Инга Кондратьева - Девятая квартира в антресолях - 2

Лиза! Моя родина, моя Грузия – необыкновенной красоты сторона! Когда мы были в поездке, я ходила по склонам, слушала горные ручьи. Как они шумят своими струями, когда перетекают через камни! Такого звука нет больше нигде в мире, он ни на что не похож. Его не с чем сравнить! Мне нравилось подходить к самому берегу, где брызги долетали до меня, и стоять там долго-долго, пока не намокнут юбки моего платья. И здесь, дома – пока у меня еще есть время, я много гуляю. Я люблю подниматься на гору и смотреть с нее вниз, в ущелье.

Лиза! Я очень люблю тебя, моя Лиза. Прощай и не сердись на свою Нину, если я когда-нибудь тебя чем-то задела. Счастья тебе и твоим близким.

Княжна Нино Чиатурия».

«Боже мой!» – подумала Лиза и отложила письмо. Нина! Пылкая Нина, борец за справедливость и правду, неистовая максималистка – с закрытым лицом, взаперти, молча. Нет, что-то не так во всех этих традициях… Как соскучилась она по подруге, как хочет наговориться с ней всласть, расспросить, посоветоваться. А как там ей, когда вовсе не с кем ни поделиться, ни поплакаться? Подруги… Вот она пишет про Лиду. В тот раз Лида поспела как раз к Нининому письму, а нынче… Какие уж тут поклоны! Как написать об этом Нине? Да… Тяжело без подруг, все одной, да одной.

Нет! Лиза не считала свою нынешнюю жизнь одинокой – она радовалась каждому дню в своих заботах о любимой читальне, в ежедневных трудах, чтобы обустроить все так, как хотелось и виделось ей в мечтах. Радовалась людям, уже приходящим к ней. Радовалась каждой принесенной ими книге! Радовалась, что успела перечитать столько за прошедший год, и за свою жизнь, и что может обсуждать, спорить, помня почти каждую прочитанную книгу, имеет возможность обмениваться своей радостью и знаниями с другими. Книги были ее истинными друзьями.

Но не было рядом ни одного человека, кто был бы близок ей всей душой, всем существом. С кем можно было бы делиться ежедневными событиями, сомнениями, своими решениями и ошибками. Да, была няня. Да, приезжали папа с Натальей Гавриловной. Да, заходил Митя. Но все это было – не то. Вот в Институте у нее были подруги! Подруги – с ними можно было говорить о пустяках. А как же! Пустяки – это такая важная вещь, из них состоит день, они наполняют жизнь, они и есть – эта жизнь, между ее значительными вехами. Сам путь к этим вехам соткан из них. И с кем делить все это теперь Лизе? Эх…

***

Лиза сидела в гостиной Большого дома, вошел лакей. Теперь дом был полон слуг, возвращалась прежняя жизнь. Лиза улыбнулась: «Как странно мы устроены, – подумала она. – Именно тогда, когда дом наполнился людьми, и почти невозможно стало в нем уединиться, я сижу тут и думаю об одиночестве!»

– Что там? – спросила она.

– Спрашивают Вас, барышня.

– Кто?

– Да тоже барышня, – слуга посмотрел зачем-то вверх. – Такая… Рослая! С чемоданом.

– Представилась она? – Лиза не могла припомнить никого из высоких соратниц по делам читальной избы.

– Говорит – дочь заводчика Мимозова. Прикажете пустить?

– Боже мой! – Лиза вскочила. – Да это же Ариша! Как же она тут? Одна? С чемоданом, говоришь? Конечно, проси. Или нет, я сама!

Лиза выбежала в вестибюль к входным дверям. На том месте, где когда-то рыдала Аленка Вересаева, теперь стояла Арина Мимозова собственной персоной – похудевшая, в короткой шубке. У ног ее, действительно, стоял трогательный чемоданчик, он никак не подходил своей хозяйке.

