знаю, что подобный подарок без спросу может оказаться нежелательным, поэтому… – Лиза открыла крышку корзины, которую Алексей спустил на землю. – Я возьму его себе, если Вы не захотите. Но, когда я днем забирала его у хозяев, то сразу вспомнила и лето, и тот ящик, и Ваши слова… Хотите, Алексей?

Из корзинки раздался тихий скулеж, и высунулась еще подслеповатая голова белого кутенка.

– Елизавета Андреевна! Это… Мне? – Алексей достал щенка и прижал к груди.

– Ну, если Оленины позволят, и если Вы захотите…

– Я захочу! – твердо ответил Алексей.

– И еще я хотела поблагодарить Вас за то участие, Вы тогда выручили меня с той машинкой, – опустила глаза Лиза.

– Это Вы, – Алексей тоже потупился. – Это Вы простите меня. Нас!

Он зарылся носом в пушистую собачью шерсть.

– Лида примет меня? Можно зайти? – вскинула взгляд Лиза.

Алексей пожал плечами. Они развернулись и медленно пошли к воротам Олениных. Алексей пропустил Лизу вперед. Он кивнул на окна второго этажа и Лиза, как через силу, пошла к дверям. Но тут они распахнулись, и сама Лида вышла им навстречу, держа в руках завядшие цветы. Увидев подругу, она покраснела.

– Вот, – от неловкости протянула она букетик вперед. – Завяли. Хотела выбросить.

– Здравствуй, Лида, – Лиза всматривалась в знакомое лицо. – Беги, я подожду.

Лида сбегала к яме и вернулась.

– Я на минуточку! – опередила ее вопросы Лиза. – Только узнать как вы, да поздравить Алексея.

– Мы нормально, – отвечала Лида, не глядя в глаза. – Как ты?

– Все разъехались. Вересаевы жалели, что не смогли попрощаться с тобой и вот, просили передать.

– Что это?

– Наверно, гонорар за последние уроки? – Лиза протянула конверт.

– Спасибо.

Говорить больше было не о чем.

– Ну, я поеду, – Лиза развернулась и пошла к калитке. – До свидания, Алексей! Если пес не приживется, то не ищите других хозяев, я приму. Спросите тогда у Лиды адрес.

Лиза села в коляску и молча уехала. Лида обтерла руки о передник и, ничего не сказав про собаку, поднялась к себе. А Алексей все прижимал к себе теплое живое существо и думал: «Ну, куда ж я теперь уеду!»

***

Варвара Михайловна шла по коридорам Пароходства. Сергей теперь занимал кабинет в другом этаже – повезло, она сама бы не сумела углядеть, когда за выездом господина Мимозова освободились его комнаты. Помог Константин Викторович. В первый день после возвращения она столкнулась с ним в этом же коридоре и лишь вскользь упомянула о новом помещении. А он не забыл. Она вошла в свой опустевший кабинет и, присев, застыла за столом. Одна. Почему-то она так часто стала теперь оставаться одна! Даже в тот траурный год не чувствовала она себя такой брошенной. Ее поэты и художники куда-то разбежались. Она еще по привычке устраивала вторники, но являлось на них народу все меньше, и все менее интересными становились споры и произведения, которые они приносили ей на суд. И все больше времени отчего-то стали занимать документы и дела пароходства, и вечные претензии визитеров. И в рестораны ее больше никто не возил. И Выставка закрылась.

Тогда, вернувшись после поездки с Сергеем, увидев на службе Емельянова, она заметила искреннюю радость в его глазах. Этот большой и статный человек, сдержанный и подтянутый всегда, чувств своих на людях никогда не демонстрирующий, тут шагнул ей навстречу и еще издалека своим командным, громовым голосом приветствовал ее:

– Знал! Чувствовал, что сегодня будете! Ну, здравствуйте! – Его улыбка была простой и открытой. – А то мы тут без Вас сиротеем.

– Ах, неужели, так-таки и знали? Откуда? – кокетничала Варвара.

– Желание видеть Вас, по всей вероятности, было таково, что разбудило силы неизвестной мне природы, – они как раз сблизились, и Константин Викторович поцеловал даме руку. – Как, знаете ли, некие флюиды пронзили меня вчера вечером – «завтра», «завтра»!

– Вечером, Вы говорите? – Варвара Михайловна припомнила, что они как раз в это время собирались причаливать. – Так это известные природе силы! Мы вспоминали о Вас, упоминали вслух, вот Вы и уловили наши мысли. Передача энергии на расстоянии.

– Прямо, как беспроводной прибор господина Попова? – Емельянову шутка понравилась. – Я тогда должен был услышать в своей голове нечто похожее на звонок? Дзынь! Так?

– Ах! – Варвара приподняла брови. – Вы тоже читали об этих опытах?

– Не только читал, но и присутствовал.

– А я не смогла быть, – разочарованно скривила рот Мамочкина. – Отчего Вы не сказали мне день? Я бы тоже пошла, если б знала заранее.

– Ах, Варвара Михайловна! Не ругайте меня, – Емельянов покаянно повесил голову на грудь. – Это было не на нынешней Выставке. Раньше. Еще в Кронштадте. У меня сохранилось довольно много знакомств среди морского офицерства. Позвали.

– Ах, как это интересно!

– Но, позвольте! Неужели я и вправду занимал ваши мысли во время отдыха? Это не к добру! Когда хозяин в праздности вспоминает о бедном работнике, это не к добру, а ко взбучке! – капитан улыбнулся.

– Ну, что Вы напрашиваетесь на комплимент, как барышня, Константин Викторович? Мы вспоминали Вас не затем, чтобы ругать. Совсем наоборот. Ведь у нас тут все хорошо? Так? И ругать мне некого и не за что.

– Не могу с Вами согласиться полностью, – улыбка сошла с лица Емельянова. – Мне сегодня в рейс. Но, когда вернусь, мне хотелось бы обсудить с Вами кое-какие моменты. На носу закрытие навигации.