Виктор Мануйлов - Жернова. 1918–1953. Обреченность

Далее Сталин полагает, что надо внести изменения в структуру руководящих органов и закрепить это в уставе, то есть в том смысле, чтобы все руководители имели высшее образование, разбирались во всяких теориях и знали, какое общественное явление под какой теоретический параграф подвести. По задумке Сталина Политбюро устраняется, Оргбюро тоже, а вместо них ЦК, а над ним Президиум со значительно расширенным составом.

Все это, конечно, правильно и необходимо, но очень опасно для Никиты Сергеевича Хрущева, закончившего четыре класса и несколько коридоров. Так ведь в пору его молодости ученость не только не нужна была, но и вредна: ученый человек вызывал подозрение народных масс, за ученость могли запросто поставить к стенке. Четыре действия арифметики, несколько цитат из Маркса-Ленина и тяжелый маузер с полной обоймой патронов – этого вполне хватало для мировой революции и разрушения основ на том уровне, где двигались эти темные массы в поисках своего места. Другое дело – вожди. На то у них и голова, чтобы руководить руками и ногами.

Да-а, было время, было…

Так, что тут еще Сталин нацарапал? Ага, вот: «Среди руководящих работников множество вельмож и бюрократов, которые считают, что низовые работники не имеют права и не должны сообщать в вышестоящие органы о недостатках в работе…» И далее о землячестве, приятельских отношениях, родстве, которые стали нормой в партийных организациях, особенно в национальных республиках, как бы все еще пребывающих в средневековье, о критике и самокритике.

Никита Сергеевич сокрушенно вздохнул и от великого недоумения и досады ожесточенно принялся скрести свою голову, почти начисто лишенную растительности: все это уже было, было, было… Именно из-за этого и устроил Сталин в тридцатые годы Большую чистку. И вот миновало полтора десятка лет, и все та же зараза вновь разъедает изнутри и партию, и советское общество, и эту… как ее? – элиту… Эх-хе-хе-хе-хе! Грехи наши тяжкие…

И что же в итоге получается? А получается то, что Сталин взял курс на омоложение руководящих кадров и повышение их грамотности. Вот что получается. Видать, урок с Кузнецовым и прочими ленинградцами не пошел ему впрок. Ну, предположим, молодежь и все такое прочее. А куда же в таком разе деваться тому же Никите Хрущеву? Некуда. Одна надежда, что все это, как обычно, останется на бумаге, а в жизни если изменения кого-то и коснутся, только не самого Хрущева. Потому что молодость и ученость – это хорошо, а опыт и знание жизни ученостью не заменишь. Потому, наконец, что руководить вообще и дурак сумеет, а конкретно – мозги нужны, и не малые. Впрочем, не исключено, что к тому времени, как говорил Ходжа Насреддин, кто-то раньше отдаст богу душу: либо шах, либо ишак. Но, все равно, свое место под солнцем защищать необходимо. А как защищать? Держаться друг за дружку. Иначе молодые сожрут стариков и не поперхнутся…

Никита Сергеевич снял трубку, набрал номер кабинета Маленкова.

– Не спишь, Георгий?

– Какой там сон, Никита! Тружусь. Все на ушах стоят: работы невпроворот.

– У меня то же самое. Сижу, ломаю голову над новым уставом партии. Задал мне Хозяин задачку…

– Ничего, не самая трудная. К тому же у тебя одна задачка, а у меня сто. И даже больше.

– Так это, как говорится, большому кораблю большое плаванье. Где мне до тебя, – польстил Хрущев Маленкову.

– Да я не жалуюсь, так только – к слову. Главное – не подвести Хозяина. Сам знаешь, какая ответственность.

– Еще бы…

– Ну, тогда будь здоров. Не до разговоров.

– Да я просто так: усталость снимаю. С тобой, Георгий, поговоришь минутку – и сразу как-то спокойнее становится, уверенность появляется.

– А-а, ну-ну… У нас одна дорога, одна судьба.

– Это ты верно сказал. Очень даже правильно.

И Никита Сергеевич, положив трубку, некоторое время смотрел на нее в глубокой задумчивости.

Лаврентия Павловича Берию занимали в это время другие заботы: как выкрутиться из положения, в которое он попал в связи с так называемым «мингрельским делом». Началось это дело с того, что из Грузии пришел донос на Лаврентия Павловича, будто он подтасовал свою биографию, что на самом деле он никакой не грузин, а самый чистокровный еврей, и не революционер, а как раз наоборот, потому что до девятнадцатого года, находясь в Азербайджане, служил у тамошних националистов и контрреволюционеров, что, будучи на руководящих постах в Грузии, развел кумовство, что поддерживает мингрелов, то есть грузинских евреев, которые вознамерились захватить власть в Грузии, а затем, проникая во все поры государственного и партийного организма, овладеть властью во всем СССР.

Все это, конечно, враки, и идут они от грузинских националистов и антисемитов, воспользовавшихся ситуацией, возникшей вокруг московских евреев, чтобы таким образом избавиться от соперников. Но если Сталин решит, что Берия действительно виноват во всех приписываемых ему делах, то головы ему не сносить: это будет дело похлеще ленинградского. Сложность для Берии в этом вопросе заключалась еще и в том, что он не имел былой власти и хотя оставался членом Политбюро, круг его деятельности ограничивался атомной промышленностью. Оставалась надежда на своих друзей: Маленкова, Булганина, Хрущева и прочую мелочь.

Правда, дело о мингрельской антипартийной группе формально будто бы закончено вынесением соответствующих решений и положено под сукно, однако Лаврентий Павлович постоянно чувствует над собой его зловещую тень, хорошо помня реплику, брошенную Сталиным: «Ищите Большого Мингрела». Не исключено, что кто-то все еще ищет.

На даче Сталина в Кунцево собралось почти все Политбюро. Толпились вокруг беседки, вели негромкие пустячные разговоры. Сам хозяин, посвежевший, загоревший и даже помолодевший после отпуска, проведенного в Пицунде, ходил в отдалении по дорожке с министром внешней и внутренней торговли Анастасом Ивановичем Микояном. Толпящимся возле беседки было слышно, как заливисто смеется Микоян, иногда ему вторит, но более сдержанно, Сталин, и они поглядывали на них с затаенным интересом и ревностью.

– Мы предложили им наши «Победы» в обмен на новые технологии в области станкостроения, предложили по заниженным ценам, и они ухватились. И только когда контракт был подписан, сообразили, что посредством этих технологий мы сможем выпускать еще больше автомобилей и лучшего качества.

– И что же? – спросил Сталин.

– Начали вставлять палки в колеса. Но мы-то заранее предвидели такой поворот и снова закинули им наживку в виде дешевой нефти. И они ее проглотили: жадность одолела. Мы, конечно, понесли убытки, но в перспективе получим выигрыш огромный.