– Арина! Ты? – Лиза подошла к ней и посмотрела в глаза. – Что-то случилось?

Арина протянула ей навстречу руки, и они обнялись.

– Ах, постой! Я вся холодная! – отстранилась Арина. – В общем так. Три дня назад папа был арестован. Все наше имущество и счета тоже. Лев Александрович приютил девочек. Мама в тот же день родила. Я теперь – старшая в семье, мне надо о них заботиться.

Они молча стояли и смотрели друг на друга, потом Арина снова обняла Лизу и все-таки расплакалась. Видимо, место тут было такое. Лиза не утешала ее, зная, как это прибавляет жару огню. Потом сказала мягко: «Пойдем!»

Они сидели в столовой, принесли самовар. Арина отогревалась и рассказывала о московских событиях. Савву Борисовича обвинили в растрате государственных средств и в намеренном нанесении ущерба будущему строительству Амурской железной дороги. В вину ему ставилось многое, основанием для этого следствие подвело тот факт, что он только что в спешке свернул все дела в Нижнем Новгороде.

– Значит, не хотел, чтобы его имя могли связать с оставшимися здесь сообщниками, так говорит следователь, – Арина всхлипнула.

– Какими сообщниками! – новости никак не укладывались у Лизы в голове. – Это же Савва Борисович! У нас его весь город знает!

– Ну, вот ваш город знает, а московскому дознанию это без разницы, – Арина протянула опустевшую чашку. – Можно мне еще? Я так продрогла!

– Господи! Да ты, наверно, голодная! – Лиза позвонила. – Егоровну позовите.

– Я с поезда сразу к вам, – Арина отхлебнула чаю, обожглась. – Ой! Я решила сразу – поеду! Лев Александрович уговаривал его подождать, ну, а кто ж тогда с девочками остался бы?

– А ты сюда для чего? – не понимала пока Лиза.

– Папа же на меня переписал завод, – объясняла Арина. – Я и решила. Надо быть тут. Поговорить с управляющими, узнать перспективы. Банковским счетом я не могу воспользоваться, я еще несовершеннолетняя, как и ты. Наличных в доме было не так, что бы и много. Хватит на первое время, но не так, чтобы надолго. А расходы предстоят, и еще какие! Дело папино, мамино здоровье, обучение девочек. Я, Лиза, честно, пока не знаю – как оно все будет дальше!

– А ты так и не сказала, кто родился?

Тут Лиза оглянулась на открывшуюся дверь, вошла няня.

– Ах, ты ж, милая моя! – Егоровна, увидев Арину Мимозову, всплеснула руками. – С дороги вот-вот, только-только? Ну! Давайте шубку-то заберу. Лизонька! Принести чего?

– Давай, Егоровна, чего-нибудь горячего! До ужина не дотерпим. Арина проголодалась и замерзла.

– Так может ванную сперва? – няня собирала с пола Аринины ботиночки, с козетки – шарф и перчатки. – Как Вы, барышня? Арина Саввишна, проводить Вас?

– Я… Я сейчас… Я с Лизой, – Арина вопросительно смотрела на Лизу.

– Ты иди, няня, мы сами. Вели ту комнату приготовить.

Няня вышла.

– Правда? – Арина посмотрела на Лизу с надеждой. – Можно я у вас переночую? Я в городе ничего пока не знаю, но завтра разберусь. Здешний дом тоже опечатан. Я никак не могу привыкнуть!

– А Егоровну ты тоже не помнишь? Что ты так при ней, она же со всей душой?

– Прости, Лиза. Я обязательно привыкну, – Арина грела ладони о бока чашки. – Я просто не умею откровенничать с прислугой.

– Это няня моя! Не прислуга.

– Лизонька, прости! Вот именно, что твоя. Я не могу пока. Но я буду стараться, – Арина прикусила губу. – Не знаешь, какие гостиницы в городе приличные?