Эдвард Резерфорд - Королевский лес. Роман об Англии [litres]

– Убирайтесь!

По знаку Гилпина мистер Мартелл, уже порядком разгоряченный, вышел с ним, и через несколько минут стало слышно, как отъезжает его экипаж.

Какое-то время Аделаида сидела молча, а миссис Прайд стояла у нее над душой. Затем наконец то ли себе, то ли экономке старая леди сказала:

– Если он ее спасет, она за него выйдет. – Она скорбно покачала головой. – О бедная моя мать! Бедная Алиса! Лучше бы ей умереть, чем такое.

И в этот миг миссис Прайд поняла, что делать.

Поздно вечером Мартелл и Гилпин сидели в библиотеке священника и обсуждали, как быть дальше.

– Я хочу поехать, – сказал Гилпин. – И я не сомневаюсь, что Фанни меня примет. Но остаются два вопроса. Коль скоро пожилая леди настолько неумолима, не вызовет ли мое присутствие еще бóльшую сумятицу? А кроме того, Мартелл, ей нужны вы, а не я.

– Старая леди меня не волнует, – ответил Мартелл. – Я тронусь в путь утром. Но все равно нужно, чтобы меня к ней пустили. Я не могу выломать дверь тюрьмы.

– Вы захватите с собой письмо от меня. Я буду умолять ее свидеться с вами. Благословлю ее на это. Может помочь.

Гилпин как раз уселся писать письмо, а Мартелл взял книгу, когда за дверью послышался шум: кто-то приехал. Через несколько секунд вошел слуга и что-то шепнул Гилпину на ухо. Тот встал и вышел в холл, но через пару минут поспешно вернулся.

– Одевайтесь, Мартелл! – крикнул он. – Вы нам понадобитесь. Лошади готовы.

– Куда едем? – спросил на бегу Мартелл, бросившийся за плащом и сапогами.

– В Альбион-Хаус. И мешкать нельзя ни секунды.

Никто не знал, где и как это началось, потому что весь дом крепко спал. Настолько беспробудно, что лишь один слуга с последнего этажа случайно проснулся и, услышав странное потрескивание, понял, что дело неладно. Но, выйдя из своей каморки, он обнаружил, что коридор был полон густого дыма. Мигом позже он налетел на миссис Прайд, которая, видимо, тоже только проснулась и была в одной ночной рубашке.

– Весь дом в огне! – крикнула она. – Скорее разыщи всех слуг! На черной лестнице чисто. Отведи всех в конюшню, а потом убедись, что никого не забыли!

– А вы куда?

– За старой леди. Куда же еще?

Когда миссис Прайд добралась до хозяйских покоев, от дыма уже было трудно дышать. Она вбежала в спальню Аделаиды и метнулась к кровати.

Постель была пуста.

Миссис Прайд быстро огляделась. Никого. Проверила соседнюю комнату, в которой тоже было пусто, и поспешила к лестнице.

Пламя лизало гобелены. Почти спустившись, она увидела, как его языки вырываются из гостиной. Миссис Прайд сбежала вниз и попыталась войти, но жар был слишком силен. Она распахнула входную дверь и выбежала наружу:

– Кто-нибудь видел мисс Альбион?

Вся прислуга собралась в конюшне. Мужчины уже собирали ведра, надеясь выстроить цепь до реки. Миссис Прайд видела, что это бесполезно, но не стала их разубеждать.

Престарелую леди не видел никто.

– Она наверняка встала и где-нибудь снаружи, – предположил кто-то.

– Может быть, она все и устроила. Упала с лампой, – сказала горничная.

– Ни шагу внутрь! – приказала миссис Прайд и пошла обратно к дому.

Крыша успела задымиться, а огонь вырывался из нескольких верхних окон. Пожар заметили в Болдре – по дорожке уже бежали люди. Миссис Прайд велела им помогать с ведрами. Кто-то уже отправился за священником.

– Ищите хозяйку снаружи, – сказала она кухарке и другим женщинам. – Могла куда-нибудь забрести.

К тому времени, когда прибыли мистер Гилпин и Мартелл, огонь рвался высоко вверх из крыши и в темное ночное небо поднимался пепел. В дверь, как ни удивительно, еще было можно войти, но внутри различалось только причудливое мерцание в кромешной тьме.

Поиски Аделаиды оказались бесплодными. Никто не знал, куда она подалась. Если в гостиную, то уже сгорела дотла.

– Она могла упасть, – сказал Гилпин. – Возможно, еще жива. – Он бросил взгляд на Мартелла. – Ну что, вперед?

Но когда оба спешились, миссис Прайд забежала вперед.

– Подождите, – крикнула она, – вы не знаете, где искать! – И прежде чем кто-нибудь успел ее удержать, снова нырнула в дом.

Пламя, лизавшее кровлю, придавало странный вид каменным треугольным фронтонам, которые будто пытались вырваться из свирепствовавшего за ними жара. Огонь полыхал в половине окон. Казалось совершенно немыслимым, чтобы кто-нибудь выжил в этом пекле, однако мигом позже высокий силуэт миссис Прайд появился в одном окне, затем пропал и появился в другом. Потом снова исчез. Гилпин и Мартелл уже устремились к двери, когда миссис Прайд вышла из дома в мерцающую ночь, и в руках ее белела хрупкая ноша.

Это была Аделаида. Она не обгорела, хотя белая рубашка почернела и опалилась. Но обмякла. И была мертва. Очевидно, она упала, потеряла сознание и задохнулась в густом дыму.

Без пожарного насоса не стоило и надеяться спасти Альбион-Хаус. Пожар длился долго, так как массивный тюдоровских времен каркас горел медленно, а отдельные дубовые балки, хотя и обугливались снаружи, совершенно не прогорали внутри. Но к предрассветному часу дом превратился в пылающий красным остов, а когда рассвело – в раскаленные руины. Альбион-Хаус пал. Ему пришел конец. И вместе с ним сгинули два его обитателя – Фрэнсис и хранительница очага Аделаида.

Добрый мистер Гилпин не преминул отметить в ту ночь, что катастрофа освободила Фанни, которая теперь могла, если захочет, дать мистеру Мартеллу себя спасти, и он, припомнив незадолго до полуночи день, когда крепкий сон Фрэнсиса Альбиона позволил вывезти Фанни в Бьюли, пытливо глянул на миссис Прайд.

Но на лице миссис Прайд, когда ее благородный профиль высветился в зареве пожара, не отразилось ничего, и священник мудро вспомнил, что в Нью-Форесте не все бывает таким, каким кажется.

Судебный зал призвали к тишине. Этим утром судья рассматривал три дела о воровстве. Обвиняемые, сидевшие на скамье под надзором судебного посыльного и наблюдавшие за процессом, один за другим представали перед судом.

Первым был юноша, который ограбил пожилого джентльмена, избавив его от денег и золотых часов. С копной кудрявых черных волос он в детстве был, видно, похож на Натаниэля Фурзи. Но если он когда-то и был озорником, то сейчас от этого не осталось следа. Он тупо и безнадежно смотрел перед собой. Жюри не потребовалось много времени, чтобы признать его виновным. Молодого человека приговорили к повешению.

Бедная девушка шестнадцати лет, укравшая ветчину, чтобы накормить семью, отделалась меньшим. Белокурая, голубоглазая, она была бы не менее хороша, чем юные леди миссис Гроклтон, не проведи три месяца в грязной камере, питаясь только жидкой кашей и хлебом. Вешать ее было жаль. Поэтому ее просто сослали на четырнадцать лет в Австралию.