Эдвард Резерфорд - Королевский лес. Роман об Англии [litres]

– Только не в Нью-Форесте, – покачал головой сэр Гарри. – По крайней мере, в Альбионах вы возбуждаете ужас.

– Понимаю. – Мартелл умолк.

Теперь он вспомнил расспросы Фанни на балу у миссис Гроклтон и ее внезапную холодность.

– Особенно болезненно относится к этой теме старая мисс Альбион, – сказал мистер Тоттон. – Мать воспитала ее, если можно так выразиться, в тени Алисы Лайл. Алиса, видите ли, была урожденной Альбион, а Альбион-Хаус – ее родным домом.

Мартелл медленно кивнул. В памяти живо всплыло первое впечатление от Фанни, которое возникло, когда он пришел в тот мрачный старый дом. Значит, оно не обмануло его. Она и правда была трагической личностью в плену у двух стариков в доме, полном воспоминаний и призраков. Но эти сведения означали и кое-что еще: он едва ли ошибся, считая, что она неравнодушна к нему. Виной всему было открытие того, что он Пенраддок. Вот почему она отстранилась и избегала его.

Между нами встала тень Алисы Лайл, подумал Мартелл. Будь она проклята! Гнусная история! И сейчас, когда он размышлял о бедственном положении Фанни, его захлестывало сострадание. Каково же ей приходится перед лицом такого испытания?

– Мне глубоко прискорбно слышать о ее затруднительном положении, – сказал он тихо, и обед продолжился без разговоров на больную тему.

Когда дамы удалились, оставив мужчин за портвейном, он отважился снова заговорить о случившемся с Баррардом и Тоттоном.

– Дело странное, – просветил его Баррард. – Мы с Гилпином попытались, не вмешиваясь, что-нибудь узнать. В том самом магазине, где ее обвинили, не хотят идти на попятную. Магистрат настаивает на ее содержании под стражей. Но хуже всего состояние рассудка самой Фанни. – И он коротко рассказал, как Гилпин уговорил Гроклтонов отвезти Фанни в Бат. – Зимой она впала в чрезвычайно меланхоличное настроение. Увы, похоже, что посещение Бата не помогло. Она пребывает в глубоком оцепенении и ничего не говорит о причине. И даже для людей нашего круга, Мартелл, кража есть кража. Не скрою от вас, что втайне боюсь за нее. Случай серьезный.

Кража. В Англии XVIII века и правда полагалось суровое наказание за воровство. Виновных часто приговаривали к смерти или ссылке. Судей мало интересовала стоимость украденного, для них важнее были нравственный облик преступника и факт посягательства на чужую собственность. Воровство, в котором обвиняли Фанни, было неприкрытым и простым. За такое преступление могли жестоко покарать даже благородного человека. В конце концов, обществу будет явлен пример приоритета закона.

– Известно, почему она впала в меланхолию? – осмелился спросить Мартелл.

– Нет. – На сей раз ответил Эдвард Тоттон. – Думаю, это началось после бала миссис Гроклтон. Именно тогда она стала какой-то отрешенной. По-моему, она расстроилась, хотя и напрасно, из-за отца, который выставил себя шутом. Наверное, виноваты мы с Луизой. Мы не понимали, нам следовало сделать для нее куда больше. Но мы не сделали, и мне порядком совестно.

Сразу после бала. Мартелл подумал, что у меланхолии могла быть и другая причина. Но, черт возьми, что он может сделать?! – гадал он, когда они отправились к дамам. Было трудно представить, что семье не удастся заручиться советом грамотного юриста. Его вмешательства никто не одобрит.

Из всей беседы в голове у него вертелась и жгла огнем одна фраза: «Она пребывает в глубоком оцепенении и ничего не говорит о причине». Необходимо убедить Фанни дать показания в свою пользу. Дело слишком серьезное, чтобы пустить его на самотек. Она должна помочь себе всеми возможными способами.

Джентльмены и леди расположились за двумя карточными столами, но Мартелл не имел никакого желания играть, как и Луиза, а потому они сели на диван и разговорились.

Луиза, несомненно, очень хороша, размышлял Мартелл. Она ему нравилась, с ней было легко. Он даже раз или два подумал о большем. Тоттоны не вполне сочетались с его стилем жизни, но он мог жениться, на ком захочет. Возможно, потрясение от известий о Фанни добавило ему нежности, но он с любовью посмотрел на Луизу.

– Я должен признаться, что крайне огорчен за мисс Альбион, – сказал он ей.

– Мы все огорчены, – тихо ответила она.

– Мне остается гадать, чем я могу помочь. Может быть, стоит поехать с Эдвардом, если он к ней отправится, – продолжил он, размышляя вслух.

По лицу Луизы пробежала легкая тень.

– Я не знала, что вам угодно заняться решением проблемы Фанни, – сказала она кротко. – Не уверена, что ей захочется увидеть даже Эдварда.

– Не исключено. И все же, – покачал он головой, – я подозреваю, что ей нужно именно общество, а еще участие и забота.

– Понимаю. – Не требовалось женской интуиции, которой Луиза была хорошо наделена, чтобы понять, в какую сторону клонятся чувства Мартелла. – Неизвестно, как повернется дело, – осмотрительно сказала она. – Поэтому мы осторожны.

– О чем вы? Не может быть, чтобы мисс Альбион была виновна.

– Нет, мистер Мартелл. – Луиза чуть помолчала. – Но даже при этом мы слишком далеко и ничего не знаем наверняка. Возможно, случилось кое-что…

Он пристально смотрел на нее, наполовину удивленный, наполовину заинтригованный. Луиза не была глупа. Она на что-то намекала. Но на что?

– Я кое о чем скажу вам, мистер Мартелл, если вы пообещаете никогда этого не повторять.

– Хорошо. – Он немного подумал. – Не буду.

– Есть обстоятельство, которого моя кузина может не осознавать. Я полагаю, вы знаете, что мой отец и ее мать были братом и сестрой.

– Знаю.

– Но это не так. Она была ему сводной сестрой. А ее мать… В общем, вторая жена моего деда происходила из другого слоя общества. Она была мисс Сигалл. Низкого рода моряков, трактирщиков, контрабандистов. А если заглянуть еще дальше… – Она чуть поморщилась. – Лучше не спрашивать.

– Ясно.

– Вот потому-то мы и не знаем… мы не можем быть уверены… – Она слабо улыбнулась грустной улыбкой, а он все смотрел на нее.

Так как понимал – со всей отчетливостью понимал, – что сама она даже не сознавала неизмеримого зла своих слов.

– Хорошо, что вы поделились со мной, мисс Тоттон, – спокойно ответил Мартелл и сию же секунду твердо решил, что завтра на рассвете прямиком отправится в Бат.

Аделаида покачала головой. Она безуспешно провела в Бате больше недели. Порой терпение почти истощалось, ей становилось невыносимо и она была готова вернуться домой. Но она уже так долго хранила семейный храм, упорно цепляясь за мать, брата и племянницу, что желания бросить его не хватало. Она настолько приросла к дому Альбионов, что не могла отречься от Фанни.

Однако это не означало надежды на успех.

– Ты будешь, как Алиса! – скорбно вскричала она. – Она не защищалась, спала в суде, ни звука протеста! Ты тоже позволишь себя убить? И Альбионы исчезнут?