Колм Тойбин - Дом имён

Орест слушал и удивлялся, что никто не предложил послать войска, окружить рабов, поубивать их вожаков и загнать рабов трудиться. Незадолго до этого, несомненно, таково было бы мнение Эгиста и матери – и даже, возможно, именно это проделал бы его отец, с согласия старейшин. Но теперь Эгист говорил о землях, где было изобилие родниковой воды, но никакого обводнения, и что те земли очень нуждались в обработке.

Эгист описал это, и Леандр предложил, что землю нужно отдать не только рабам, но и тем, кого выслали вместе с ними и у кого не было своих семей. Следует поделить землю на маленькие участки, чтобы у каждого был свой. Тут Электра сказала о семенах и инструментах, которые можно раздать, и какие посевы растить. Кто-то из старейшин напомнил им, что некоторые рабы – в неволе поблизости и их, вероятно, можно выпустить, но тут вмешался Эгист и сказал, что некоторые из тех рабов опасны и их следует выпускать по двое или по трое, предварительно как следует составив эти двойки и тройки. Он к тому же считал, что рабов, бродивших по округе, следует переместить на эту новую землю силой, поскольку по доброй воле они не пойдут.

Кое-кто, сказал он, даже надеется, что их отправят на родину, а этого произойти не может, раз их землю заселили солдатами, воевавшими против них.

Под конец, когда Леандр вяло спросил Ореста, есть ли ему что добавить, тот покачал головой. Но прежде заметил, как отвели взгляд старейшины, как Электра с Эгистом занялись чем-то еще. Орест задумался, не привлек ли Леандр внимание к нему лишь в насмешку.

Но, оказавшись с ними вместе, он, поскольку слушал пристально и не отвлекался на то, что́ будет говорить сам, обнаружил, что способен с точностью запоминать предыдущий довод или решение, которые все упустили из поля зрения. Когда происходило сложное обсуждение или возникало частное свидетельство, противоречившее другим, Оресту удавалось запомнить то, что все остальные забыли или же помнили смутно. Несколько раз он приготовился возразить, сообщить, что именно было сказано или о чем условлено. Но, замечая, что им нет дела до его слов, он не вмешивался.

Он не просто принимал во внимание их самих и слова, какие они употребляли, но и смотрел на каждого, чувствовал их присутствие в комнате – присутствие людей, обращавшихся с этими же вопросами в прошлом иначе. Он чуял, что витают здесь и дух отца, и духи Теодота и Митра, и прочие духи, чьих имен он не знал.

Но более всего он видел в комнате мать – и видел ее в Электре. Видел лицо матери, слышал ее голос, когда смотрел на сестру или слушал ее речи. И тогда замечал призрачное присутствие или перемену света – и сознавал, что это мать. Орест брал Ианту за руку, прижимал к себе, чтобы это возмущение таяло и воздух вновь успокаивался.

Орест не удивился, когда однажды вечером Леандр явился к нему в комнату, пока Ианта была с Электрой. Орест почти ждал его. В полусвете заметил, что шрам у Леандра побелел по краям и казался едва ли не разверстым, как губы.

– Ночью стражники слышали в коридоре голос, – сказал Леандр. – Поначалу, говорят, было лишь возмущение воздуха. Прошлой же ночью они прибежали ко мне, потому что услышали женский голос.

– Что она сказала?

– Назвала твое имя. Стражник услышал, как она произносит твое имя, и, перепугавшись, прибежал ко мне. Я вышел и заметил, что в коридоре холодно. Больше ничего.

– То есть ничего не было?

– Орест, стражник видел твою мать. Это была твоя мать. Он знал ее – и полностью различил. Слышал ее голос и спросил, не желает ли она тебе вреда.

– И что она ответила?

– Сказала, что вреда тебе не желает, но ты должен выйти в коридор один. Я устроил так, что сегодня ночью стражи на постах не будет. Несколько часов посреди ночи в коридоре не будет никого.

– Моя сестра знает?

– Знают только стражники, слышавшие ее голос, – и я.

– Ты будешь рядом?

– Я буду у себя в комнате.

– Что мне сказать Ианте?

– Попроси ее остаться с твоей сестрой. Срок ее близок, поэтому, возможно, ей надо быть с твоей сестрой. Я скажу Электре, что повитухе послали весть и что Ианте лучше перебраться к Электре. Ты будешь один.

– Ты уверен, что мне стоит это сделать? – спросил Орест. – Ты уверен, что это не ловушка, устроенная Эгистом или кем-то из наших врагов?

– Клянусь памятью деда, которого я любил, что верю: по коридору ходила твоя мать.

Они поели с Электрой и Иантой, словно ничего странного не происходило. Когда ужин завершился, Орест с Леандром удалились. Шагая мимо стражников в коридоре, Орест заметил, какими встревоженными они казались. У дверей своей комнаты Леандр заключил его в теплые, знакомые, уютные объятия, затем выпустил и двинулся по коридору в свою комнату. Орест ждал один, проверяя по временам, на посту ли стража.

Увидев, что их больше нет, он стал ждать в коридоре, не уверенный, надо ли ему стоять неподвижно или же расхаживать туда и сюда, смотреть, не явится ли она.

Он вернулся и помедлил при входе в комнату; ничего не происходило. Ни звука, ни перемены воздуха. Он сделал несколько шагов, возвратился. Как иногда бывало, когда он оставался один среди ночи, его сейчас навестили далекие звуки зверей, вывших от ужаса, а следом – истошные вопли телок, затем – запахи крови, и страха, и сырых потрохов, запахи, что вздымались от места жертвоприношения. А потом его сестра, облаченная в белое, и ее крики – и крики матери.

Эти звуки явились ему сейчас, и он огляделся. Сдвинулся в середину коридора – и вот она, его мать. Она говорила слова, которых он не мог разобрать. Прошептал ей, что он – Орест, ждет ее. Внезапно две руки крепко вцепились ему в запястья, Ореста закружило. И руки разжались. Он знал, что должен шептать, звать нельзя, иначе он потревожит Электру или Ианту.

– Я здесь, – прошептал он.

Когда мать возникла вновь, она была в белом, будто для свадьбы или для пира. Оказалась юнее, чем он ее помнил. Удалялась от него, он шел следом, затем замер, и она замерла.

– Я Орест, – прошептал он.

– Орест, – прошептала она.

Теперь он отчетливо видел ее. Лицо стало еще моложе.

– Здесь никого нет, – прошептала она.

– Здесь есть, – сказал он. – Здесь я. Это я.

– Никого, – сказала она.

Повторила «никого» еще дважды, а затем, когда ее образ начал меркнуть, когда тени вокруг нее окрепли, ему показалось, что было ей некое страшное внезапное озарение о том, что случилось, о том, как она умерла. Она посмотрела на него изумленно, затем с болью, а потом страдальчески охнула – и исчезла.

Почуяв холодный ветер в коридоре, он понял, что она не вернется.

Он сколько-то подождал один, в тишине, а когда убедился, что мать исчезла безвозвратно, отправился в комнату к Леандру. В ней никого не было. Пробежал по всему коридору к сестре и Ианте, но не смог их найти. Вновь вернулся в коридор, отправился в комнату к Эгисту: тот был в постели со стражником – с тем, что приходил к Оресту с сообщениями якобы от Леандра. Орест спросил, где Леандр, Эгист ответил, что Леандр выкликал имя Ореста в коридоре некоторое время назад и следует спросить у стражи в коридоре, куда Леандр пошел.