Инга Кондратьева - Девятая квартира в антресолях - 2

– Это по делам обустройства читален и школ в нашей губернии. Я толком не поняла, все равно заниматься этим более не буду, хлопотно, да и долго.

– А зря, зря, – как бы между делом протянул Хохлов. – Читальни! Какой простор для нашего дела. Тем более, что читателями в них станут что ни на есть беднейшие представители народа – те же рабочие. Кого ж как не их от безграмотности и выручать? А мы бы им подкинули, что почитать!

Он расхохотался.

– А Лиза? Лиза согласилась? Может быть ей помощь нужна? – Алексей из всего сказанного услышал только это имя.

– Ваша принцесса совсем Вам мозг скрутила, юноша, – Арсений глядел на Алексея снисходительно, сверху вниз. – Вы при ней пажом изволите состоять, а они на Вас лишний раз и взгляд-то кинуть брезгуют.

– Ерунду Вы говорите! – стряхнул руку с плеча Семиглазов. – И не лезьте Вы в чужие разговоры, что за дурной тон.

– Ах, прошу пардону, – шутливо раскланялся Хохлов, но тут же стал серьезен и даже груб. – Такие слюни губят людей и дела, милостивый государь! Извольте припомнить, что Вы взяли на себя некие обязательства, а Ваша…

– Прекратите вовсе упоминать о ней! – вспылил Алексей. – Что это за «ваша», что за тон! Вы изволите говорить о девушке. Извольте тогда вовсе не говорить о ней!

Хохлов рассмеялся снова и так же, как раньше Алексея, по-дружески, теперь приобнял за плечи Лиду, та прижимала к себе огромный кувшин и переводила взгляд с одного собеседника на другого.

– Ну, будет, – Арсений наконец забрал у Лиды воду, – идемте в дом. Вы, Алексей, собираетесь по селам с распространением, или мне кому другому поручить?

– Извольте отдать другому, – ходил желваками Семиглазов.

– Так, так, – Арсений заглянул вглубь кувшина. – И какова причина? Не желаете проявить себя?

– Да уж проявил! – теперь укор во взгляде Семиглазова нельзя было спутать ни с чем. – До сих пор совестно! Человек мне доверяет, а я за ее спиной…

– Так, так, – прервал Хохлов и посмотрел на Лиду. – Это куда?

– На кухню сразу, – улыбнулась ему Лида. – Сейчас чай пить станем.

– Чай – это хорошо, – Арсений не сходил с места. – Чай, Лидия Пантелеевна, первейшее для истинного нижегородца наслаждение! Вот в мае помню мы… А что, найдется ли в доме самовар, что с собой на реку взять можно? Человек этак на двадцать? Или поболее?

– Ой, – Лида покраснела. – Самовар матушка не позволит из дому выносить. А вот чайник! Чайник есть ведерный! Подойдет?

– Посмотреть бы?

– Я сейчас отыщу! – прокричала Лида на ходу и скрылась в доме.

– На двух конях не усидеть, юноша, – совсем беззлобно сказал Алексею Хохлов. – Вы бы среди равных пользовались случаем пользу принести, да себе баллов поболее набрать.

– Каких баллов? – снова возмутился взвинченный Семиглазов. – Что Вы всё умничаете? Не на экзамене же!

– Эх, юноша. Вся жизнь – экзамен! – Хохлов подошел к нему вплотную. – Ну, да это не я, это Вам Ваша принцесса скорей на самой кожуре Вашей пропишет!

Он сунул Алексею кувшин, а тот машинально принял его. Хохлов скрылся в доме. Алексей позлился, позлился, да делать нечего, он стал остывать и побрел на кухню.

И вот все сидят за столом. Действительно, никого чужого. Даже свои не все – Ольга Ивановна в очередной раз уехала с Леночкой к доктору.

– Ну, что, товарищи? – взялся верховодить и здесь Хохлов. – Предлагаю обсудить нерациональное использование с таким трудом доставшегося ячейке мимеографа. Игнат?

– Не понимаю твоих претензий, Арсений, – Кириевских скривил рот. – Мы печатаем все по решению товарищей. Что ты можешь предъявить конкретно? Наша сторона задержала или уменьшила какой-то тираж? Какой? Напомни мне. Да и всем тут. А то, брат, как-то нехорошо получается!

– Да нет, брошюрки свои вы отлично клепаете, тут не придерешься, – ухмылка проскользнула по самоуверенному лицу Хохлова. – Только это ли рациональное использование подобной вещи? Для того и наборных касс достанет. У тебя на перепись от руки времени уходит непозволительно много, а аппарат простаивает тем временем. Нет, товарищи! Надо все силы оперативной печати нынче кинуть на агитацию! Листовки, прокламации, призывы. И срочно все в массы. Вот, возьми. С этого сделай матрицу и прогони мне к тем выходным тысяч шесть-семь. Справишься?

– Прости, Арсений, но аппарат нынче и так занят под завязку, – Кириевских качал головой. – Этак надо все наше отменить, да только твое ставить. Нет, не возьмусь.

– Что значит «не возьмусь»? – Хохлов сузил щелки глаз и голос его стал еле слышим, от чего все затаили дыхание и вслушивались пристальней, чем, если бы он его повысил. – Это приказ.

– Прости, Арсений, но я не раб тебе, – Игнат вытянул свои длинные ноги в проход, в любой момент готовый вовсе встать и уйти. – Будет решение товарищей – вещь общая, прошу, пользуйтесь! А матрицы изволь сам предоставить, этого ни ты, никто мне приказать не может. Это, знаешь ли, – мой труд. Ночи, так сказать, добровольного письмовождения. Да и бумаги вощеной в таком количестве не имею – изволь выдать для общих нужд.

– Да где ж мне взять? – Хохлов так и не убрал прищура с глаз. – Ничего! Поручат товарищи, так и прикажем.

– Вощеной бумаги у меня нет, – стоял на своем Игнат. – Могу предоставить полный отчет за каждый лист.

– В воскресенье едем за реку, – Хохлов прекратил дискуссию этим не терпящим возражений резюме. – Там и решим.

***

Лида отвечала сегодня за чай. Это было первым поручением в ее кружковской жизни, и она отнеслась к нему со всей ответственностью. Она утирала пот со лба, подбрасывая новую порцию сучьев в костер, и прислушивалась к тому, что говорилось среди товарищей, стараясь не пропустить ничего, особенно громких реплик Хохлова. Слышно отсюда было не все. Алексей помогал ей и уже третий раз они кипятили чайник, а лодки все подплывали и подплывали. Через очередной борт, чиркнувший днищем по песку, преступили и с улыбкой направились к сидящим тесным полукругом товарищам две девицы. Обе они были статные, плотные, с русыми косами ниже поясницы. Хотя было видно, что разница меж ними есть, года в два-три, но всем было сразу ясно, что это родные сестры, хоть и не двойняшки. Многочисленные пуговки только что не отскакивали от их ярких кофточек, так туго натянулись они на груди у обеих сестриц. Несколько парней привстали навстречу им.

– Арсений, ты тянешь одеяло на себя! – доносился голос Игната. – Есть принятая программа, надо придерживаться ее. Мы поставили себе задачей до конца этого года вести просветительскую деятельность, раз силы охранки сейчас полностью брошены на зачистку. Зачем дразнить гусей? Пропаганда идей марксизма – вот наш вектор на данном этапе! А ты норовишь на ходу все поменять! Не сделаем в результате ни того, ни другого. Только товарищей зазря потеряем.