Инга Кондратьева - Девятая квартира в антресолях - 2

– Значит, сразу невзлюбила, – озаботился не на шутку муж. – Ох, натерпимся мы теперь! Она мужем крутит, как желает. Мне и так нынче нагоняй был. И из отпуска я припоздал… Это мне раньше многое прощали, как я наследства ждал. А нынче я и долгов-то не раздал, так что… Терпят только. Ты уж, Таня, осторожней!

– Да что осторожней-то! – Таня и вправду не понимала, что за претензии к ней могут быть, она ведь, по своей воле, еще даже слова тут никому не сказала.

– Осторожней! – Василий снова принялся за еду. – Тут пред начальством надо и поклониться, если что. Ты тут гонор свой особо никому не показывай.

– Начальство – это полковник. Я уже поняла! – Таня изо всех сил хотела к тете, в свою спальню, к своим платьям, духам и попугаю.

– Полковник – да! – муж смотрел на нее, нахмурившись. – Но пуще того – полковница! Еще ротмистр. Этот, если, что не по нем, то поедом съест. И Мавродаки! Тот с языка не спустит, осрамит и еще масла подольет, пока гореть будет. И Тимофеич – старый хрыч! Говорят, он пару своих врагов попросту взял – и застрелил.

– Как застрелил? – Таня не понимала, всерьез говорит муженек, или мистифицирует ее. – На дуэли?

– Зачем на дуэли? – Васенька обгладывал курочку. – Одного в лесу нашли. Другого – под мостом.

***

Через пару дней перед окном молодоженов остановились три всадника. Таня уже разобрала все привезенные вещи, заставила прислугу перемыть все в доме, от скуки взялась читать. Делать было больше совершенно нечего. Местные дамы заполняли свой досуг сплетнями, интрижками, семейными скандалами и перемириями. Шла повседневная война, постороннему взгляду непонятная – со своими призами и поражениями. Таня в эту рекогносцировку не вписывалась.

Всадники гарцевали перед зашторенным окном, и Таня не могла даже перелистнуть страницу – смысл повествования ускользал от нее, она все время сбивалась, отвлекаясь на ржание взнузданных лошадей и хохот их хозяев. На другой день повторилось то же самое. В третий раз, Таню застали в момент, когда служанка вытряхивала коврики, а хозяйка от скуки наблюдала за этим с крыльца.

– Ну, наконец-то, мадам! – один из всадников отделился от группы и приблизился вплотную к штакетнику, остальные раскланялись издалека. – Вы испытываете наше терпение! Но такая женщина может позволить себе любые капризы!

Предупрежденная мужем, Таня не ринулась сгоряча в бой, как поступила бы неделей раньше, а решила прояснить положение наглеца в иерархии городка.

– Простите, мы представлены? – вежливо поинтересовалась она, вовсе не помня этого холеного смуглого лица.

– Никак нет! – офицер поднес два пальца к козырьку. – Был в дозоре в день вашего воцарения в нашем убогом поселении. Королева! Приветствую Вас стоя!

Он поставил коня на дыбы, чем вызвал свист и иные приветственные отзывы своих сопровождающих. На представление сбегались мальчишки. Всадник кивнул спутникам, один из них подъехал ближе.

– Приветствую Вас, Татьяна Осиповна, – этого Таня смутно припоминала. – Позвольте представить Вам нашего всеобщего друга, поэта, певца и заводилу – Владимир Мавродаки!

Первый всадник поклонился, второй ретировался.

– К Вашим услугам, мадам! Поедемте кататься?

Таня вновь обалдела от беспардонного хамства, но снова сдержалась.

– Непременно, но в другой раз. Мне надо посоветоваться с мужем, – она слегка обозначила поклон и поднялась в дом.

– С мужем? А-ха-ха! Достойная шутка, мадам!

– Ну, что, воротит нос? – отчетливо услышала она голос третьего офицера, зайдя в комнату.

– Ничего! Пообломаем! – на всю улицу вещал Мавродаки. – У Васечкиной жены, по-видимому период, когда идут краски, но ничего! Мы же можем обождать два-три дня, господа? От того она сегодня и не в духе! Уа-ха-ха!

– Значит, не успел еще обрюхатить ее наш барончик? Ха-ха-ха!

Голоса удалились.

«Боже! Какие пошляки!» – ужаснулась Таня и тут же села писать письмо отцу с просьбой о переводе мужа под его крыло.

Она пыталась лавировать еще с месяц, почти все время отсиживалась дома, одна. Ходила только на общие увеселения, в сопровождении мужа. Там все лицемерно улыбались друг другу, а на другой день за спиной перешептывались, втаптывая в грязь очередную мишень. Потом мирились, снова ссорились, жертвы менялись местами с тиранами, жизнь шла своим чередом. Таня не сумела найти себе здесь никакого интереса, ни с кем свести не то что дружбу, а и близкого знакомства. Она жила лишь ожиданием ответа отца-генерала. Терпела.

Мавродаки теперь на правах знакомого позволял себе являться к ним в дом в отсутствие Васечки, делал грязные намеки.

– Прошу Вас уйти, – в очередной раз настойчиво говорила Таня. – У нас с Вами не может быть никаких общих дел, приходите к мужу.

– Вы, Татьяна Осиповна, вроде умная баба! – ухмылялся Мавродаки.

– Я не «баба», – Татьянино терпение заканчивалось, всему был предел. – Я – жена офицера, Вашего товарища. Извольте покинуть наш дом. Или я вынуждена буду рассказать мужу о Вашем поведении.

– Ну-ну! – хлопнул смятыми перчатками по ладони гость и молча ушел.

Вечером муж пришел со службы понурый. Его отсылали с обозом, а все знают, какая это морока – осенние дороги.

– Когда ехать? – спросила Таня.

– Через неделю, – отвечал муж.

На следующий день, в клубе, он проигрался вдрызг! Вечером плакал, валялся в ногах у супруги, просил снять ее деньги со счета. Таня ничего не желала слушать, понимая, что других средств у нее в жизни вообще больше может не быть. Но Вася истерил, бегал с дуэльным пистолетом, то хотел застрелиться сам, то направлял дуло на жену. Таня пообещала подумать и дать ответ к его возвращению. Потом опомнилась, и спросила, а где его собственные наследные средства? Оказалось, что все уже спущено – на шампанское, на карты, на долги, на пыль в глаза и новую лошадь. Он сам – гол как сокол! Таня – его последняя надежда.

– А как Вы собираетесь жить дальше? – с ужасом спросила Таня. – На жалование? Впереди зима! А Вы даже не позволили мне взять у тетушки теплые вещи. Я еду с Вами!

– Куда? – пришел в разум муж.

– Да куда угодно! Довезете меня с обозом до ближайшей станции. Я еду в Нижний.

– Нет, – твердо отвечал Василий. – Мы завтра едем в уездный банк и там снимаем деньги. При оказии я сам заберу Ваши вещи в городе. Но Вы останетесь тут!

Накануне отъезда он снова играл. И снова проигрался. На этот раз полковнику. Уезжая, он смотрел на жену глазами побитой собаки и вместо прощания выдавил из себя:

– Была б ты поласковее с Савелием Матвеевичем в мое отсутствие. Глядишь и простил бы часть долга!

– Ты соображаешь, что ты мне сейчас предлагаешь?! – у Тани глаза стали совершенно круглыми. – Что ты говоришь! Ты! Мой муж!