Ричард Артус - Судьба изгоя

— Сам напросился. Так что нечего теперь носом в землю тыкать. — Сказал понурившему голову Туру, Богуш. — Да ладно, не переживай ты так, не один же ты будешь бревна и камни на стену таскать. В городе небось-то строители найдутся. Без помощи не оставят. — Подначивал он старого друга.

Гродно, считался центром Черной Руси. Во всяком случае так эти земли назывались на картах того времени. Вообще, на картах того времени мест, с названием Русь, было много. Была Черная, Красная, Малая и Белая Русь. Некоторые из этих названий, просто кочевали по картам показывая разные местности. Также, по названиям княжеств. К примеру, Переяславль-Залесская Русь, Владимиро-Суздальская, Киевская, Галицко-Волынская, и так далее.

Тогда жившие люди, этим названиям особо внимания не уделяли. Не название земли их объединяло, а родственные славянские корни. И многовековая жизнь бок о бок. Да, они довольно часто враждовали между собой. Но когда объединялись, представляли грозную силу для любого врага. Только объединение такое, должно было быть по доброй воле, а не по принуждению.

Созданные на крови союзы долго не живут, и силой, дружить никого не заставишь. Уж больно гордые мы, да независимые. И племена, объединенные в княжества, каждое со своей отдельной историей. Своими отдельными, славными и горестными страницами этой самой истории. Своими летописями и преданиями. Своими героями.

Литва, дала убежище многим людям из разных прибалтийских племен. Тем, кто не пожелал предавать веру отцов и дедов. Тем, кто не захотел жить под пятой тевтонского ордена. Гродно в то время, можно было бы назвать городом изгоев. Многие беженцы нашли свой приют в его пределах. И теперь зубами вгрызались в землю, оплачивая своими жизнями и кровью, вновь обретенную родину. Не равная была это битва. Уж больно сильны были, закованные в железо, тевтонские братья. Но жители города держались.

Первый налет тевтонов на город состоялся в 1284 году. За ним последовала череда опустошительных рейдов. Почти каждый год, кто-нибудь из орденских командоров, приводил под стены города свои отряды. Тихим местом, Гродно никак назвать нельзя было.

— Ну что други, — стоя на замковой горе, обратился Давид к своей дружине и горожанам. — А не пора ли уже нам прищемить хвост, этому тевтонскому зверю? Довольно он уже кровушки нашей попил. Пора-бы и по зубам дать.

— Легко сказать, да трудно сделать. — Выкрикнул кто-то из толпы горожан.

— Трудно. — Согласился Давид. — Но вполне возможно. Особливо, ежели сообща жить будем. Да не лениться, ни в трудах ратных, ни в трудах созидательных. Ну, а как хваленым рыцарям головушки сносить, не только покажем, но и научим. Коль у кого такое желание появиться.

— Для показа, что-то людишек у тебя маловато. — Вновь донеслось из толпы. — Бахвалиться силой, когда рядом врагов нет. Все мастаки.

— Это кто там такой говорливый? — Помахивая своей палицей, вышел из строя дружинников Тур. — Ну-ка, покажись. Я тебя немного уму разуму поучу.

— Погоди Тур. — Остановил дружинника Давид. — Стань на место. — И повернувшись к горожанам продолжил. — Дружина у меня действительно не большая. Но не дружиной силен город, а людьми его населяющими. Поэтому и говорю, коль будем стоять заедино, никакой враг нам будет не страшен.

История человечества, это история одной непрекращающейся мировой войны. Даже казалось бы, наш, такой просвещенный двадцать первый век и то не исключение. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в военном отношении четырнадцатый век, мало чем отличался от тринадцатого. Закончилась эра крестовых походов в Святую землю. Но на смену ей пришла эра подобных походов на территорию Прибалтики и Литвы. На увеличение интенсивности военных действий оказывало влияние казалось-бы не имевшие к этому никакого отношения события, происходившие в Европе и Азии.

После падения Аккона, последнего оплота христиан в Азии. В Европу потянулись переселенцы. Этих людей нужно было обеспечить землей и жильем. Правда небольшая часть христиан, которая была отрезана от моря, нашла приют в Армении. Кто-то, остался на островах Эгейского моря. Но что было делать с остальными?

Этим переселением воспользовались тевтоны. Орден уже твердой ногой стоял на захваченных территориях. Пруссы и другие завоеванные племена были полностью покорены братьями по вере. Вот только после покорения, людей населяющих эти территории осталось маловато. Поэтому орден решил пригласить на свои земли не только беженцев, но и всех желающих. Обещая поддержку и льготы. Многие воспользовались столь щедрым приглашением. Особенно жители Германских государств. С приходом переселенцев, подпитавших силы тевтонов, начался новый виток экспансии на Прибалтику и Литву.

Так же тевтоны усилились благодаря событиям, произошедшим во Франции, где в это время правил Филипп 4 Красивый. В последнее время своего правления, этот король постоянно нуждался в средствах. Но не, потому что он был расточителен. Как раз наоборот, Филипп 4 можно сказать, был довольно бережлив. Просто ему не повезло сначала с женой, а потом и с невестками. Эти особы на все его финансовые затруднения плевать хотели с Нельской башни.

— Если вам не хватает денег на мое содержание, то повысьте налоги или придумайте новые. — Отвечала на мольбы Филиппа об экономии его жена, Жанна Наваррская. — Вы ведь король.

— Да. Я король. — Соглашался с ней Филипп. — Но по закону, я не имею права их увеличивать или выдумывать новые.

— Вы что хотите этим сказать. Что я должна буду голодать или ходить в обносках? — Гневно топала Жанна, своей прекрасной ножкой.

— Я что-нибудь придумаю. — Печально вздыхал Филипп и запирался в своих покоях, терзаясь одной единственной мыслью, где-бы разжиться наличностью.

Благодаря такой счастливой семейной жизни, во Франции появились королевские указы строго регламентирующие, что, и сколько, должны иметь в своем гардеробе французы. А так же, сколько должны кушать за завтраком, обедом и ужином. Правда, такой подход к делу мало повлиял на пополнение казны. И тогда, Филипп обратил свой взор на тамплиеров, ни в чем себе не отказывающих и ведущих довольно привольный образ жизни.

— Черт бы побрал этого рогоносца. — Жаловался Танкред фон Бурк своему другу, коменданту Рагнеты, Людвигу фон Любенцалю. — Пока он любуется в зеркале своим отражением, его жена украшает его красивую голову, не менее великолепными рогами.

— Это ты, Филиппа Красивого имеешь в виду? — Уточнил Людвиг.

— А то кого же. — Дернул головой Танкред.

— Мы хоть с тобой и находимся в крепости, на границе с Жамойтией. Но мой тебе совет, на всякий случай, так больше о короле не отзывайся.