Дмитрий Дмитриев - Император-отрок. Историческая дилогия

В деле народного образования Анна Иоанновна подтвердила указы Петра I о недорослях из дворян, учредила сухопутный кадетский корпус в Петербурге, а для лиц, посвятивших себя морскому делу, была основана морская академия. Обращено было внимание на грамотность нижних воинских чинов, для чего при гарнизонных полках были заведены школы для солдатских детей.

Дворяне обязаны были своих сыновей, достигших семилетнего возраста, привозить в столицу к герольдмейстеру в сенате, а в губерниях – к губернатору для отдачи их в учебные заведения. В шестнадцать лет дворяне-подростки обязаны были сами являться в сенат для экзамена из арифметики и геометрии, и тех недорослей, которые не оказывали способности или охоты к военной или морской службе, оставляли при сенате для приготовления к гражданской службе.

Дворянские дети обязаны были являться в сенатскую камеру для обучения математическим наукам, географии и грамматике; если же у какого-нибудь дворянского сына не было никакой охоты к учению, того отдавали в солдаты. Но, несмотря на строгие указы о побуждении к образованию, дворяне неохотно отдавали своих детей «в науку», старались всеми силами удержать их у себя дома и, кроме церковной грамоты, ничему не обучали; нередко в двадцать лет выходили недоросли, едва разбиравшие по складам печатное.

Высшим учебным заведением была петербургская академия, при которой по повелению государыни был заведен «семинарий» для юношей шляхетского (то есть дворянского) происхождения. Тогда российская академия была не только ученое, но и учебное заведение: в ней молодые люди получали литературное или энциклопедическое образование; такое же образование можно было получить и в Москве, в Славяно-греко-латинской академии, учрежденной при Заиконоспасском монастыре. Об образовании же среднего и низшего сословия вовсе не заботились: невежество, суеверие сильно царили в простом народе, даже купцы-богачи ничему не учили детей.

Несмотря на свои еще не старые годы, императрица позаботилась о наследнике русского престола. Усыновив родную племянницу принцессу Анну Леопольдовну, дочь своей сестры, герцогини Мекленбургской Екатерины Иоанновны, государыня стала подумывать о муже для нее, несмотря на крайне юный возраст принцессы. Ее выбор остановился на принце Антоне Ульрихе Брауншвейг-Люнебургском, племяннике римской императрицы, и он был объявлен женихом принцессы.

В конце 1731 года высочайшим указом было повелено приводить народ к клятвенному обещанию – признать законным наследником того, кого назначит императрица. Этим Анна Иоанновна думала совсем отстранить от престолонаследия цесаревну Елизавету, дочь великого Петра.

Добрая и кроткая Елизавета Петровна приобрела любовь и доверие народные, а императрица, не любя цесаревну и опасаясь ее прав на престол русский, старалась отдалить ее от трона, хотя цесаревна не подавала никакого повода для вражды к императрице, не вмешиваясь в государственные дела.

Высочайший двор находился в Петербурге, пробыв более двух лет в Москве, причем первым, чуть не полновластным министром у императрицы был друг ее сердца, хитрый, честолюбивый курляндский герцог Бирон.

Да и вообще в царствование Анны Иоанновны немцы заняли видную роль при дворе и отодвинули на задний план природных русских вельмож; почти все высшие места в государстве были заняты иностранцами: Бирон, Миних, Остерман, Левенвольд – все это люди не русские, не свои, а пришлые. Народ косо поглядывал на них и особенно недолюбливал любимца государыни Бирона. Русскому народу было памятно владычество Меншикова, Долгоруковых, но те хотя были природные русские люди, что несколько и мирило народ с фаворитами, теперешний же временщик был немец, и народное чувство было сильно затронуто.

– Не было печали – черти накачали! И от своих временщиков нам житья не было, а теперь появился новый из неметчины. Вот и пляши под его дудку. Хоть на сердце и кошки скребут, а ты пляши, не то плетей либо чего еще похуже отведаешь. Ох, тяжелое время наступает! Немцы большую силу забрали у нас на Руси! – так говорил народ, недовольный иностранцами, которые окружали трон русской императрицы.

В небольшом, уютном домике, находившемся на Невской першпективе, проживал наш старый знакомый Храпунов со своей женой. Он отказался от военной службы и состоял на гражданской под непосредственным начальством кабинет-министра, вельможи Артемия Петровича Волынского.

Артемий Петрович Волынский родился в 1689 году. Он был потомком прославившегося в Куликовской битве князя Дмитрия Михайловича Волынского-Боброка, сидевшего в засаде и решившего битву в пользу русских. Пятнадцати лет он был отдан на военную службу и во время прутского похода уже пользовался расположением Петра Великого. Вместе с Шафировым он участвовал в мирных переговорах с турками, затем в заключении Адрианопольского мира и был послан в Петербург к царю Петру в качестве курьера. С этих пор он уже выступил как дипломат и обруситель присоединяемых к России инородческих земель. Много способствовало возвышению Волынского то, что он был женат на двоюродной сестре царя Александре Нарышкиной. В конце царствования Петра Великого Волынский получил известность хищного взяточника, и был случай, когда Петр отдул его своей дубинкой. Однако это не мешало ему остаться администратором и при Петре II: он был назначен губернатором в Казань. Имея сильное покровительство при дворе, Волынский продолжал взяточничествовать, но вместе с тем проявлял великую необузданность нрава и, кроме того, ничем не сдерживаемую резкость в выражениях. Когда происходило избрание на царство Анны Иоанновны и верховники ограничили самодержавие, Волынский с необузданной смелостью выступил против ограничений и резко написал из Казани, что самодержавие не может быть ограничено, так как в этом случае вместо одного царя явятся восемь. Благодаря этому он был вызван императрицей Анной в Петербург и назначен воинским инспектором. Очутившись вблизи центральной власти, Волынский заискивал, безусловно, перед всеми, и в особенности перед Бироном, который в то время уже стал всемогущим. Вместе с тем втайне Волынский в то же самое время сошелся довольно тесно с противниками Бирона: Хрущовым и Еропкиным. Благодаря близости к Бирону он получал дипломатические поручения за границей, затем был назначен кабинет-министром, а вместе с тем получил право личного доклада императрице по делам кабинета. Он держал руку Бирона против Остермана, последний же видел в нем соперника и, будучи умнее Волынского, сумел восстановить против него Бирона, указав ему на близость Волынского с Еропкиным и Хрущовым, которые к тому времени были заподозрены в тайном заговоре против герцога. Само собою разумеется, что Бирон начал стремиться к низвержению опасного врага; однако сделать это было нелегко, так как в лице императрицы Анны Иоанновны Волынский продолжал иметь очень высокую покровительницу. Она пропускала без внимания намеки герцога на будто бы предосудительные действия Артемия Петровича, и он по-прежнему занимал пост кабинет-министра и пользовался большим значением как при дворе, так и в общественной жизни.